Анна Гаврилова - Золотой ключик для Насти

— Так маг тот из Горанга забрёл, — без тени улыбки парировал Косарь. — И змей упыриха науськивает — так люди говорят, а люди врать не станут. А что до гор… так ведь баба! У них ветер в голове! Решила, что не хочет на погосте жить, вот и пошла в горы.

— Глупости! — выпалил Креатин. — Ни один маг не станет с женщиной водиться! Во-первых, это запрещено. Во-вторых, во-вторых… Совет Магов его за такое четвертует!

— Четвертует — не четвертует, а девку маг обесчестил! Иначе почему её столичный муж выпорол и выгнал? От доброты душевной?

— Мужичьё… — пробормотал Креатин, закатывая глаза.

Я отползла подальше. И, на всякий случай, сделала вид, что я не с ними.

В тысячный раз пощупала палец — кольца как небывало, но внутреннее чувство подсказывало — оно на месте. Чёрт, во что же я всё-таки вляпалась?

К моменту, когда разговор перешел с упыриц на женщин вообще, я благоразумно лежала на тюфяке и притворялась спящей. Участвовать в таких спорах — глупо, а вот подслушивать — одно удовольствие.

— Все бабы — зло! — выдал заученную фразу Креатин. Правда голос прозвучал беззлобно, так что в женоненавистничестве юношу подозревать рано.

— Не все… — хитро протянул Косарь.

Юный собеседник заговорчески понизил голос, но я всё-таки расслышала:

— Ты об этой?

В том, что за вопросом последовал кивок в мою сторону, сомнений не было. Я нарочно поёрзала, всхрапнула для убедительности, и устроилась так, чтобы в случае чего, приоткрыв глаз, увидеть всю картину посиделок.

— Она лучшая, — со вздохом ответил Косарь. — Самая-самая.

— Ну конечно…

— Нет, ты не понимаешь, Креатин. Она ведь не просто девчонка, она… она…

Ага… похоже о моём иномирном происхождении Креатин не знает. Даже сейчас Косарь так и не решился просветить приятеля. Это хорошо: мозг хоть и отравлен флюидами, а электрические импульсы гоняет исправно.

— Она… обычная! — завершил фразу Креатин. — Просто ты к ней неровно дышишь.

На физиономии юноши появилась улыбка с какой в детском саду кричат дразнилки про «тили-тили-тесто». Я не удержалась от смешка, с трудом замаскировала его под кашель. Кажется, поверили.

— Неровно, — честно признался Косарь. — С первой встречи, с первой секунды.

— Ого! Ну и зря.

— Почему? — возмутился парень.

— Да потому что с первого взгляда только деревенские увальни влюбляются!

Косарь заметно смутился, сжал зубы, но промолчал. А польщённый такой реакцией Креатин, продолжил излагать:

— Прежде чем влюбляться, нужно… хотя бы поцеловать, и не абы как, а как следует, с языком. Ну или хотя бы голой увидеть.

После этого «откровения» даже я покраснела. Косарь же, поспешил реабилитироваться:

— А я видел. И даже трогал.

Глазки Креатина стали круглыми и очень большими, рот изумлённо приоткрылся.

— А что, — продолжал Косарь. — Я её сразу голую и встретил… Поймал. Облобызал.

— Врёшь… — настороженно протянул юнец.

— Неа. Выхожу я однажды к… к морю. И тут она. Голая. Испугалась меня, оступилась и чуть не упала. Я её подхватил, к себе прижал, ну и… облобызал, конечно.

— С языком?

— С языком, — важно протянул вешенский врун и заулыбался так, что будь у меня в руках кирпич…

— А она?

Косарь поднял мечтательный взгляд к потолку и шумно вздохнул. Изумлённый юноша вытянул шею, уставился на Косаря с жадностью и надеждой.

— Она девушка скромная. Пощёчину засветила и домой удрала. Но на свиданье всё-таки согласилась. Мы в ту ночь по лесу гуляли. До деревни и обратно. Четыре раза.

Да ты меня на уколы в дом старостихи водил, врун!

— С той поры ни на шаг от меня не отходит.

— А замуж просится?

— Ну так, — Косарь неопределённо пожал плечами. — Намекает иногда.

— А ты?

— Я? Думаю ещё.

Вот значит как запел, голубчик. Думает он! Теорему Ферма решает. Ладно-ладно, я тебе припомню!

— Правильно, — заключил Креатин, всем своим видом выражая крайнюю степень солидарности. — С ними только так и нужно. Пусть помучается.

— Не… ну мучить её не хочу. Просто для воспитания.

— Своевольничает? — с понимаем спросил юноша.

— Бывает. Но я, чуть что, по заду ка-ак приложу! Сразу шелковая.

— И это правильно, — кивнул Креатин. — С ними только так и нужно. А то иш… Сегодня по заду не приложишь, замуж позовёшь, а завтра уже с другим лобызается.

Вешенец всерьёз насторожился, выпалил громко, даже стены содрогнулись:

— С каким другим?

— Да ты чего? Я ведь образно. Гипотетически. — Испуганно пискнул юноша, тут же принялся оправдываться: — Они же, бабы, народец ушлый. Чуть что не по их — сразу губки бантиком, хвост веером, и давай перед другими вертеться. За это и не люблю их. Бабы — зло, и держать их нужно в строгости. Эх, придумать бы такое заклинание, чтобы бабы всегда-всегда слушались, вот бы счастье было.

— Ха. Да за таким заклинанием даже в Горанг сходить не стыдно. Хотя, скажу тебе по секрету, хуже баб — только маги.

— Это почему же?

— Подлые они. Лживые. И ядовитые, как змеи. И вот странно, говорят, мол магами только мужики становятся. А по мне, так баба магом стать должна.

— Скажешь тоже… У бабы мозгов не хватит. Она только пищать и браниться может. И беды на плечи людские складывать. Вот бывает… влюбится хороший человек в бабу, а ты гоняйся за ней по всему свету… — Креатин вдруг осёкся и нахохлился. — А вообще, без них лучше.

— Ну… не скажи.

— Чё? — насторожился юнец.

— Чё-чё! — расплылся в ответ Косарь. — Лобызаться-то хочется! Особливо, когда с языком…

Ну погоди, зараза. Я тебе эти посиделки ещё припомню. А ведь с виду такой приличный парень. Честный, преданный! Может я действительно в тебя влюбиться собралась, а ты устроил тут… вечер сказок.

И дружок твой простыми извинениями не отделается. Он ведь только прикидывается дурачком, а сам посмышлёнее тебя будет. Гад малолетний. Хорёк! Развёл деревенского верзилу на откровения!

Ох, устрою я вам. Прям с утра и начну. Вы ещё попляшете! Вы ещё прощения простить будете! И не только у меня, у всего бабьего рода!

На смену довольно забавному вечеру пришла очень беспокойная ночь. Меня терзали кошмары: снились Натка, Мария Петровна, родители. Всклокоченная блондинка, злобно выезжающая из автосалона на новеньком, уже желтом, «Феррари». Почему-то привиделся вешенский староста и мой недавний пациент Рогор.

После приснился скрюченный костяной палец и улыбчивый беззубый череп. Я в ужасе таращилась на эти мощи, а в груди, вопреки здравому смыслу, разливалось чувство радости. Там, во сне, что-то подсказывало — если бы сняла колечко с пальца, померла бы на месте, меня проверяли на честность. Ловушка в тайнике — тоже проверка, на благоразумие. Зато теперь кольцо действительно принадлежит мне, и зла не причинит, если не сделаю ничего, что противоречит совести.