Ольга Матвеева - Иван-Дурак

— Расту. В карьерном смысле.

— А на личном фронте?

— А нет никакого личного фронта. У меня нет на это времени. — Лизочка вздохнула. — Если хочешь чего-то добиться в этом городе, приходится чем-то жертвовать. Я вот решила отказаться от погони за принцами. Крайне бесперспективное занятие.

— Это из-за меня? — тихо спросил Иван.

— Нет, это было вполне осознанное решение, продиктованное доводами рассудка, а не эмоциями. Просто я расставила приоритеты, и семьи или даже отношений на тот момент среди них не оказалось. А ты… ты спас меня тогда.

— Извини?

— Спас от разочарования в мужчинах. Когда посыльный принес от тебя эту подвеску, — Лизочка дотронулась пальчиком до сверкающего бриллиантами сердечка у себя на груди, — и твою записку, я поняла, что мужчины вовсе не козлы, не негодяи, они просто несовершенны, так же, как и женщины, впрочем. Я поняла, что мужчины могут быть благородными, могут быть благодарными, они могут простить, даже если ты их обидела, ты их унизила, а они в ответ присылают тебе письмо, в котором признаются в любви. Я тогда подумала, что долго не смогу забыть такого мужчину и полюбить другого, поэтому займусь пока покорением столицы, я ведь за этим сюда и приехала. А любовь… Новая любовь непременно случится, когда для нее придет время. Я в это верю.

В этот момент в зал вошел простой русский миллионер Анатолий Владимирович, шеф Ивана, несколько усталый после напряженного трудового дня, взгляд его рассеянно блуждал, ни на чем не останавливаясь, пока не сфокусировался на Лизочке. Анатолий Владимирович так и застыл, как столб, глядя на эту нежную фарфоровую куклу. Он после истории с юной аферисткой, которая умудрилась женить его на себе, а потом чуть не разорила на разводе, дал себе слово с профурсетками всякими не связываться. Да вообще с бабами не связываться. Не жениться больше никогда, да и никаких серьезных отношений не заводить. Ни к чему это. Да и возраст уже серьезный — под пятьдесят. Если у тебя есть деньги, то и одноразовую любовь можно купить, и девчонку модельного типа на выход найти. Вот и жил себе распрекрасно, а тут эта тоненькая брюнеточка, и все — бац: гром и молния, солнечный удар! Влюбился! Влюбился с первого взгляда! Как мальчишка. А она стоит рядом с художником этим нашим новообращенным, любезничает. Убил бы. Вот она оборачивается…

И тоже застывает, как соляной столб. Взгляды Лизочки и Анатолия Владимировича сплетаются, как любовники в самой изощренной позе из Камасутры. «Вот он!» — вскрикнуло Лизочкино сердечко. Иван разулыбался, глядя на две эти статуи.

— Кажется, пришла она, любовь-то, — подумал он, а вслух сказал. — Лиза, это Анатолий Владимирович, мой шеф. Анатоль, это Лиза, гений телевидения и просто красавица.

Лизочка и Анатоль синхронно произнесли: «Очень приятно» и по параллельным траекториям отправились куда-то вглубь зала. Иван припомнил, что в какой-то там геометрии, кажется, в Эвклидовой или, наоборот, в неэвклидовой, параллельные прямые пересекаются. Он был уверен, что пути этих двоих точно пересекутся, причем не где-то там, в абстрактной бесконечности, а буквально через несколько метров…

Когда Ольга вошла в помещение, все присутствующие, как обычно, обернулись к ней. Такая уж женщина. Златовласая богиня. С ней была Леся и какой-то жухлый, обрюзгший, лысоватый тип.

— Папа не смог приехать, извини, ему не здоровится, — произнесла Ольга скороговоркой, — это, кстати, Олег, Лесин отец. Ну, давай, показывай свои художества, сгораю от любопытства.

Иван повел всю компанию вдоль картин, а сам украдкой поглядывал на Олега и не мог понять, как так получилось, что этот вот, прямо скажем, не слишком приятный тип, с тонким капризным ртом слабого человека, умудрился попортить кровь стольким людям: Ольге, ему, Михаилу Львовичу, Лесе, выйти сухим из воды и остаться при этом любимым. За что Ольга его до сих пор любит? Вот за что? Иван впервые видел этого человека, из-за которого так круто изменилась его жизнь, которого он так ненавидел в молодости и к которому так ревновал Ольгу. Он прислушался к себе — нет, пожалуй, ненависти больше нет, но появилось какое-то чувство брезгливости, легкого отвращения, как к таракану. А Ольга, кажется, с ним счастлива: вон за пухлую, потную ладошку держит и улыбается подобострастно этому борову. Тьфу! Смотреть противно.

— Так, неплохо, весьма неплохо, — верещала Ольга, осматривая полотна, — вот уж никогда бы не подумала, что у моего бывшего мужа есть хоть какие-то таланты. На вид совершеннейший неудачник. А эту вещь твоя маман наваяла? Слушай, мне нравится, я ее куплю. Такой очаровательный наив. В гостиную повешу, у меня там как раз одна стена пустая. А эта вот моему папочке подойдет, он у нас консерватор, классику обожает. Кто автор? Ха! Любовник твоей матери? Как это мило. Надеюсь, у меня в ее возрасте тоже будут любовники. Ой, извини, Олежек! Это была шутка, ты же понимаешь. Ванька, а твои картины я покупать не буду, ты мне подаришь. В конце концов, я потратила на тебя свои лучшие годы, так что ты мне должен. Хотя… Спасибо! Наверное, настало время это сказать. Спасибо, что женился тогда на мне. Ты меня спас. А то бы я повесилась, и Леська тогда не родилась бы, и Олеженьку я бы не дождалась. Так что, спасибо. Боже, кто бы знал, как я ненавижу благодарить людей. Но иногда приходится. Так, где тут у вас шампанское? Надеюсь, это не российское пойло? Так, отлично, недорогое, но французское. Ты же небедный, что, не мог потратиться на свой первый вернисаж? Ты не перестаешь меня разочаровывать. Но пишешь все-таки хорошо. Не могу не признать. А мой портрет просто великолепен! Хотя даже не представляю, как меня можно написать плохо. Так что твоей заслуги тут нет. Я же совершенство. Кстати, я открыла кафе, о котором тебе говорила во время нашей последней встречи. Ты же знаешь, я всегда добиваюсь своего. Помнишь, ты мне обещал, что устроишь в моем кафе свою выставку, так что изволь исполнять. Мне нужны столичные знаменитости. Ну все, Ваня, ты можешь быть свободен, дальше я сама. — Ольга, ухватив Олега за руку, устремилась за еще одним бокалом шампанского.

— Папа, иногда мне бывает стыдно за маму. — Леся обняла Ивана. — Ты такой потрясающий художник, я тобой горжусь. Я завтра всех своих подружек сюда приведу. И знаешь, — девушка покраснела, — я рада, что именно ты стал моим настоящим отцом, а не этот, — она кивнула в сторону Олега. — И еще… Спасибо.

— За что? — удивился Иван.

— Ты спас меня. Благодаря тебе, квартире, которую ты купил, я обрела свободу. Вот представь, как бы я жила с этими двумя сумасшедшими. — Она посмотрела в сторону матери и Олега.

— Любой отец сделал бы для своей дочери такое, — смутился Иван.

— Не каждый! — еще один выразительный взгляд в сторону Олежки. — Не каждый! Ты отец, о котором можно только мечтать!.. Папа! Я так тебя люблю! — Леся набросилась на отца с объятиями. По щеке Ивана поползла слеза, которую он тут же украдкой смахнул. Негоже солидному джентльмену слезы лить…