Анастасия Киселева - Дар судьбы (СИ)

Я устало вздохнула и перевернула очередной желтоватый лист. Материал, из которого изготовлялись местные талмуды, я так и не сумела опознать. Для бумаги слишком плотный и одновременно мягкий, как залоснившийся. Но, ни тканью, ни пергаментом он тоже не являлся. И сами буквы: выглядят, как будто написаны от руки, но я не поленилась найти два одинаковых тома – значки в них оказались абсолютно идентичны. Магия, да и только.

Из Антара были доставлены тонкорунные овцы шарпи в количестве двадцати пяти голов. За пять лет отара увеличилась втрое, но племенная линия была полностью потеряна при втором Выплеске.

Экономика и животноводство – это мне не нужно, еще пара томов отложена в сторону.

Первые книги я пыталась читать, потом, притомившись, я стала пролистывать целые главы. Меня мало интересовали рудники, расположенные на севере страны, равно как и сельскохозяйственные культуры, выращиваемые на полях в центре долины. Описанием каскадов Хрустальных водопадов я зачиталась на какое-то время, но мне не было дела до ценности рубинов, добываемых в одном единственном месторождении и пользующихся спросом в соседних странах. Тем более названия этих стран мне ничего не говорили.

В диаметре Шантар в полтора раза превышал голубиное яйцо. Это был не самый крупный из камней, добытых в королевском карьере, но он отличался красивым насыщенным цветом. Ценность этого рубина уменьшалась из-за природного изъяна, но лучшие из ювелиров Монтеррейса сумели так искусно огранить камень, что недостаток превратился в достоинство. В 1876 году Шантар был преподнесен в подарок правителю Антара. По сей день этот рубин и еще тридцать камней из монтеррейсовских рудников красу ю тся в короне антарских королей.

Мимо, все мимо, мне не нужны сведения, что рубины Монтеррейса редки и удивительно красивы, на них легко накладываются заклятия, и ценность их не знает границ.

А вот эта книга уже поинтереснее: здесь даны жизнеописания нескольких поколений королевской династии Монтеррейса. И что у нас здесь?

Эта схема плетения была открыта мастерам Монтеррейса самой королевой Хаш-Саш.

Бесполезно!

Королева Нуоми очень любила яблоки. На ее родине таких фруктов не произрастало.

Скучно.

Болезнь королевы Бригидды стала тяжелым ударом для ее семьи. Лишь лекарство из Антара, любезно раздобытое господином послом, смогло ненадолго облегчить симптомы, но пока караван миновал Барьер, стало поздно. Нашей госпоже стало резко хуже, и вскорости она скончалась. Король и его дети были безутешны.

Жаль, что так получилось. Мне бы о многом хотелось поговорить с землячкой, хотя вряд ли бы она поддержала мое желание вернуться. Оно и понятно: дом женщины там, где живет ее семья. А моя семья отсюда далеко…

Кстати, судя по именам супружниц, короли Монтеррейса отдают предпочтение иноземным принцессам, а не местным красавицам. Политика?

Ладно, этот том в сторону, берем следующую книгу, потоньше.

« Свадебное торжество проходило в тайных подземельях, куда входить разрешено лишь узкому кругу посвященных. Народ ликовал три дня… »

Скучно… Я просмотрела лист по диагонали и неожиданно наткнулась на знакомое имя. Речь шла о свадьбе матери Теодора.

« Исполнение Закона обещало Монтеррейсу долгие годы спокойной жизни .»

Я полистала книгу, но больше никаких подробностей не было. Свидетель торжества – какой-то дворянчик не пожалел бумаги, чтобы описать свои впечатления от королевской свадьбы, и подарил этот эпохальный труд самим молодоженам. Судя по всему, до меня его никто не открывал.

Я устало потянулась и потерла глаза. От долгого сидения болели спина и особенно шея. Обиднее всего было из-за нулевых результатов. Ничего! Совершенно ничего, что могло бы служить зацепкой! Я упрямо закусила губу и решительно подтянула к себе очередной том. Нельзя сдаваться, я только начала. Глупо было бы предполагать, что я с ходу найду правильное решение, особенно там, где уже не раз безрезультатно искали выход мои сестры по несчастью.

Монтеррейсу потребовалось почти три года, чтобы вернуться к привычной жизни после Выплеска. Спасала магия: все волшебники Монтеррейса трудились, не покладая рук, чтобы предотвратить голод и эпидемии.

Где-то я уже читала про этот выплеск. Надо будет уточнить у Теодора, что это такое. А то, мало ли. Вряд ли у них в ходу повальная вакцинация населения, а подцепить какую-нибудь средневековую болячку мне бы не хотелось. Надеюсь, в этом сказочном уголке не знакомы с чумой, оспой и тифом?

А в целом, пока все, что я находила, так или иначе подтверждало информацию, полученную за ужином от Теодора и Бриона. В местных мерах длины я не ориентировалась, но мои путаные расчеты позволили предположить, что долина – в ширину полтысячи километров, в длину тысячи две-две с половиной. Если добавить сюда предгорья, то получится чуть больше. И вот в этом маленьком природном заповеднике поместились целых три города (у них тут все, что больше пяти улиц уже к деревне не относится) и россыпь деревень.

Буквы прыгали перед глазами, намекая, что пора бы сделать перерыв, но я упрямо вчитывалась. Хуже было другое: я пока не нашла ни единого упоминания о таком феномене, как странницы. Даже косвенного. То ли я не то искала, то ли не там, но не может же такого быть: на территории родного государства периодически из ниоткуда на ПМЖ появляются девицы, и этот факт никого не заинтересовал? Странно, очень странно.

Встретилось пару раз упоминание Закона – именно так, с большой буквы. Содержание его, правда, я нигде не нашла. В мои руки попало «Законное Уложение», но какой из множества внесенных туда указов имелся в виду, я так и не поняла.

От чтения меня отвлек негромкий голос Теодора.

– Я помню час – ты предо мной предстала,

Повенчанная с утренней зарей,

Улыбка ярче звезд твоя сияла.

Я понял: я не жил до встречи той , – нараспев продекламировал король, походя ко мне. В руках он держал томик, отрывок из которого судя по всему сейчас мне и зачитал.

– Красиво, – сказала я, когда между нами повисла неловкая пауза, настоятельно требующая заполнения.

– Это бессмертные строки Гийома Баскского, – милорд аккуратно поставил томик на полку. – Он был философом и поэтом, а его стихи, посвященные светлому чувству зарождения любви, стали признанным каноном.

– Эм, познавательно! – Покивала я.

– Вам понравилось? – Мужчина обошел стол и остановился рядом со мной, глядя сверху вниз.

– Очень. Правда, я не люблю поэзию, – близость короля нервировала. Отступил бы он хотя бы на пару шагов. Мне стало бы спокойнее.

– У Альбрехта Пересмешника есть цикл писем, посвященных прекрасной Лауре, – Теодор оперся рукой на стол, наклоняясь ко мне. – Это настоящие стихи в прозе. Легкий слог, образные сравнения, чистота первого признания.