Молли Харпер - Забота и пропитание для одиноких вампиров

Я ошеломленно фыркнула, а затем меня понесло вперед. Мой нос уткнулся в грубую ткань пиджака, от которого пахло ясменником.

От запаха, напоминающего мне о чем-то очень неприятном, мне захотелось зажать рот. Я покачала головой, аккуратно потирая то место, которым ударилась об стену.

Питер Краун смотрел на меня сверху вниз, его руки обернулись вокруг моей в железной хватке.

— Я так полагаю без толку просить тебя проявлять хоть какое-то приличие во время пребывания здесь?

Я кивнула, опустив глаза и уставившись на ботинки. Какой расстроенной и злой я бы ни была, сейчас не то время, чтобы вставать на дыбы.

— Да, сэр.

— В любом случае, почему ты здесь?

Я пожала плечами, и его хватка на моей руке усилилась.

— Просто встречалась с Офелией.

Он фыркнул:

— Никогда не понимал, почему она тебе позволяет шарахаться по офису, словно ты ее личный разносчик пиццы — мышонок Чак.

Умный человек, возможно, не рассмеялся бы над этими словами.

— В то время пока наш прекрасный лидер относится к тебе, как к домашнему питомцу, то мы ждем от тебя, как минимум, проявление манер. Мне бы не хотелось, чтобы ты столкнулась с ситуацией, с которой не сможешь справиться. Офелия огорчится, если ты пострадаешь.

Как только слова слетели с его губ, меня словно окатили холодной водой, когда я поняла их смысл. Я попала в ситуацию, где меня ранили, — совсем недавно. Мистер Краун знает об этом, или он просто досадно оговорился?

Он закатил глаза на мое молчание, а затем указал пальцем на ближайший выход.

— Исчезни, прежде чем наткнешься на какого-нибудь менее влиятельного вампира, тупица.

Я снова кивнула и понеслась к задней двери, прижимая к груди документы Кэла. Потише, приказала я своим ногам. Бег может навести на мысль, что я провинилась и испугалась. А факт остается фактом, я не провинилась и не испугалась ни там, ни тут. Мне нужно добраться до дома, чтобы переварить загадочное предложение Офелии и насмешливые, но все же проницательные оскорбления мистера Крауна.

Я остановилась и оглянулась проверить, смотрит ли на меня еще мистер Краун. Но он сгинул, ушел терроризировать кого-то еще своим неприкрытым презрением.

Было бы неправильно желать кому-то самовоспламениться? Что если только пожелать так, чтобы огонь распространился на определенном участке, например, на ширинке его штанов?

Все еще не правильно, я так думаю.

Возможно.

Мне, в самом деле, нужен M&M.

Несмотря на то, что Гиги «занималась» с Беном, когда я переступила порог, она сидела за кухонным столом, обложенная со всех сторон домашним заданием.

Кэл сидел рядом с ней, держа в руке материалы по делу, и спорил с ней об известных фактах Троянской войны. Вампирский объект моего гнева с негодованием опровергал утверждения учебника Гиги о том, что «похищение» Елены привело к началу войны.

Когда Гиги назвала Елену «персоной, за которой отправились тысячи кораблей», Кэл прямо-таки обиделся.

— Елена была желанной, — подчеркнул Кэл. — Ничего более. — Лично я думаю, моя собственная жена была красивее, но я могу относиться предвзято. Елена была избалованной, глупой девчонкой, недовольной тем, как повернулась к ней судьба. Честно говоря, она оказалась лишь пешкой в грандиозном плане. Агамемнон использовал бы любой предлог, чтобы напасть на Трою. А очевидное оскорбление чести его семьи стало удобным поводом. Люди любят огульно придавать истории романтический налет, потому что им нужно видеть в ней последовательность и причину. Правда заключается в том, что события в истории не всегда черно-белые и благоразумные. Они редко имеют смысл, пока мы не обратим взгляд в прошлое.

Гиги включает харизматичную личность и уводит глубже в разговор того не осознающего Кэла. Мне просто необходимо выяснить, как она это делает.

— Насколько ты был близок?

— К чему, к военным интригам? — спросил он. — Я был рядовым солдатом, но вот мой капитан, Паламедес, помогал собрать войско в первые дни. Я был умным и преданным, поэтому он доверял мне поручения и сообщения, а так же охранять его спину на поле боя.

Так что я стал свидетелем сотен причудливых драм. Помнишь, Менелай потребовал от всех бывших ухажеров Елены исполнения их клятвы, что они будут помогать ему защищать её честь. Освобожденные от власти красоты Елены и пришедшие в чувства, женихи отказались присоединиться к нему. Одиссей прикидывался безумным, пока мой капитан обманом не заставил его признать, что тот был здоров. Царь небольшого Кипрского царства обещал Агамемнону пятьдесят судов для греческого флота и сдержал обещание — но там оказался лишь один реальный корабль, которым командовал его сын. Остальная его армада представляла собой лишь глиняные игрушки.

— А разве Троя не пала из-за импровизированного деревянного коня?

— Да, спустя почти десять лет. Но без всякой мистификации. Конь был, но маленький и вырезанный из цельного куска дерева. Его оставили около ворот Трои, а вокруг понаставили вина, которого хватило бы на целую армию. Веруя, что мы покинули поле боя в отчаянии, троянцы взяв вино, отметили победу, и после того как они изрядно напились, ворота оказалось весьма легко взять.

Гиги нахмурилась:　

— Такое чувство, что все, что я знаю об истории, — ложь.

— Большинство популярных историй ею и являются. Они очень романтизированы и наивны. Очень далеки от реальной жизни. Трудно сказать, где там реальные герои, а где настоящие злодеи.

— Ну, вряд ли можно ожидать, что у них на груди будет висеть бейджик, — пробормотала Гиги. Просияв, она улыбнулась Кэлу и добавила: — Я так легко получу высший балл с этим эссе по истории.

Кэл почесал подбородок в попытке спрятать намек на ухмылку.　

«Не меняй решение из-за кого-то, понимающего Гиги, так же как и ты, — сказала я сама себе. — Он плохой человек, который думает, что ты отчаянная, озабоченная неудачница. Допустим, он ошибается лишь на один счет… И неважно насчет какого».

Идем дальше.

— Это считается жульничеством использование свидетеля исторических событий в качестве источника информации? — спросила я. Кэл кивнул в качестве приветствия, которое я вернула с холодным взглядом.

— Нет, если мы никому не скажем, — пропела Гиги.

Я достала коробку из «Пирогов Пита». Лицо моей сестры засияло от восторга, и она бросилась ко мне.

— Пепперони и ананасы? — закричала она, открывая коробку и радостно пританцовывая.

— Звучит отвратительно, — вздрогнул Кэл.