Taliana - Утекая в вечность

«Я должен был рассказать вам это! Напомнить о том, что никогда нельзя забывать! Имена и лица тех, кто был когда-то среди нас. Тех, кто были братьями, дядями, отцами, подругами по школе — всех кто любил нас, и кого любили мы. Кого больше нет… Улыбки и теплые руки наших матерей.

Сказать вам слова женщины, что в муках меня родила и, защищая, отдала свою жизнь:

„Сынок. Даже домашний зверь, всегда, прежде всего — зверь!..“

И когда в следующий раз, все следующие разы вы будете смотреть в улыбающиеся и переливающиеся янтарем глаза бессмертного, подумайте о том, сколько человеческих жизней он унес за свою долгую жизнь? Сколько матерей обескровил, лишив навеки покоя их маленьких сыновей?! И пусть вас не вводят в заблуждение их улыбки. Смотрите на то, что скрыто за ними. Смотрите на их клыки…»

Пусть это было не совсем то, что Калина планировала написать вначале, но, кажется именно то, с чего нужно было начать в этой борьбе за здравый смысл людей. Помни и не забывай!

На следующий день статья Проскуриной была опубликована в сети.

— Прекрасно! Это как раз то, что было нужно! — улыбался Аршинов, при следующей встрече с журналисткой.

— Но статья прожила в сети всего несколько часов! — возмутилась женщина. — Теперь все страницы, где она была размещена — заблокированы.

— Ее успели увидеть люди. Большего пока не нужно. Я же должен был предпринять меры и бороться с вами?! — искренне удивился политик.

— Самим собой, — исправила Калина.

— Верно, с самим собой я обязан беспощадно бороться, точнее — создавать видимость борьбы. Главное, цель была достигнута, люди увидели, чувства в душе всколыхнулись, пробудились воспоминания. Кстати, с человеком, который ее распространил в сети, уже провели беседу и запретили публиковать подобное. Так что ему больше не пишите. И еще… Я подумал, что бы наверняка не пробудить подозрения и не вывести на ваш след, писать вы будете только от лица мужчины. Но впредь избегайте подобной эмоциональности как в этой вашей работе. Это не мужской стиль. Будьте более кратки и жестки.

— Это сложно, я ведь женщина, — поморщила она носик.

— А вы тренируйтесь и точите свое мастерство! И ни в коем случае не говорите ничего вашему другу, Даниле Оленеву. Все статьи тут же удаляйте. Ничего не храните у себя, даже в тайниках. Это очень важно. Тут уже не до авторского самолюбования. Отправили и удалили. Потому что когда мы разворошим этот осиный рой, поднимется страшный шум, да и жалиться они будут больно. Но это наш с вами долг.

— Я понимаю. Полная конспирация, — кивнула женщина.

— Когда вы будете готовы к экскурсии в город бессмертных?

— Не знаю. Пока не готова.

— Это плохо. Нужно начинать действовать. Но я не буду торопить, если вы пока не чувствуете сил. Вот, возьмите пока это, — министр протянул женщине конверт. — Тут деньги. Вы должны подготовиться к встрече. Но не перестарайтесь. Если вы будете откровенно выставлять свою красоту на показ, возникнут разумные сомнения. Не наживка ли это? Кто в здравом разуме будет щеголять в провокационной одежде в той части мира? Да и откуда у вас безработной деньги на роскошь?

— Поняла. Выставлять себя напоказ не буду.

— В том-то и дело, что вы должны быть очень заманчивы, но не слишком доступны. А с некоторыми, так даже совсем недоступны. Это я про государя. Ваш вид должен быть строгим, но при этом манящим. Понимаете? Такой, словно вы не старались быть хороши и даже не догадываетесь какое впечатление производите.

— Как в джинсах в обтяжку, да? — улыбнулась женщина, припомнив взгляд Амира в ту памятную встречу в ее квартире. — Вроде самая непритязательная одежда, но при этом все самое лучше на виду.

— Что-то типа. Но джинсы это слишком простовато…

— Не скажите. Их можно совместить с каблуком и другими очень женственными деталями. В общем, оставьте это мне. Я разбираюсь в вопросе.

— Всецело полагаюсь на ваши ум и женское чутье. И еще… Я напишу вам один адресок, этот человек тайно торгует очень хорошими, хотя и ношенными вещами. Он сумеет вам подобрать то, что нужно. Вещи обязаны быть элегантными, подходить именно вам, украшать, но не должны смотреться новыми. Понимаете почему? Это важно. Все важно, мелкого в нашем деле нет. Вампиры знают, что дела у людей во многом обстоят плачевно, и если вы появитесь во дворце в обновках, считайте, сразу провалили все дело. Вишнар не дурак. Поймет, что вы засланы. Но кто еще опасней — преемник.

Калина Проскурина написала еще четыре статьи, перед тем как решилась поехать в столицу бессмертных второй раз. Аршинов был очень доволен ее результатом. Потому что работы получались очень разноплановые, и каждый раз били в новое место. В одной из статей она посмеялась над собственной несуществующей историей любви. Высмеяла Амира, да так лихо, что эта работа мгновенно получила массу комментариев в сети, до того как была удалена. В другой статье она, как и предлагал Аршинов, сравнила бессмертных с паразитами живой природы. Для сравнения она выбрала гельминтов и ленточных червей. Получилась очень точная и крайне неприятная характеристика вампиров. Местами было даже слишком тонко, не все поняли и министр просил писать проще, для простого народа. Ориентироваться на широкую массу. Интеллигенция и так все понимает, но они молчаливы, а вот рабочие вполне могут поднять бунт. Возможно, в скором времени это потребуется.

Еще две работы, всецело прошедшиеся по вопросам за и против возможности мира. И они были особенно точны, правда комментариев было меньше, и Калина решила, что на будущее будет больше писать живых работ, тех, что смешат людей и затрагивают их чувства, что бы читатели дружнее вовлекались в процесс обсуждения. Что бы их захватывало всеобщее движение против вампиров.

В очередной серый понедельник осени Проскурина поднялась на борт старенького желтого автобуса и поехала за железную стену.

Салон заполнен наполовину. В этот раз девятнадцать человек. По-прежнему это бездельники или любители острых ощущений, как группка из семи человек, что шумно обсуждает предстоящее, расположившись в самом начале салона автобуса.

Проскурина сидит в середине, у окна и смотрит на приближающийся город бессмертных. Пасмурно и за оком туман. В такую погоду защитный купол над городом вампиров поблескивает, местами переливаясь радугой. Красиво и устрашающе.

Напротив сидит молодой мужчина — развязанный тип с хамоватой улыбкой. Все время жует жвачку и без стеснения рассматривает бывшую журналистку. К середине пути не выдерживает и задает свой вопрос:

— Что, едешь к своему кровососу?

— Да, а ты? — спокойно улыбается женщина.