Татия Суботина - Если бы не ты

– Почему слои именно такие и как они устроены? Почему именно я могу открыть Бездну? Или не только я? – даже не заметив, я утонула в любопытстве.

– Даша, – прикрыл глаза Ян. – Я понимаю, что у тебя значительные пробелы в знаниях. Но разве этот допрос не может подождать до утра? В отличие от тебя, у меня не было стольких часов сна про запас.

Мне стало стыдно. Только сейчас я заметила, что Ян горбился и его лоб был покрыт испариной. Наверное, отправка Заблудших, если они, правда, есть, не дается настолько легко, как кажется.

– Спокойной ночи, – прошептала я.

Ян поднялся и направился к двери.

– Да уж, – проворчал он. – С тобой спокойствие мне обеспечено.

– Ян?

Он тут же повернулся.

– Я готова начать учиться завтра.

Ян улыбнулся, сухо кивнул, выключил свет и молча вышел за дверь.

Я осталась одна в темноте, к которой уже стала привыкать. Пускай все происходящее со мной могло оказаться жестокой игрой подсознания, выдумкой, болезнью. Я приняла решение рискнуть и сыграть в эту игру. И сейчас мне впервые не было страшно.

Глава 25

Цена свободы

Убивать минуты не так просто, как порой может казаться.

Я могла часами бродить по огромному фруктовому саду поместья Кенгерлинских. Могла пропадать в богатой библиотеке и с головой нырять в неизвестные мне ранее книги и фолианты. Могла общаться со всеми, кто был допущен в особняк. Я не могла одного – выйти за пределы территории, принадлежащей Яну, и продолжить жить своей привычной жизнью.

Я убивала секунды, а потом часами смотрела, как они безликими цифрами утекают сквозь пальцы. Никто не возражал против этого.

Прошло две недели, после того, как Альберт исчез. Точнее был отправлен в Бездну.

Один раз я попыталась вернуться к незаконченному разговору той ночью с Яном, но он ответил сухо, грубо и предложил больше не затрагивать эту тему. Я не нашлась, как противостоять такому категорическому ответу и даже растерялась от резкости тона. Будто я пыталась выпытать что-то запретное или даже постыдное, а не узнать то, что Кенгерлинский обещал мне рассказать позже. То «позже» для меня так и не наступило.

Собственник – недостаточно полное определение для Яна.

Он сопровождал меня повсюду. Я устала от разговоров с ним. Мое расписание состояло из тренировок с Яном Кенгерлинским, приемов пищи в обществе Яна Кенгерлинского, общения с Яном Кенгерлинским. Если он был занят, я могла провести время так, как мне того хотелось. Разумеется в пределах дозволенной территории. Когда же Ян освобождался – всегда находил меня.

Он рассказывал мне о Заблудших. О том, какими они могут быть и что можно ожидать. Он рассказывал о методах отправки душ за той край. Он рассказывал о призрачных демонах. Но я даже на миллиметр не приблизилась к истории самого Яна или моей роли в том, что должно произойти. На любые вопросы об этом – он отвечал игнором. Я уже стала склоняться к мысли, что сама придумала тот разговор, и откровенность с которой он готов был отвечать мне.

Видимо, Кенгерлинский решил, что мне не стоит знать слишком многое. Только вот почему, я тоже не знала. И это злило.

Вместо вменяемых ответов Ян продолжал твердить о том, какой прекрасной помощницей я стану, как только научусь полностью контролировать Силу. Он с нетерпением ожидал наступления это дня. В отличие от меня. Неизвестность радовала меня даже больше, чем туманная перспектива послужить оружием против кого бы то ни было.

Ян говорил, что я должна благодарить его за терпение и заботу. И если бы не он…

Я до сих пор работала бы медсестрой, общалась с друзьями, решила вопрос с Владом и… Артемом и просто наслаждалась жизнью. Но Кенгерлинский был иного мнения. Он твердил, что я давно была бы мертва, не вмешайся он тогда.

Правда опасность, которую продолжал мне пророчить Ян, я так еще и не встретила.

Мысль о побеге не покидала меня. Я детально изучала местность и лазейки для свершения задуманного. Всю немалую территорию земель Яна окружал каменный забор. Поверхность его была неровной, ребристой и могла послужить неплохими выступами, если я соберусь взобраться на стену и перемахнуть на ту сторону. Чуть более трех метров высотой, забор значительно понижал мои шансы на удачный побег. Особенно, если принимать во внимание то, что камеры слежения вокруг были натыканы, как грибы после дождя.

О камерах я узнала недавно. И совершенно случайно.

Камни все еще продолжали хранить тепло, что накопили за день, когда я провела по ним рукой. Ощущение того, что стены с каждый днем сжимаются и надвигаются мощью прямо на меня – угнетало. Я прислонилась к забору и приложилась ухом. Интересно, смогу услышать, что там, на другой стороне?

– Что ты делаешь?

От неожиданности я дернулась, и острый край камня оцарапал щеку. Ян смотрел оценивающе, ожидал ответа.

– Ничего, – в голову не приходила ни одна стоящая отмазка. – Просто гуляю.

Ян наморщил лоб:

– Что, в самом деле?

– А что мне и этого нельзя? – в тон ему ответила я.

– Ну, почему же? Можно. – Хмыкнул Кенгерлинский, поправил ремень на джинсах и добавил. – Если осторожно.

Я сорвала травинку, нервно намотала ее на палец и направилась к дому. Даже не оборачиваясь, была уверена, что Ян идет след в след. Его повышенное внимание меня убивало. Медленно, минута за минутой. Я задыхалась от него.

– Как ты узнал, что я здесь?

– Увидел.

– Вестники могут видеть сквозь стены? – я остановилась и похолодела от того, что пришло в голову. – Может, ты еще и мысли читать способен?

Ян рассмеялся.

– Заманчиво, но нет.

– Тогда, как?

Кенгерлинский указал куда-то в сторону. Я пригляделась и между веток крепкого дуба увидела красный, мерцающий огонек.

– Камера?

Он следил за мной. Все это время! Мнимая свобода, которой пичкали меня день за днем, оказалась мерзкой ложью!

Ян довольно кивнул.

– И много их здесь?

– Достаточно.

Для чего, я предусмотрительно не стала спрашивать. Следить за мной, контролировать, изучать. Все это было понятно итак.

На крыльце дома нас встретила Эмма Эдуардовна. Она встревожено ахнула и потянулась рукой к моей оцарапанной щеке.

– Не трогайте! – выпалил Ян, пересекая расстояние к домоуправительнице в два прыжка и почти заслоняя ее от меня.

Эмма Эдуардовна нахмурилась, но не отступила.

– Что случилось, душенька? – ее пальцы почти коснулись моей щеки.

Быстрым уверенным движением Ян перехватил ее запястье.

– Ранее я не замечал за вами ослабление слуха, Эмма Эдуардовна. Я сказал, не трогайте.

Что такого в том, чтобы женщина прикоснулась к царапине, обработала рану и стерла кровь? Я, что – заразная?

Эмма Эдуардовна ничего не сказала. Мелкие морщинки собрались вокруг ее глаз, когда она высвободила руку и, круто развернувшись на пятках, скрылась в глубинах дома.