Анна Гаврилова - Золотой ключик для Насти

А ближе к рассвету, в голове прогремел незнакомый голос:

— Ну что там у тебя?

Я вздрогнула, насторожилась. Начала сочинять ответ — рассказывать об истинном положении дел, о том, как сильно хочу вернуться домой, совсем не хотелось. Врать — тоже. Нужно сказать что-нибудь нейтральное…

Но не успела я раскрыть рот, как меня захлестнула волна грусти. Чужой грусти!

— Не молчи. И не скули! — приказал голос.

— Я… Я… В та-акой дыре, — печально ответил второй.

— Что значит «в дыре»? Тебя пленили? В яму посадили?

— Ну…

— Не мямли. Объясни, что случилось!

— Мы в пещерах прячемся. Тут ни помыться, ни поесть нормально…

— Да что ты несёшь, кретин? Говори по делу. Что с девчонкой?

— Что с ней станется? — отозвался второй. Я, наконец, узнала его.

Первый зарычал. Я почувствовала его негодование. Будь обладатель голоса рядом, непременно вцепился бы в глотку. В подтверждение, он зашипел:

— Креатин, я тебя задушу… Говори же!

— С девчонкой всё в порядке. Жива, здорова, помирать не собирается. От торговца она сама сбежала, раскусила его. Мы встретили, теперь скрываемся.

— От кого?

— От торговца, от властей Ремвида, ну и… от вас.

Короткий, удивлённый смешок первого. Недовольное сопение Креатина. Кажется, юноша рассчитывал на благосклонность собеседника, на сочувствие.

— Тебя ещё не раскусили?

— Нет. Я притворяюсь дурачком, как и договаривались, — слова прозвучали грустно.

— Притворяешься? — собеседник Креатина искренне развеселился, а тот попытался увести разговор в другое, более выгодное русло:

— Для них я «свой». Деревенский, тот, который Косарь, верит абсолютно. Он меня не выгонит, даже если девчонка попросит. А она… Знаешь, она не так проста.

— Кто бы сомневался.

Собеседник Креатина тяжело вздохнул. Я почувствовала волну презрения, недоверия и грусти.

— Покажи где вы, — приказал он.

Меня подбросило вверх. Перед глазами появился рисунок, на котором легко узнала Малые горы, ведущую к ним тропу, тракт. После на картинке проступили леса и поля, сёла и деревни. Дороги превратились в слаженную паутину, в одном из узлов которой, мигали красные огоньки. Никто не пояснил, но я точно знала: эти огоньки — один из горанских отрядов.

— До вас полдня пути, — заключил собеседник Креатина. — Сможешь удержать эту парочку до полудня?

— Конечно. Они и не собираются уходить.

— Ладно, так и доложу главнокомандующему. Думаю, он не станет откладывать встречу. Так что к обеду жди.

От этих слов сердце в груди споткнулось, к горлу подкатила дурнота. А Креатин задал новый вопрос:

— Как он?

Собеседник явно не желал обсуждать эту тему, но всё-таки ответил:

— Хуже. Извёлся. Только о девке и думает. Пока не сцапает, не успокоится. Жалеет, что не сам за ней поехал, а тебя отправил. Но не признаётся, конечно.

Разговор оборвался внезапно, а я с ужасом поняла — это не сон. Я действительно слышала голоса, но всё происходило наяву, здесь и сейчас. Креатин не тот за кого себя выдаёт, и он только что превратил наше убежище в ловушку.

И что теперь будет? К полудню сюда явятся горанцы и «сцапают» меня? Но зачем?

А зачем я понадобилась архиепископу Ремвида? Может горанцами и архиепископом движет одно желание? Но какое?

Меня захлестнула паника. Отчаянно хотелось вскочить, вцепиться в чёрные кудри Креатина и как следует тряхнуть малолетнего пройдоху. Жаль только, шансов победить в этой схватке — ноль. Косарь не позволит, заступится. Он полностью доверяет предателю.

Что же делать?

Я попыталась вообразить карту, которую только что видела. Удалось, и довольно легко. Сетка дорог, пятно Малых гор, красные точки — отряд горанцев. Поднялась чуть выше, сместилась в сторону — сетка дорог стала обширнее. Пригляделась: прямая линия тракта пересекается тоненькой тропинкой, ведущей к нашему убежищу, но это не единственный путь. С другой стороны Малых гор есть ещё одна тропа, гораздо тоньше, вдалеке она соединяется с новой линией.

Внезапно, сознание тряхнуло, и я чётко поняла — кто-то пытается пробраться в мои мысли. Вот только… возможно ли такое? Приступ паники ослабил виденье, линии дорог стали туманными. Чёрт, что происходит?

Стиснув зубы, заставила картинку обрести прежнюю чёткость, опять рванула вверх. Загадочный «кто-то», кажется, удивился, а я, повинуясь странному инстинкту, вцепилась в виденье и прорычала: куда бежать? На краю карты вспыхнул алый огонёк. Прежде чем меня вышвырнуло из мира грёз, успела запомнить крутой изгиб залива и впадающую в него реку.

Я распахнула глаза и едва не закричала — виски болели так, будто к ним раскалённые клейма приставили. Не сразу осознала, что всё ещё дышу, что лежу на подстилке из прошлогоднего лапника, а в расщелину пробивается тусклый утренний свет и лёгкий, ещё прохладный ветерок.

С великим трудом приподнялась. Лежак Косаря оказался пуст, а вот Креатин на месте. Скрючился, как старая бабка, глазки наглые прикрыл и дрыхнет. Отчаянно захотелось подкрасться и всё-таки оттрепать гадёныша за волосы, но я сдержалась.

Осмотрелась ещё раз — лошадей у входа в пещеру нет. Видимо, Косарь решил выпасти и напоить гривастых. Что ж, значит он рядом, и есть шанс поговорить прежде, чем наш новый «друг» проснётся.

С кошачьей осторожностью выползла из пещеры. Глазам стало больно от утреннего света, ноздрей коснулся уже привычный запах леса. На ходу, зачерпнула горстку воды из ручья, ополоснула лицо.

Косарь обнаружился в десятке метров, на крошечной лужайке примыкающей к лесу.

Завидев меня, парень расплылся в радостной улыбке, шагнул вперёд и распахнул объятья. Прежде чем успела хоть что-то сказать, прижал к себе и впился в губы. Недолго думая, цапнула его за язык.

— Ой!

Здоровяк вмиг отскочил. Уставился, как кот, незаслуженно огретый тапком. В другой ситуации, я бы его отчитала, но сейчас давать уроки хороших манер некогда.

— Косарь, у нас снова проблемы. Нужно уходить отсюда, причём немедленно.

Лицо вешенца вытянулось.

— Только не спрашивай! — перебила я. — Объяснить всё равно не смогу. Просто поверь.

— Поверить?

— Что? Значит, Креатин достоин доверия, а я нет?

Слова вырвались сами собой, Косарь опешил окончательно. Но разводить сантименты я не собиралась.

— Тебе помочь оседлать лошадей?

— Настя…

Несколько бесконечно долгих секунд, молча смотрели друг на друга. Он растерянно, а я… Кажется, во взгляде проступили все чувства разом: леденящий страх, испепеляющая ярость, горькая, как полынь, обида. И ещё — ненависть.

Я ненавидела себя, за то, что подобрала эту чёртову связку и не нашла в себе сил отказаться от волшебного мира, когда меня поймали. Лучше бы погибла под колёсами «Феррари» или сдохла в застенках тюрьмы. Тогда не пришлось бы так рисковать.