Вероника Мелан - Уровень Война

Последнее слово прозвучало с такой горечью, что Эльконто вновь стало жаль одетую в безразмерную футболку девчонку; теперь и не скажешь, что вчера эта фурия пыталась его зарезать. Обычная, смущенная до крайней степени мадам. Нормальная. Очень даже нормальная.

Дэйн мягко произнес.

— Не было сумочки. Не знаю, почему. Послушайте, — добавил он радостно, — давайте представим такой сюжет и поверим, что так все и было на самом деле. Вы приехали ко мне на свидание, мы понравились друг другу, встретились еще несколько раз, а затем вы переехали ко мне жить. Я накупил вам кучу барахла, всячески холил и лелеял, затем надоел вам — начал раздражать дурацкими шуточками, стал храпеть по ночам, некрасиво выдавливать зубную пасту из тюбика, разбрасывать по дому носки и вы хлопнули дверью. Так вот, представьте, что сейчас как раз время стадии «накупил вам кучу барахла». Ну, как?

— И мы еще не дошли до стадии «начал храпеть»?

Ани вновь кусала губы, как делала это очень часто, только теперь она кусала их для того, чтобы не улыбнуться.

— Даже не дошли до стадии дурацких шуточек.

— А за это барахло я когда-нибудь смогу расплатиться?

— В любое время. Только я не приму деньги.

— Почему?

Напряжение начало спадать.

— Потому что во время стадии счастливого «вместепроживания», вы принесли мне массу положительных эмоций. Так что, овчинка стоила выделки.

Она поняла намек. И впервые улыбнулась открыто.

— Я, все-таки, расплачусь.

— Как хотите.

— Расплачусь!

— Можете попробовать.

— Вот вы вредный!

— Да, я тот еще упертый перец. Можете начинать изучать эту черту характера, чтобы побыстрее дойти до стадии «надоел».

— Но мы ведь только начали!

Теперь они улыбались оба. А, увидев это, столкнувшись взглядами, тут же отвели их в стороны, смутились. Он взялся за шариковую ручку, она за полуостывший кофе. В солнечной, тихой кухне повисло молчание, но на этот раз не тяжелое — скорее любопытное и щекочущее. Косился на сидящих за столом людей Барт — с появлением Ани он сделался тактичнее, настороженнее и тише, редко подавал голос, но часто наблюдал.

— Значит, майки среднего размера?

— Да, где-то сорок четыре.

— А штаны? Вы их любите?

— Ношу.

— А юбки?

— Тоже иногда.

— А платья?

— Зачем мне платья?

— Вдруг пригодятся?

Дэйну казалось — еще чуть-чуть, и Ани покажет ему свой маленький кулак — распустит, наконец, сдержанность и рассмеется в голос, но та пока держалась.

— Не надо платьев.

— Как скажете… Хотя, что накуплю, то и будете носить. Носки, мыльные принадлежности? Есть предпочтения в запахе геля для душа?

Теперь она смотрела на него, распахнув глаза.

— Вы что, каждую неделю это делаете?

— Что именно?

Дэйн выпучился в ответ.

— Приводите сюда незнакомок, отшибаете им память, а затем задаете все эти вопросы?

— Я похож на маньяка?

— Ну… Чуть-чуть.

— Вот, спасибо! Всегда думал, что похож на кого-нибудь получше.

Отшибает память? Она думает, что он отшиб ей память намеренно? Подозревает его?

— Просто у вас такой тщательно спланированный список вопросов, будто вы повторяете его каждую неделю.

— Нет, чтобы похвалить! Мол, заботливый, хороший, умный. Обо всем подумал…

— Ну, да, обо всем… Совсем обо всем.

— Еще не обо всем!

Эльконто притворно нахмурился.

— Вы что, не помните? Мы пока еще на стадии «накупил кучу барахла»…

— А долго эта стадия будет длиться?

— Что?

— Она начинает мне нравиться.

Дэйн откинулся на спинку стула, сложил руки на груди и проворчал:

— У-у-у… Женщины!

Спустя несколько минут они закончили определяться с размерами вещей и перешли к еде.

— Что вы любите в еде?

— Не знаю. — К Ани вернулось смущение. — Не помню.

— Ну, есть вы, любите?

— Издеваетесь?

— Значит, любите. Осталось выяснить «что». Предупреждаю, я готовить не умею, не могу даже яичницу пожарить. Как-то пробовал — вышло горелое дно и болтанка сверху — я выкинул ее в мусорку, так что не рассчитывайте на столовый сервис. Все, что я ставлю на огонь, становится несъедобным.

Она улыбалась так мило, что Дэйн засмотрелся. В зеленоватые глаза вернулись живые искорки, на щеках вместо пунцовых пятен красовался здоровый, приятный румянец. Пациентка явно шла на поправку — метод «шуток» работал. Значит, Стивен прав — через десять-двадцать дней Ани может полностью «выздороветь», а, значит, до этого момента необходимо продолжать в том же духе — возрождать в здоровом теле новые, счастливые воспоминания.

— Ну, мисс? Я могу купить вам йогурт, овсянку, сосиски, хлеб, сыр, джем или эти… как их? Которые заливают молоком…

— Кукурузные хлопья?

— Да, они самые.

— Их я люблю. Кажется.

— Отлично. С завтраком разобрались. Что на обед?

— Рыба? Курица?

— Я предупредил — готовить не умею, а вас спрашивать не имеет смысла. Предоставлю вам кухню, и будете вспоминать, умеете ли вы пользоваться утварью.

«— Ножами умеешь точно». Он прогнал эту мысль.

Ани-Ра растерянно огляделась вокруг — видимо, пыталась припомнить, владеет ли кулинарными навыками; между тонкими бровями прорисовалась морщинка. Дэйн тут же прервал ее мыслительный процесс, который, как он полагал, на этой стадии вновь приведет к головной боли.

— Слушайте, оставим это пока. В супермаркетах полно всяких полуфабрикатов. Пакетиков с готовой едой. Готовых пакетиков.

— Говнопетиков.

— Что?

Она снова улыбалась; казалось, солнце вплетается в ее улыбку, вторит ей. Его рука зависла над списком продуктов.

— Я подумала, что эта шутка была бы в вашем стиле.

В его стиле? Она уже пыталась предполагать, что в его стиле, а что нет? Хороший, живой ум. Эта мысль наряду с недавними воспоминаниями об Ани-Ра вызвала некий дискомфорт, показалась сюрреалистичной, но уже через секунду Дэйн рассмеялся.

— Вообще-то, да, в моем стиле. Так вы будете есть еду из говнопетиков?

— Супы, которые надо заливать кипятком и в которых плавает две горошины?

— И три листика укропа.

— И четыре лапшины?

— В лучшем случае…

— Не буду.

— Тогда нам придется ходить в рестораны. Каждый день. Я, в общем-то, не против, но придется заодно купить вам журнальчик.

— Зачем?

Босая нога Ани покачивалась над ковром; тонкие пальцы крутили против часовой стрелки опустевшую фарфоровую кружку.

— Чтобы вы могли в него уткнуться и не думать о том, что вам нужно постоянно созерцать напротив мою ряху. Быстро надоест ведь…

Шорох фарфорового дна по столу прекратился; кружка в пальцах остановилась, а взгляд серо-зеленых глаз застыл — Ани о чем-то задумалась. Интересно, о чем — о названии журнальчика или о его «ряхе»?

Чтобы не выдавать собственного смущения, Дэйн уткнулся в список, перечитал его, затем подписал внизу.