Аманда Сан - Чернила

Он потянулся к сумке и вытащил бархатный кисет, вытряхнув на ладонь кисть и чернильницу.

Я задрожала.

- Томо.

Он снял с чернил крышку и обмакнул в них кисть.

- Томо, стой, - кожу покалывало от страха, в ушах гудело.

Он раскрыл блокнот на чистой странице, кисть коснулась бумаги, рисуя черные полосы. Чернила расплывались, они были слишком густыми для блокнота. А он словно был очарован этим, совершенно не боясь. Он не мог здраво думать. Может, об этой власти над собой он и говорил, но он так раньше себя не вел, по крайней мере, не при мне.

- Что ты рисуешь? – спросила я, в горле пересохло.

- Лошадь тебе показалась потрясающей, - говорил он, - но такого еще не испытывал никто. Я хочу, чтобы ты ощутила то, что могут только Ками. Другим такое не светит.

Я смотрела, как он вырисовывает изгибы, словно упражняется в каллиграфии. Длинные линии змеились по бумаге, а я пыталась понять, что именно он рисует. Что может испытать только Ками? Мысли роились в голове.

Я взглянула на его лицо, и его глаза напугали меня. Они были пустыми и призрачными, как у лошади. Глаза, что смотрели на меня свысока на школьном дворе, что светились, когда он смеялся в кафе, изменились этими черными озерами и смотрели напряженно на бумагу.

Его рука двигалась все быстрее, линии становились резкими.

Мой голос дрожал, а позже я заметила, что и руки трясло.

- Томо, ты меня пугаешь.

- Ручка слишком слабая, - сказал он не своим голосом.

Голос был хриплым, словно он задыхался, пока рисовал все быстрее.

- Теперь я это вижу. Это было лишь отражение.

- Хватит, - сказала я, ухватившись за конец кисточки. Я задела чернильницу запястьем, и она упала, разливая чернила на край блокнота и траву. Но Томохиро был сильнее меня, он продолжил рисовать, с упрямством двигая кистью.

- Знаешь, что умеют Ками? – сказал он отрешенным голосом, что ему не принадлежал. – Что умеют Ками, но не могут остальные?

Его голос стал шепотом.

- Лети.

Он рисовал дракона, длинного и закрученного в кольца, словно он был змеем, и я вспомнила обрывок с хвостом. Солнце озарило рот, полный сверкающих зубов, и я застыла.

Я попыталась выбить из его руки кисть, но он без усилий оттолкнул меня. Не сказать, чтобы я была такой слабой, просто Томохиро вдруг стал сильнее. Намного сильнее. Он смотрел на бумагу огромными пустыми глазами, ужасающая усмешка растянула его губы. И вдруг челюсти дракона задвигались, он бросился к Томохиро и вцепился в его запястье.

Томохиро вскрикнул, выдергивая руку из челюстей дракона. Кисть упала на траву, он забыл про нее и схватился за запястье. Дракон пытался достать челюстями до чего-нибудь еще, пока его не залила кровь, стекающая на бумагу, землю и белую рубашку Томохиро. Я закричала и потянулась за платком, затянув его на ране побелевшими пальцами. Томохиро все кричал, но я не слышала слов, мной овладела паника. Словно я оглохла или забыла японский. Я не могла понять, что он говорит. Его глаза уже не были пустыми, в них плескался страх.

- Ками ! – кричал он. – Ками !

Я смотрела, как мой платок с милой вышивкой становится темно-красным.

- Ками ! – прокричал он снова, и в этот раз я расслышала.

Бумага.

Темные тучи собирались над нами, дождь полился на поляну. Гром проурчал, а вспышки молнии озарили небо.

- Уничтожь рисунок! – вопил он. Кровь стекала с платка, я принялась искать в траве кисть, дождь промочил мою рубашку, а волосы прилипли к глазам. Я вскрикнула, нащупав пальцами что-то влажное. Я подняла руку, и она была покрыта чернилами.

Пальцами я рисовала толстые линии поверх дракона.

- Не трогай его пасть! – кричал Томохиро. Рисунок бросился на меня, а я отсекла линией чернил его хвост. Но набросок двигался так быстро, что у меня закружилась голова. Я не привыкла к этому, как Томохиро, меня едва не тошнило. Я провела с дрожью линию по его задним лапам.

В отчаянии я разорвала страницу на кусочки и смяла. Но стоило обрывкам упасть на траву, как на них принялись двигаться чернила.

- Не получается! – кричала я сквозь шум ливня. Медные волосы Томохиро приклеились к голове, промокнув.

Он повязал поверх моего платка свой, но темная кровь появилась и на нем.

- Дай кисть! – крикнул он. Я упала на четвереньки и принялась искать в траве.

Что-то дернулось неподалеку, и я подняла голову. Толстый хвост огромной змеи, шире чем грудь жеребца, свивался в кольца, и это нагромождение было выше, чем Томохиро. Очертания змеи были неровными из-за шипов, а длинные завитки чернил на коже создавали впечатление, что хвост закручивается сразу в две стороны. Он поднял огромную серебряную голову, увенчанную рогами.

Дракон, которого нарисовал Томохиро.

Я могла слышать только собственный крик. Монстр уставился на меня пустыми глазами, его усы ниспадали на губы, обвиснув из-за дождя. Облачка чернил поднимались от его тела, словно пар.

- Кэти, кисть! – вопил Томохиро, но я не могла двигаться, скованная взглядом дракона.

Томохиро двигал левой рукой по влажной траве. Платки упали с его раненой руки, ведь он не держал их, и кровь потекла вниз по запястью к длинным тонким пальцам.

Дракон поднялся, готовясь ударить. Огромные когти появились среди колец его тела, он впился ими в землю, распрямляя длинные лапы. На его спине торчала чернильная шерсть, он расправил жилистые крылья, хлопая ими и готовясь накинуться.

- Томо! – взвизгнула я, его пальцы сомкнулись на кисти.

Дракон прыгнул, раскручивая в воздухе кольца. Томохиро подбирал обрывки и рисовал на них кривые линии. А наверху дракон визжал, когда его лапа упала на поляну с ужасным стуком и облаком чернил. Томохиро провел линию на следующем клочке, одно из крыльев сломалось, и дракон закружился в небе.

Томохиро подобрал еще два кусочка, зачеркивая их, пока не нашел обрывок с шеей. Он быстро зачеркнул ее.

Дракон стремительно падал. Тяжесть колец его хвоста сотрясла землю, язык вывалился изо рта, а потом рисунок превратился в мерцающую пыль.

Томохиро вытащил из своей сумки головную повязку кендо и, зажав ею рану, подбежал ко мне. Я упала на колени в грязь и плакала, а он обхватил меня руками.

- Прости, прости, - выкрикивал он снова и снова, уткнувшись в мои мокрые волосы. – Гомен , гомен , гомен !

Дождь лился с неба, смывая мерцающую пыль, заливая клочки бумаги и блокнот, пока чернила не исчезли. Мы льнули друг к другу так же, как и промокшая одежда прилипала к телу, и я боялась отпустить, но боялась и остаться.

Кровотечение остановилось, повязка Томохиро так потемнела, что я едва могла прочитать на ней черные кандзи. Двойной путь ручки и меча. Только для Томохиро ручка и меч были равными.