Елена Сарафанова - Поверить в чудо (трилогия)

Отец Иона с неохотой ехал на исповедь к депутату Вахромееву, но отказаться не смог, тот был слишком настойчив в своей просьбе, "усугубив" её щедрым пожертвованием "на здравие монастырской братии".

— У меня долгий рабочий день, к вам приехать так поздно не годится, так что жду вас у себя в 22.00, - категорично заявил в конце разговора Вахромеев.

— У нас в это время вечернее моление, — ответил священник, — давайте выберем другое время и день.

— Нет, мне нужно именно сегодня. Я же заплатил!

— Если так, мы вернём деньги.

— Ещё чего!

— Это не разговор, — вздохнул отец Иона.

— Почему вы отказываетесь? — ярился депутат. — Если нужно добавить, я переведу нужную сумму, скажите сколько…

— Прости меня, Господи, — раздраженно ответил монах. — Я вам не девочка по вызову…Объясняю ещё раз, в десять вечера я приехать не могу.

— Хорошо-хорошо, а когда можете? — пошёл на попятную Вахромеев. — Я согласен подождать, сколько нужно, только мне действительно важно поговорить с вами именно сегодня.

— Хорошо, — вздохнул священник, понимая, что отвязаться не получится, — я смогу приехать лишь к полуночи. Вас это устроит?

— Да, я буду ждать. Куда прислать машину?

— Не нужно, у монастыря есть транспорт, я приеду сам. Диктуйте адрес.

Исповедь была долгой и мучительной для обоих. Депутат мялся и пытался говорить завуалировано, пока священник грозно не напомнил о тайне исповеди. Вахромеев вздохнул и начал каяться.

"Да уж, — хмыкал мысленно отец Иона. — Каяться тебе есть в чём. Что же творит с нами жадность и непомерная гордыня? Ох, грехи наши тяжкие…".

Исповедь закончилась в начале второго ночи. От богатой трапезы священник отказался и, благословив дом и семейство, уехал. Обратная дорога из Кончи-Заспы была недалёкой — по Столичному шоссе до Южного моста, развернуться на Днепровской набережной, а потом вверх по склонам Правого берега к родному монастырю…когда вдруг резко запекло под левой лопаткой. Отец Иона застонал, откинув голову на подголовник, и крепко ухватился за руль. Воздуха отчаянно не хватало, в глазах начал меркнуть свет. Из последних сил, хватая ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба, священник затормозил на краю пустынной набережной, выключил мотор и умер.

Ну, так, по крайней мере, он думал.

Ольга проснулась мгновенно, словно её ткнули кулаком в плечо. Села на постели, внимательно прислушиваясь к себе и окружающим звукам. Но кругом царила тишина — натруженный и уставший за долгий летний день Киев, безмятежно спал за распахнутым окном высотки.

"Два часа ночи, — удивилась девушка, взглянув на часы. — Почему же я вдруг проснулась?". Она встала, вышла на лоджию и перевесилась из окна, внимательно осматривая окружающее пространство и тихие дома с редкими светлячками светящихся окон. "Пусто", — хмыкнула Ольга, но в постель ложиться передумала, наоборот, быстро надела джинсы, майку и легкую курточку, сунула ноги в любимые спортивные тапки и спустилась лифтом в подземный гараж. Через пять минут синяя "Тойота" медленно выехала на шоссе, и, быстро ускоряясь, понеслась в сторону Южного моста.

"Что же меня гонит среди ночи? — думала девушка. — И куда? К кому?". Переехав Днепр, она завернула на набережную и вдруг охнула, поняв, наконец, цель своего ночного вояжа. Впереди, странно виляя, рывками, тормозил тёмный автомобиль, вот он окончательно остановился, почти выскочив на пустынный тротуар, и замер.

Ольга припарковалась рядом и, не выключая фар, чтобы лучше видеть пассажира, выскочила на помощь. Рванула дверцу чужого авто, к счастью не заблокированную, и вновь охнула. Это был немолодой священник, его лицо блестело от пота, стеклянные глаза уже ничего не видели, и лишь хриплое дыхание говорило о том, что он ещё жив. Но умирает.

— Э-э нет, — зашипела Ольга. — Вам, отче, ещё рано на покой.

Наклонившись вплотную к безвольному телу, девушка дернула рычаг, опуская вниз спинку переднего сиденья, перебежала на противоположную сторону автомобиля и забралась на пассажирское место. Потом привычным жестом положила пальцы на виски священника и занялась быстрой диагностикой. "Инфаркт, сердце уже не бьется".

— Электрошок? — пробормотала. — Ладно, будет вам электрошок. — А потом рассерженно зашипела. — Ряса! — влажная от пота, ткань спеленала священника в плотный кокон, не давая добраться до тела. — Ничего, прорвёмся. Влага — лучший проводник. — Ольга обхватила руками грудину умирающего и ударила силой, потом ещё раз и ещё, а для надёжности, просунула руку в горловину рясы, положила ладонь на сердце священника и выдохнула. — С Богом!

Последний разряд разрушил тишину мёртвого тела. Сердце стукнуло, раз, второй, а потом, хоть и с перерывами, вновь заработало, разгоняя застывающую кровь, согревая тело и запуская к жизни остановившиеся органы.

— Фух! — отодвинувшись на сиденье, Ольга вызвала "Скорую помощь" и до её приезда сидела в машине, сторожа неожиданного пациента. Вновь и вновь она наклонялась к уже порозовевшему лицу священника, прижимала пальцы к его вискам и чистила почки, приводила в порядок печень и снимала воспаление в грудине.

А когда отец Иона открыл глаза, то мысленно ахнул. Над ним парил прекрасный ангел, и каждое его прикосновение несло негу и счастье, радость и любовь.

— Ты пришёл забрать меня к Отцу? — тихо спросил священник.

— Наоборот, я вас спасаю. Рано вам умирать…

Отец Иона моргнул и вдруг понял, что ангел — это девушка, которая, устало улыбаясь, сидит рядом и держит его за руку.

— Откуда ты знаешь, что мне рано…

— Иначе, зачем бы я вставала в третьем часу ночи и ехала вас искать по всему Киеву…

Договорить ангел не успел, подъехала "Скорая", священника, переложив на носилки, загрузили в белый фургон и подключили к капельнице. Он закрыл глаза, с наслаждением вдыхая прохладный ночной воздух, но внимательно прислушивался к словам, доносящимся с улицы, где его спасительница беседовала с врачом.

— Ольга…я работаю на "Красном хуторе"…передайте по своим каналам, что это монах-священник. Куда везёте? В Октябрьскую больницу? Прекрасно…лёгкой вам ночи и всего хорошего.

Через два дня в кардиологии появился необычный посетитель, седой священник в длинной темной рясе. Вскоре он уединился в ординаторской с заведующим отделением, где начал расспрашивать о здоровье отца Ионы.

— Не беспокойтесь, отец э-э… — поднял брови заведующий.

— Отец Михаил, — подсказал посетитель.

— Отец Михаил, — кивнул врач, — ваш товарищ…

— Брат во Христе.

— Да, брат, чувствует себя хорошо, что, кстати, удивительно, потому что после инфаркта, который он перенёс, два дня — это не срок, как вы понимаете.