Екатерина Васичкина - Лада все сладит

Я остановился рядом, раздумывая, снять ли ее с седла или приказать слуге? Не будет ли ей неприятно мое прикосновение? Но ничего решить не успел. Лада слегка пошатнулась и принялась слезать сама, видимо осознав-таки что мы приехали. Пришлось подхватить ее, уже не раздумывая.

И правильно! Девушка прильнула ко мне, позволяя отвести себя на кухню, и не выказывая никакого недовольства подобной бесцеремонностью. Сумасшедшая она или что? Да мало ли куда я ее затащу?

Но это ее не волновало.

— Вот видишь, князь, какая непутевая супруга тебе досталась. Ты можешь так со мной не возиться, тебе ведь, наверное, неприятно…

А ведь она права! Да если бы кто угодно другой устроил бы мне тут подобные нежности телячьи, я бы его собственноручно прикончил, как загнанную лошадь! И что это со мной?

Где-то кольнул страх, что подобное отношение есть проявление слабости и надо бы убить эту хилую девчонку, как только родит мне сына… но… не знаю. Я не чувствовал себя слабым. И не хотел ее убивать. Я хотел взять ее на руки и отнести в постель. Даже не для секса, а просто отдохнуть после трудного дня. И почему бы, в конце концов, и не следовать своим желаниям? Кто мне запретит?

Да пусть только попробует! Я — сильнейший темный маг во всей округе!

Это был тот самый долгий зимний вечер, когда делать ровным счетом нечего, да и не хочется. Хочется сидеть вот так, на мягком ковре, перед огромным разумным зеркалом и вдумчиво любоваться картинами своего родного мира, который это самое зеркало показывало с необыкновенной легкостью.

Мой дорогой супруг возился со своим новым приобретением — зачарованным конем. Полуразумным артефактом. По виду обычный жеребец, только полупрозрачный. Дан прикупил его по случаю на зимней магической ярмарке и теперь радостно объезжал, скача в вышине над крышами деревенских домов.

Я же с ностальгической грустью всматривалась в жизни оставшихся в другом мире друзей.

И так увлеклась этим самым процессом, что как всегда не заметила появления супруга. Он какое-то время бесшумно стоял за моей спиной, а потом опустился рядом, заставив меня вздрогнуть.

— Скучаешь?

— Не то чтобы очень сильно. Мне приятно заглядывать туда, зная, что я никогда не вернусь. Я кажусь себе такой далекой и таинственной.

— Но у тебя ведь осталась там семья? Или близкие?

— Я сирота. Семьи у меня не было никогда. К счастью мне не пришлось жить в обычном человеческом детском доме и жила я в приюте при магической школе. Там было неплохо, надо сказать. А друзья… знаешь, я всегда была немного не от мира сего. Так что особой дружбы не нажила. Вон и приятели мои забыли про меня. Всплакнули слегка, и все.

— Странно. Я бы тебя не скоро забыл, мне бы тебя не хватало.

Я обалдело прижалась к нему, пытаясь переварить такое откровение и вдыхая запах снега, принесенный им на волосах.

— А твоя семья?

— Моя? — Голос его стал под стать тому снегу, — отец погиб, когда мне было двадцать три. Несчастный случай. Что-то там с кислотами экспериментировал. Однако, такие случаи принято расследовать. Ковенат выслал специалистов, и они установили, что этому случаю помогла случиться моя мать. Ее казнили прямо в той же лаборатории. Сломали шею. Не хотели портить ее красоту. Вот так. Теперь у меня нет семьи.

— Ужас какой! — Я вздрогнула, сопереживая его боли, развернулась к нему лицом, — но ты не прав! У тебя есть семья! Ты ведь женат, забыл?

— Я помню. Просто… да ну, ко всем демонам! Пошли в кровать!

До кровати мы не дошли. Свое ко мне отношение он выразил прямо на ковре. Причем весьма простым и доступным способом.

Я шла по замку, намереваясь выудить своего супруга из лаборатории и заставить его поесть, когда услышала какой-то странный звук. Раздавался он из-за двери одной из наших служанок и больше всего напоминал приглушенный болезненный крик. Разумеется, я немедленно забыла обо всех своих планах и распахнула дверь.

Открывшаяся мне картина была более чем ужасна. На кровати лежала Хельна, наша служанка и ее округлившийся живот недвусмысленно показывал мне, что происходит тут процесс родов. Так вот почему девушка так старалась не попадаться мне на глаза последнее время! Беременность скрывала!

Рядом с ней с перекошенным от ужаса лицом стоял наш дворецкий Макар и крепко держал ее за руку, а его супруга Гудред суетилась вокруг, причитая и заламывая руки.

— Так. И что это тут происходит?

На миг воцарилась тишина. После чего роженица издала заполошный вскрик и попыталась прикрыть живот руками.

Я нахмурилась и захлопнула за собой дверь. Для разговоров еще будет время. Так, что тут у нас?

Возилась я долго. Собственно, на той стадии родового процесса, на которой я присоединилась к честной компании, все должно было уже заканчиваться, но с этими горе-акушерами, оно закончилось бы фатально и для ребенка и для матери. А так ничего, родила вполне здорового пацаненка. Я отдала вопящего младенца Гудред и устало уселась на лавку.

— Ну, и кто мне объяснит, почему я должна узнавать о таких событиях случайно?

Хельна заплакала. Гудред тоже как-то подозрительно всхлипнула и прижала ребенка к себе, будто пытаясь защитить от неведомой опасности.

— Чего ты его тискаешь? Помыла? Теперь пеленай и отдай счастливой матери. И чего вы на меня смотрите, как солдат на вошь?

— Госпожа, — голосок роженицы был тихий, в нем сквозило отчаяние, — госпожа, позвольте мне оставить этого ребенка себе…

Я слегка опешила от такого разворота событий. Так вот почему они скрывали от меня беременность служанки! Они думали, что я… кстати, а что именно, я по их мнению, должна с ним проделать?

— А куда еще его девать? Конечно, оставляй.

Женщина посмотрела на меня сперва недоверчиво, но потом лицо ее приняло счастливое выражение, и она разрыдалась, прижимая к груди свое дитя.

А я вдруг засомневалась в своем решении. Вообще-то темный мог и не любить детей, а я тут распоряжаюсь. Хотя… пусть привыкает, у него ведь и свои появятся рано или поздно!

— Макар, идем-ка со мной. А ты, Гудред, прибери тут все, пожалуйста, Хельне нужно поспать.

И, не слушая их причитаний и благодарностей, я выскочила за дверь в сопровождении пожилого дворецкого. Блин, и надо же выдумать более неподходящую должность для этого деревенского деда!

Оказавшись в коридоре, и отойдя на расстояние, достаточное для того, чтобы исключить всякую возможность подслушивания, я обернулась к своему спутнику.

— Скажи-ка мне, чего вы боялись?

— Да, пустое, госпожа, бабьи страхи.

— Из за бабьих страхов такого не случается. Говори! — Мой голос зазвенел сталью, подхваченной у супруга.

— Дак чего боялись… боялись, что вы, госпожа, дитенка у Хельны отнимите.