Анна Гринь - Веер маскарада

— Ты старшая киашьярина, это нормально, — объяснила происходящее бабушка Клео.

— То есть, как это, старшая? — хмыкнула тогда Вира. — Младшей я что‑то не вижу, а и Рэнда, и Кланта называют просто киашьярами, не разделяя на старшего и младшего.

— Так то они! — развеселилась Ей Светлость. — А то ты! У каждого свой взгляд на это, но запомни: женщины всегда внимательнее смотрят на королеву и слушают ее охотнее. Это правило Легардора. Каждая знатная особа, даже жена лорда лэрда, предпочтет обратиться с просьбой к женщине, а не к мужчине. В данный момент только ветра знают, где носит мою невестку. Последнее письмо от нее мы получили из какой‑то захудалой деревеньки на юге. Неудивительно, что легарды решили избрать тебя, как силу и опору. К тому же проклятие снято, что не может не радовать. Ты знаешь, сколько новых кристалликов заполнило зал Оракула? Сколько новых судеб появилось? За пару лет больше, чем за десятилетия до этого. Через тебя они получили свободу, вот и стремятся насладиться ею в полной мере.

Проходили недели, месяцы, годы в мелких заботах, в счастливых минутах и веселых торжествах, а потом Вира с удивлением взглянула на приехавшую погостить на лето Эмму. Из семилетней девочки вымахала высоченная восемнадцатилетняя девица, но за эти десять с лишним лет сама Вирена почти не изменилась. И хуже того, она никак не могла понять, куда же делись эти годы. Обряд обмены кровью с Оракулом и с Рэндом не сделал ее полновесной легардой. Превращаться она не научилась, магия не появилась. Всех даров и досталось, что продолжительность жизни.

Она старалась не думать о том, в чем будет отличатся ее прежнее существование от нового, опасалась просто сойти с ума от долгих и тоскливых лет в Лессе, а оказалось, что не заметила, как они промелькнули. При этом внешне сама не стала старше. С ужасом и неверием, Вира смотрела на младшую сестру, которая, не глядя на разницу в одиннадцать лет, смотрелась ее ровесницей. Эмма к происходящему относилась проще и журила Вирену, что скоро они поменяются местами.

— Зато представь, каково Ольме! Ее сын скоро станет взрослым, а там и папа передаст ему титул князя. Ты видела, как скривилась наша старшая сестра, поняв, что между вами уже не четыре года разницы, а куда больше?! Ольма теперь похожа на нашу мамочку.

Воспоминания шутливых реплик сестры заставили Вирену улыбнуться и со счастливой улыбкой посмотреть на сына. Тирой, уютно устроившись у нее на руках, уже давно посапывал и причмокивал во сне губами.

— Опять ему что‑то снится, — хмыкнула Алия, поправляя подушки в пустых плетеных круглых креслах. — Молочные реки.

— Малыш любитель хорошо покушать, — с нежностью согласилась киашьярина. — Это хорошо. После еды его не слышно и не видно!

— Так оно и понятно. От большой любви родятся счастливые дети! Что ему нужно? Мамочка рядом, папочка целыми днями готов на ручках таскать.

Вира рассмеялась, вспомнив, как перепугалась неделю назад. Она решила провести день в компании Кирии, погулять и поискать в библиотеке что‑нибудь интересное при помощи гэлл, а когда девушка вернулась, то узнала, что дражайший супруг утащил младенца в легалдиры — загоны и стойла для легалов обитателей замка, смотреть на рождение нового скакуна. От картины, которую она успела застать, у Виры ушло сердце в пятки. Рэндалл, без каких‑либо опасений, позволил маленькому Тирою трогать новорожденного крылатого жеребчика. Только натренированная годами выдержка заставила девушку промолчать и не выговорить киашьяру всего того, что она хотела. Но Рэнд пожурил, что ей и говорить не нужно — мысли на лице написаны.

Вира немного обиделась тогда и молча ушла, вынудив супруга целых два дня уговаривать ее не злиться. Сама девушка знала, что не права, но ей в какой‑то миг стало так обидно, что остановиться она не смогла. Сдерживаясь, чтобы не наговорить лишнего, она часами стояла, взявшись руками за перила на террасе, и вспоминала. Оказалось, ей много чего нужно было вспомнить.

Она сама не поняла, когда перестала мыслить, как прежняя Вира, хотя очень долго переживала по разным глупостям. Даже теперь, столько лет спустя, ей все еще было стыдно за свое поведение в первые годы замужества. Старая королева ее журила, если Вира заводила разговор о том, что не может забеременеть.

Слова бабушки так и отдавались в голове киашьярины:

— Глупости. Ты просто еще очень молода и не готова.

— С чего вы взяли? — Вире тогда было столь обидно и жалко себя, что порой она начинала разговаривать язвительно и недовольно.

— Не я. Рэнд. Он легард и знает, кто такие легарды. Не торопись. Еще успеешь понять, — хихикала многоопытная королева.

— Разве младенцы людей и легардов отличаются?

— Еще как! Еще как! Когда я носила Эдина, то думала, что он порвет меня изнутри! С Киреваром все было куда проще, — поделилась Клео.

К своему ужасу Вира только тогда поняла, что эта женщина мать короля Легардора.

— Еще успеешь, — повторила Клео. — Я горжусь внуком. Он правильно делает, что дает тебе время привыкнуть и освоится.

Больше Вира никого не спрашивала об этом. Да и все вели себя так, будто знали наперед, что надумал Рэнд. Сама девушка долго обижалась и расстраивалась, не понимая, почему за нее решают столь важное. И только потом, проснувшись утром со странной рвотой и словив настороженный взгляд Рэндалла, успокоилась, осознав, насколько он за нее взволнован. Они даже поговорили по душам. Киашьяр признался, что хотел бы отложить рождение ребенка еще хотя бы на десять лет, а то и на двадцать, но раз уж все само произошло…

Вира поняла, во что ввязалась, месяце на шестом, когда единственным ее желанием был сон, еда и руки мужа на неспокойном обитателе ее живота. В отсутствии Рэнда малыш вел себя шумно, брыкался и сучил ножками. К тринадцатому месяцу выносить это стало совершенно не возможно.

Роды начались ночью. Элеонора радостно запаслась полотенцами, горячей водой и взялась за дело. Но к утру, как планировалось, малыш еще не покинул утробу. К родам подключили других легард, но и это не ускорило дела. Мужчин в комнату не пускали, хотя Рэнд бранился и грозил Элеоноре.

К обеду все стало совсем плохо. Ребенок перекинулся в звериный облик и наотрез отказался выползать. Вира помнила те часы, как в тумане. Боль заглушали снадобья, но легче от этого не было. В конце концов, Рэнд ворвался в комнату, растолкал женщин, поцеловал изможденную Виру в висок и с самым хмурым видом начал воспитывать своего не рожденного сына. Тирой быстро присмирел, послушно превратился обратно и без проблем уже через четверть часа был на руках киашьяра. Элеонора ворчала, но Рэнд не слушал ее. И Вира тоже понимала, что без мужа не смогла бы родить и к вечеру.