Юлия Сотникова - Душа пламени

Едва корсет был зашнурован, а я одарена еще одним неодобрительным взглядом со стороны аристократки, мы неспешной процессией двинулись куда-то сквозь толпу. Боги, и как они в этом ходили?! Мне, конечно, еще повезло, что карнавальный костюм был без кринолина и прочей ерунды, в которую обычно облачались девушки из высшего света, но даже корсета с лихвой хватило, чтобы трижды проклясть безумную идею с переодеванием. Кстати говоря, женщины Драйгов в одежде предпочитали, прежде всего, удобство и элегантность, а не вычурность, как те, кто сейчас встречался на моем пути. Я буквально кожей ощущала атмосферу высокомерия, самодовольства и лицемерия. И как они в этом живут? Я бы возненавидела весь мир, уже через несколько дней существования в их обществе.

Сколько людей! Медленно вышагивая под руку с Дилланом, я заставляла себя улыбаться огромной разряженной толпе. Высокомерные самовлюбленные ублюдки. Как же я их ненавидела! Как же хотела убежать отсюда без оглядки и забыть как страшный сон. Но вместо этого улыбалась. Всего лишь еще одно представление. Неужели я забыла, как это делается? Неужели изменилась настолько, что уже не в силах вести себя, как раньше? Как бы ни было тяжело и гадко на душе, во время ночного представления все должно быть забыто. Люди ждут от цыган лишь легкости, возможности отдохнуть и взглянуть на маленькое чудо, окунуться в атмосферу веселья и праздника. Они не должны видеть, как нам бывает тяжело и больно, как порой страдают наши души и как заходятся в агонии сердца. Поэтому я должна улыбаться. Я смогу улыбаться. Я улыбалась.

— Вы сегодня просто очаровательны, ваше высочество, — райт чуть сжал мою руку, привлекая внимание.

— Благодарю.

— Как вам праздник?

— Великолепный, — едва слышно протянула я, кивком головы приветствую очередного раскланивающегося пижона.

На Диллана же старалась не смотреть, и причин тому у меня было множество. Было невероятно стыдно за ту картину, свидетелем который он стал, стыд и отчаянная вина — вот что я испытывала сейчас по отношению к нему. Однако жалеть глупо — в момент смертельной опасности некогда раздумывать над способом защиты. И если этот поцелуй принес нам драгоценные секунды, которые помогли спастись — я поступила правильно.

— Что-то вы сегодня не слишком разговорчивы, ваше высочество. Вечер выдался слишком утомительным?

— Что? — Удивленно посмотрев на Диллана, я резко выдохнула и почувствовала волну дикой злости. — Прекрати.

— Что именно? — взгляд мужчины вновь стал безмятежным, а выражение лица удивленным.

— Хочешь все испортить?

— А ты? — намек был не слишком прозрачным.

— Хочешь поговорить о том, что произошло — хорошо, но не сейчас.

— Будь уверена, дейдре, обязательно поговорим.

Это должно было меня напугать? Что ж, пришлось признать, действительно напугало.

— Бокал вина, миледи?

Я похолодела. Не знаю, каким образом получилось удержать улыбку и остаться безмятежной, глядя в холодные глаза наемника, но я справилась. Взяв с подноса слуги, в чьем образе предстал Драйг, бокал игристого напитка, я с гордостью отметила, что вопреки внутренним ощущениям руки у меня не дрожали. А то, что дышать тяжело от исходившей от мужчины ненависти — так это ерунда. В худшем случае грохнусь в обморок, насколько мне известно, благородные леди частенько этим занимались.

— Не пей.

— Он наблюдает! — неторопливо продолжив прогулку, я буквально кожей ощущала пристальный взгляд наемника и лишь колоссальными усилиями не позволила себе прижаться вплотную к мужу, ища защиты.

— Пригуби вино, сделай вид, что пьешь, — улыбнувшись, Диллан звонко соприкоснулся со мной своим бокалом и чуть приблизился, одарив восхищенным взглядом.

Со стороны мы должны были выглядеть замечательной парой, если не влюбленной, то откровенно флиртующей и наслаждающейся праздником. В действительности же я прекрасно ощущала исходившую от райта тревогу. Выполнив все так, как он сказал, и, отметив краем глаза, каким мрачным удовлетворением озарилось лицо наемника, я заставила себя беспечно улыбнуться. Губы начало ощутимо покалывать.

— Не подарите ли мне танец, ваше высочество?

Не дождавшись ответа, Диллан уверенно увлек меня в центр веселившейся толпы и прижал к себе, закружив в танце.

— Что не так? — он буквально впился взглядом в мое лицо.

— Губы… — я попыталась подавить панику, чувствуя, как покалывание уверено переходило в нестерпимое жжение. — Больно…

— Падай.

— Что?

— В вине был яд, — перестав улыбаться, он притянул меня ближе и изобразил беспокойство. А может и не изображал. — Тебе нечего бояться, кровь Драйгов сильнее любого обычного яда, а вот простому человеку должно стать плохо. Так что сделай вид, что тебе нехорошо.

Интересно, может «обрадовать» его новостью о том, что я, кажется, тоже относилась к «обычным людям»? Не знаю, как сейчас выглядела, но чувствовала себя просто отвратительно. Губы болели нестерпимо, словно сотни раскаленных игл одновременно впивались в нежную плоть, но хуже и страшнее всего было то, что этим действие яда не ограничивалось. Не знаю, каким образом «обычный яд», как назвал его Диллан, смог обойти кровь Драйгов, но что-то было не так. Или резкая слабость во всем теле, гул в ушах и затрудненное дыхание — обычное проявление сопротивляемости к яду? Не знаю… Но стало страшно.

— Ваше высочество, что с вами? Вам плохо? Вы побледнели! — голос райта выражал искреннее беспокойство, когда я буквально повисла на нем, не удержавшись на подкосившихся ногах. — Вот так, правильно, ты отлично справляешься, радость моя, — словно сквозь толстый слой ваты донесся до меня едва слышный шепот любимого. — Ты великолепная актриса, дейдре, даже не подозревал в тебе такой талант.

Вот только я не играла. Мать-Природа, как же страшно! Что происходит? Почему мне было так плохо? Тело налилось свинцовой тяжестью и абсолютно не потребовалось прикладывать усилий, чтобы потерять сознание. Не буквально, конечно, но от этого становилось лишь хуже. С каждым мгновением все хуже и хуже. Да что там, уже через несколько секунд я жаждала погрузиться во тьму, вот только столь желанное облегчение не наступало.

Не знаю, что подумали гости, когда, подхватив на руки, Диллан быстро понес мое безвольное тело сквозь толпу, но мне уже было не до них. И кто меня надоумил ввязаться в эту авантюру? Ведь чувствовала же, что ничем хорошим для меня это не кончится! Чувствовала, но не смогла подставить под удар принцессу, за что теперь и расплачивалась. Возможно, такие мысли были не слишком благородны, вот только мне плевать было на благородство, самоотверженность и прочие высокие чувства. Слишком плохо, слишком больно и слишком страшно для красивых слов и поступков.