Шеррилин Кеньон - Иллюзия (ЛП)

Как сказал его отец, Амброуз Малачай не будет забыт. Но лишь от Ника зависит, как его будут помнить.

И с этого момента, он собирался сделать важным каждый день. Более того, он собирался сделать так, чтобы как можно меньше жалеть о чем-то в будущем.

— Так, Ксев, — сказал Ник, стоя у закрытой двери. — Соберись. Невозможно объяснить, куда мы сейчас попадем. Возможно, будет много-много крови.

— Думаю, я справлюсь, Мал…

— Тсс! Что я сказал тебе о моем имени?

— Готье, — поправился Ксевикан. — Поверь мне, я бывал в более кровавых битвах.

— Сомневаюсь. Но сохраняй эту храбрость. Нам она понадобится.

Ник прижал руки к телу, потряс их, сделал несколько глубоких вдохов для храбрости, затем размял мышцы шеи. Черт, он был в ужасе. Но в слух он в этом признаваться не собирался, и откладывать больше было нельзя.

Нужно это сделать.

Он кивнул Ксевикану.

— Поехали, — он открыл дверь и вошел вовнутрь.

Ник едва успел сделать пару шагов, как в него вцепилось свирепое чудовище, бешеную хватку которого невозможно было разорвать никакими силами.

— Ма, ма! Пожалуйста, ты убьешь меня! Я дышать не могу!

Вместо того, чтобы ослабить хватку, она сжала посильнее.

— Страшилка, я так о тебе волновалась. Ты в порядке?

— Да, пока ты не задушишь меня до смерти.

Цыкнув, она наконец отошла и уставилась на него с яркой улыбкой, освещавшей ее лицо. Ее длинные светлые волосы были завязаны в волнистый хвост, от этого она выглядела скорее, как его старшая сестра, а не мама. В ее голубых глазах блестели непролитые слезы.

— Ты себе не представляешь, как страшно быть запертой в ловушке с Баббой и Марком в шторм.

— На самом деле, это, наверное, самое безопасное место в Новом Орлеане.

Она нахмурилась.

— Ты знал… — она прервалась, заметив, что Ник был не один. Она нахмурилась еще сильнее, отметив, рост Ксевикана и его необычную внешность.

Ник и Завид изо всех сил пытались скрыть разноцветные волосы парня, и все, чего добились — узнали, что частью его проклятия было то, что это невозможно изменить. Не важно, как они старались, цвета все равно пробивались.

— Ты младший брат Эша? — спросила она.

Ксевикан удивленно приподнял бровь.

— Эша?

— Это мой друг, — быстро объяснил Ник. — Нет, ма, это Ксев…

Его голос затих.

Черт, они почему-то забыли придумать ему фамилию.

— Даразурсис.

Ого, медаль Сарру-Дара за смекалку. Хотя Ник не смог повторить эту фамилию, даже если бы от этого зависела его жизнь.

— Хм… ага. Как он и сказал, — он встал за мамой, чтобы хмуро посмотреть на Ксевикана и беззвучно повторить его фамилию. Что за уродская кличка?

Его мама улыбнулась.

— Такая красивая, но немного трудно произносить… сказала женщина, чью фамилию никто не может ни произнести, ни написать правильно, даже другие каджуны. Пожалуйста, повтори еще раз.

— Дара — зур-сис.

— Дара-зур-зур-сис?

Он улыбнулся ее попытке.

— Очень хорошо, миссис Готье… Я впечатлен. Вы сделали это гораздо лучше, чем большинство.

— Спасибо. А еще у тебя милый акцент, но я не понимаю, откуда ты.

— Из… Я забыл название на английском. Хврварн?

Его мать поёжилась.

— Никогда о таком не слышала.

Теперь настала очередь Ксевикана почувствовать неловкость, он посмотрел на Ник в поисках помощи, как будто Ник представлял, где это было на карте. Чаще всего, он с трудом находил штат Нью Йорк.

— Хм… Месопотамия? Земля между рек?

— Ох! А вот теперь я чувствую себя глупо. Прости.

— Нет, не надо извиняться, миссис Готье. Это я перевел неправильно. Мое плохо.

Мама снова улыбнулась над последним предложением, которое звучало очень странно, из-за его сильного акцента.

— Всегда приятно познакомиться с другом Ника, — она взяла его за руку и мягко похлопала по ней.

Как только она дотронулась до него, по его щеке неожиданно скатилась слеза. Он смущенно убрал руку и стер ее.

— Извините.

Его мама обеспокоенно нахмурилась.

— Ты в порядке, милый?

Ник не мог поверить, но его крошечная мама, запугала древнее существо, как и всех остальных.

Ксевикан кивнул, он выглядел нервничающим.

— У меня никогда не было мамы, так что я не знаю, как вести себя правильно. Ник забыл предупредить меня, что вы будете… доброй и нежной.

— Ох, ты бедный малыш, — его мама притянула его к себе, и крепко обняла за талию.

Глаза Ксевикана стали огромными, он казался до смерти напуган и держал руки подальше, над ее плечами.

Ник подавил желание рассмеяться от вида его крошечной мамы, которая едва доставала до середины груди свирепого Сарру-Дара. А она об этом и понятия не имела.

— Прости смирись, Ксев. Моя мама нянчит всех. Она не может сдержаться. И никогда не води ее в зоомагазин, особенно в дни, когда можно взять животное бесплатно.

Мама, издав раздраженный звук, отстранилась и погладила руку Ксевикана.

— Останешься на ужин? У меня почти готова куриная джамбалайя, и ее очень много.

— Насчет этого, ма…

Она повернулась к Нику.

— Что?

— Дом Ксева затопило во время шторма. Ты не против, если он переночует тут пару ночей, пока там снова не станет возможно жить? — или уж скорее, пока они не найдут ему жилье.

Она свела брови, с удивленным выражением лица.

— Где твоя семья?

— У… У меня ее нет.

— И как ты здесь оказался?

Ник влез с ответом, пока Ксевикан случайно не выдал их.

— Он по студенческой визе. Не волнуйся, мам, он не серийный убийца. Иначе бы я не привел его сюда, к тебе. Обещаю, что запру его у себя в комнате. Ты даже знать не будешь, что он там, и он аккуратнее меня, — по крайней мере он надеялся, что это правда.

Она покачала головой.

— Конечно же он может остаться. Ты знаешь, не могу спокойно смотреть, как кто-то переживает не лучшие времена. А теперь позволь мне пойти проверить ужин, пока он не подгорел. А вы приведите себя в порядок, увидимся через секунду.

Ксевикан смотрел как она уходит с такой тоской в глазах, что нутро Ника перекрутило.

— Ты в порядке, приятель?

Моргнув, он кивнул.

— Теперь я понял.

— Что?

— Почему ты такой, какой ты есть, — он встретился взглядом с Ником. В его глазах по-прежнему оставалась тоска, которую Ник не понимал, пока тот не задал вопрос. — Каково это, когда тебя любят?

— А ты не знаешь?

Он медленно покачал головой.

Ник рассмеялся, а потом понял, что это не шутка.

— Да ну, серьезно. Брат? Отец? Питомец? У тебя же была семья. Так?

— Да, но любви в ней не было. Была честь, обязанности и ответственность. Ничего больше.

— Ничего? Именно поэтому ты предал их?

Его глаза стали красными, как его волосы.

— Я их не предавал, — процедил он сквозь зубы. — Это меня предали… все они.