Мари Руткоски - Преступление победителя

— Прости, — тихо сказал Верекс, отстранившись. А затем они первыми начали танцевать.

После поцелуя Кестрел будто онемела. Сначала слова Верекса не получили в ее сознании никакого ответа. А когда она наконец поняла, что он сказал, то ей показалось, будто это ее слова, будто это она просила прощения у своей прежней сущности, у той, которая предала Арина. «Прости», — говорила она себе. «Мне жаль», — повторяла она. Кестрел думала, что знает, чего стоил ей ее выбор, однако, когда принц поцеловал ее, она явственно осознала, что будет расплачиваться до конца своих дней.

— Кестрел?

— Прости, — повторила Кестрел, кружась с Верексом по залу. Принц не обладал природным даром к танцам, но двигался сносно, словно его учитель танцев приходил на занятия, вооруженный розгой.

— Мне нет прощения, — произнес Верекс. — Поэтому ты выглядишь такой несчастной?

Кестрел разглядывала окантовку его камзола.

Верекс сказал:

— Возможно, есть еще одна причина, почему ты намерена выйти за меня замуж.

Смычки скрипачей опустились и теперь касались струн только самым кончиком.

— Мой отец имеет над тобой какую-то власть, — проговорил Верекс.

Кестрел подняла глаза, а затем снова их отвела. Верекс прижал их соединенные руки к своей груди. Толпа начала перешептываться и вздыхать.

Принц пожал плечами.

— Таков мой отец. Но чем таким он обладает...

— Верекс, неужели я такая плохая невеста?

Он слегка улыбнулся. Танец подходил к концу.

— Вовсе нет.

— Тогда давай договоримся, что постараемся ничего не испортить, — сказала Кестрел.

Верекс поклонился, и Кестрел еще не успела понять, означал его поклон «да» или «нет», или он просто таким образом закончил танец, когда вложил ее ладонь в руку одного из сенаторов. Затем был еще один танец с еще одним сенатором, а потом Кестрел оказалась в руках министра финансов.

После этого лица и титулы перестали иметь значение.

В конце концов, она специально шагнула не туда, чтобы кто-нибудь наступил ей на ногу. Кестрел успокоила своего пришедшего в ужас извиняющегося партнера, но взмолилась об отдыхе и, специально прихрамывая, отошла в тот угол, где играли в настольные игры.

Девушка выбрала позолоченное кресло, которое стояло отдельно от остальных, но знала, что скоро кто-нибудь подсядет к ней и ей придется вести беседу и улыбаться, пока не сведет щеки.

Ей не стоило беспокоиться. Все взгляды были прикованы к наследному принцу, который сидел за столом для игры в «Пограничные Земли», соревнуясь с высокопоставленным лейтенантом городской стражи.

Игра шла к тому, чтобы закончиться для принца унизительным поражением. Лейтенант уже захватил многие ключевые фигуры Верекса и выстроил их в ряд. Генерал Верекса был отрезан от своего войска и окружен войском лейтенанта. Мраморные фигурки прокладывали свои тропы, сбрасывая друг друга с доски.

Верекс поднял глаза и встретился взглядом с Кестрел. Он аккуратно дотронулся пальцем до своего зеленого пехотинца.

Это была всего лишь игра. Какая разница, если Верекс сделает неправильный ход и проиграет?

Однако Кестрел подумала об Арине, который не ответил на приглашение императора, и задалась вопросом, чего это будет ему стоить.

Она задумалась о возможности перемирия с Верексом.

Удерживая взгляд принца, Кестрел покачала головой — это было едва уловимое движение, всего лишь наклон подбородка в сторону.

Принц убрал руку от пехотинца и опустил ее на кавалериста.

Двумя пальцами Кестрел смахнула с платья невидимую пушинку, слегка взмахнув рукой вперед.

Верекс передвинул кавалериста на две клетки вперед.

Так и продолжалось до тех пор, пока с лица лейтенанта не исчезло самодовольство. Армия Верекса наступала и совершала ключевые убийства. Верекс взглянул на своего отца, который появился с краю толпы. Когда глаза принца, сверкающие новой надеждой, снова обратились к Кестрел, она не смогла отвести взгляд. Она молча давала ему советы. Принц пользовался ими.

А затем зеленый генерал опрокинул красного.

Толпа взревела, поздравляя своего принца. Мягко перекатываясь с пятки на носок, император скрестил руки на груди. С любопытством на лице он не отрывал взгляд от сына.

Но осуждения его лицо не выражало.

Кестрел услышала, как Верекс отказался сыграть еще партию. Теперь, когда спектакль закончился, внимание толпы должно было вскоре переключиться на нее. За другим столом поблизости также шла партия «Пограничных Земель» между дочерью сенатора и Ришей, восточной принцессой, похищенной еще ребенком и воспитанной при дворе в качестве избалованной заложницы. Кестрел ожидала, что Риша окажется хорошим игроком, но по увиденному девушка поняла, что принцесса играла (или притворялась, будто играет) посредственно. Ничего захватывающего за этим столом не предвиделось. Немного поодаль шла игра между геранским министром — Тенсеном, вспомнила Кестрел — и мелким валорианским бароном, который, скорее всего, снизошел до партии с Тенсеном только ради зрелищной победы. Зрителей собралось немало, они с довольным видом расширяли глаза, когда Тенсен забывал, как ходит та или иная фигура, или почти засыпал в перерывах между ходами. Этот фарс должен был удержать на себе внимание, но недолго.

И тогда вспомнят о ней.

Горло Кестрел сжалось при мысли о том, что ей придется изображать радость по поводу своей помолвки. Но деваться было некуда. Ей придется танцевать всю ночь напролет, пока последний гость не покинет бальную залу, а от ее туфель и сердца не останутся лишь лоскуты.

Кестрел встала. Император не наблюдал за ней. По крайней мере, сейчас. Его глаза были прикованы к сыну. Она пробралась через толпу, отвечая всем, кто ее останавливал, что уже пообещала кому-то танец. Бальная зала была заполнена людьми. Они теснились и плясали вокруг нее, как детские куклы на палках.

Каким-то образом она все же избежала их всех и выскользнула в вестибюль, где воздух был посвежее. Здесь никого не было. Здесь не на что было посмотреть. Это место использовали только в хорошую погоду, когда балконы, опоясывающие вестибюль, были открыты на раскинувшиеся внизу дворцовые сады. Сейчас же каждый балкон был отделен от вестибюля шторами, и Кестрел знала, что стеклянные ставни каждой балюстрады накрепко закрыты на зиму. Но, несмотря на все попытки оградиться от холода, он просачивался под бархатными шторами и плескался у ног Кестрел.

Быстро оглянувшись, чтобы удостовериться, что никто не наблюдает за ней, Кестрел нырнула за штору и задернула ее за собой.

Балкон представлял собой ящик со стеклянными стенками, которые выглядели как черный лед, — прозрачные ломтики ночи. Из-под штор пробивался свет вестибюля, но Кестрел едва могла разглядеть свои руки.