Татьяна Корсакова - Ведьмин круг

Прилетели с задержкой, но приземлились, слава богу! Первое, что сделал Волков, – позвонил Арине. «Аппарат вне зоны действия сети…» Да что же это такое?! Кто скажет, как бороться с женским упрямством? Или это не упрямство?

Сема тоже не отвечал, просто не брал трубку. И волосы, все его за год отросшие патлы, встали вдруг дыбом, зашевелились на загривке от недоброго предчувствия.

Всю дорогу до дома Арины Волков не переставал звонить то ей, то Семе. Безрезультатно! И мечтал он только об одном: как разорется, когда увидит Арину, живую и невредимую, а потом сгребет в охапку, сильно, до боли, до хруста в ее тонких ведьмовских косточках. И больше не отпустит от себя никогда. А Семе начистит рожу за то, что ушел с боевого поста и трубку не берет. Это были нереальные мечты. Волков все прекрасно понимал и злился на себя, что не может абстрагироваться, посмотреть на происходящее трезвым взглядом. Так, как положено.

Когда он добрался наконец до места, одичавший вишневый сад уже укутали сумерки. И сквозь них не пробивался ни единый лучик света – дом был тих и темен. Он опасливо наблюдал за Волковым глазами-окнами, щерился распахнутой дверью. Прежде чем войти внутрь, следовало обойти дом по периметру.

Кровь… много крови, высохшей, несвежей. Рифленый след на влажной земле сорок четвертого размера, правая пятка чуть скошена. Семин след. И кровь Семина. А вот эта вмятина – след от тела. Тут голова, тут ноги. Там, где голова, на траве кровь. И еще следы, мужские сорок второго размера и женские тридцать седьмого. Женские совсем свежие. И это хорошо! Почему хорошо, Волков не знал, не позволял себе отвлекаться. Он работает, выполняет заказ. Сам заказчик, сам исполнитель.

Тело Семы перемещали. Или не так: тело перемещалось само. Сема пытался подняться, ухватился рукой за угол дома, оставил еще один след, на сей раз окровавленной пятерней. Отпечаток виден, если заглянуть за угол и присмотреться как следует. Темно, света бы побольше… А вот тут Сема снова упал, впечатался затылком в землю, примял вишневый подлесок. Тут тоже есть кровь, но ее уже меньше. Остановилось кровотечение? Хорошо, если так. А где тело? Нет тела – нет дела. Тело ушло само, сначала ползло, потом встало на ноги, пошатнулось, чтобы не упасть, ухватилось за ствол вишни и дальше потихонечку, где ползком, где на ногах, направилось к выходу из сада. Направилось кружным путем, не по центральной дорожке, явно от кого-то прячась. Сема-Сема, как же ты так попал? А еще спец…

В дом входить не хотелось. Волков даже разозлился на себя за это гаденькое чувство беспомощности.

Соль на полу, что-то черное, похоже, печная зола, изрубленный в щепу обеденный стол. Но крови нигде нет. И это очень хорошо. Что бы тут ни случилось, кто бы тут ни побывал, обошлось без кровопролития.

Мобильный забренчал, когда Волков уже стоял на крыльце, мучительно размышляя над тем, как поступить дальше. Звонил Сема. Нашелся, паразит! Живой!

– Волк?.. – Голос Семы слабый и сиплый, но узнаваемый. – Волк, это ты?..

– Я. – Телефон заскользил во вспотевшей ладони, пришлось вытереть ее о штанину. – Ты где? – Он хотел спросить об Арине, но не стал. Если Сема знает, то сам расскажет.

– А я в реанимации… отхожу от наркоза. Сестричка мне попалась чуткая, душевная, разрешила сделать один звонок.

– Что с тобой?

– Дурак я! Вот что со мной. – В трубке что-то забулькало, захрипело. – Сема кашлял. – За девчонкой твоей следил, а о собственной жопе не позаботился. То есть о голове. Он сзади подкрался. И как я только не услышал… Саданул чем-то в висок, а когда я обернулся, пырнул в бок.

– Сильно?

– Уже все зашили. Голова болит больше, чем бок.

– Видел его?

– Темно было, ночь кромешная. Знаю только, что мужик. Баба бы так не смогла. Но я не затем звоню, чтобы пожаловаться, рассказать, какой я идиот. Я девчонку твою не уберег, Волк. – В трубке снова забулькало, и голос Семы сказал куда-то в сторону: – Все в порядке, красавица, что мне станется? Еще пару слов, и все… отдам мобильный.

– Сема, – позвал Волков, сжимая и разжимая кулак, как чужую, разглядывая собственную руку. – Сема, что с Ариной? Он ее забрал?

– Не он – она. Я отключился, а когда в себя пришел, долго не мог сообразить, где я, что я. Потом входная дверь хлопнула. Я высунулся из-за угла, а там старушка, божий одуванчик, тащит что-то волоком и сама с собой ругается. Я не сразу понял, что это она девчонку твою… С головой у меня беда, сотрясение мозга… Значит, старушка дорожкой Арину твою волочет, а я кустиками ползу, как умею… Она меня опередила, ведьма старая! Пока я дополз, она девчонку уже в багажник машины сунула.

– Живая? – спросил Волков, прислушиваясь к стекающему от затылка к копчику холоду.

– Что? – переспросил Сема.

– Арина живая была?

– Связанная. А мертвых зачем связывать?

И то верно…

– Я не смог ее остановить… старушенцию. Отключился… Не справился, короче.

Что уж теперь?

– Но номер машины запомнил. Слышишь, Волк? Я номер видел, перед тем как отключиться. И запомнил!

– Диктуй! – Холод истаял, щекотными ручейками растекся по телу.

Сема продиктовал.

– Спасибо. Ты поправляйся там…

О чем еще говорить, когда самое важное сказано? Жив, и слава богу. И Арина, надо надеяться, еще жива. Если он поспешит, все может быть хорошо.

Номер пробили быстро, вычислили хозяйку, узнали прописку и постоянное место жительства. Она в самом деле оказалась древней. Сто лет в обед. И как она только справилась с Ариной в одиночку? Куда увезла? И куда делся тот, кто напал на Сему? Куда делся? Откуда взялся? Зачем приходил?

Сплошные вопросы. Сложный попался ему заказ. Сложный и срочный. А начинать нужно с дома этой Анук Георгиевны, старухи-похитительницы, ведьмы, как сказал про нее Сема. Может, и правда ведьма?

Домик маленький, как игрушечный. Фруктовые деревья, терраса, увитая виноградом, и машина, та самая, которую Сема засек. Дверца со стороны водительского сиденья открыта, багажник тоже. В нем – лопата со следами земли. Что она творила, ведьма старая? Кого закапывала?.. И дом нараспашку. Приходи, вор, бери, что хочешь. Не к добру…

Дом стоял пустой, тихие шаги Волкова отдавались в нем приглушенным эхом. Опять мимо. И лопата в багажнике… А на дворе уже ночь. Куда она делась, старая карга? Что сделала с Ариной? В доме пусто, машина на месте, значит, далеко уйти не могла. Искать нужно где-то поблизости, прочесывать территорию. Сколько на это уйдет времени?

…Черная тень, чернее ночи, стремительная, видимая лишь боковым зрением и почти невидимая в упор, метнулась под ноги, распласталась на полу террасы, сделавшись совсем незаметной.

– Блэк?.. – Волков присел на корточки, на призрачного Арининого пса смотреть старался искоса, чтобы видеть хоть что-нибудь. И видел – вот что удивительно! – Блэк, это же ты?