Дэни Коллинз - Два секрета любовницы

— Мне не нравится, что я настолько потеряла голову. От этого я чувствую себя… доступной.

— Но почему?

— Потому что ты ожидал этого от меня. Ты ожидал, что я поведу себя именно так.

— Я хотел, чтобы у нас был секс. Но я не ожидал, что это произойдет. И нет ничего плохого в этом. Не стоит зацикливаться на этом.

— Да, у меня идефикс! У меня было два любовника, и я думаю, что любила каждого из них.

— Думаю, ты их любила.

Синния ничего не ответила и отвернулась.

— Расскажи мне об этом бойфренде, которого хочешь забыть.

— Нет. — Она смотрела в окно и увидела, что они остановились перед шикарным отелем. — Что мы здесь делаем?

— Я заказал обед.

На вечеринке она съела всего одно канапе и умирала с голода. Тем не менее сердито на него взглянула… чтобы скрыть свой испуг.

Этот мужчина завораживает ее, и этим опасен.

— Зачем? — помедлив, спросила она.

— Синния, у нас свидание. Это ведь не идет вразрез с твоими правилами поведения с мужчинами?

Она уставилась на свои ногти.

— Нет, но у меня есть одно правило относительно сарказма в общении. Предлагаю уменьшить львиную долю вашего, или дело примет крайне неприятный оборот.

Он зацокал языком и взялся за ручку дверцы, но его опередил охранник, который выскочил из машины. Анри протянул Синнии руку, помогая выйти.

Он крепко сплел их пальцы и провел через сверкающий золотом и стеклом вход в отель, через вестибюль с мраморным полом и фонтаном. Они поднялись по красному ковру в ресторан, где играла арфистка. Метрдотель приветствовал их улыбкой. Как только они остались одни, Синния сухо заметила:

— Учти, я не буду чувствовать себя обязанной подняться с тобой в номер.

— Нет. Обязанной чувствовать себя не будешь. — Анри взял ее руки в свои и улыбнулся. — Но я очень надеюсь, что у тебя появится желание.

Синния проснулась в комнате, где было совсем темно. Рука Анри тяжело прижимала ее талию. Оба обнаженные, лежат лицом к лицу, с переплетенными ногами. Ей хотелось поцеловать гладкую кожу на его плече.

Что она делает, черт возьми?

Дала волю чувствам. И шарму Анри — он умело пользуется своим обаянием, когда ему надо. И еще у него острый ум, интересные мнения обо всем, начиная от мировой политики и кончая поп‑музыкой. А вот личных вопросов он избегает. Он спросил у нее совета относительно недвижимости — наверняка хотел ей угодить, — но вскоре поняла, что он вполне серьезен, и пришлось сказать, что ему лучше проконсультироваться с кем‑то, кто специализируется на международной доверительной собственности.

Когда появилось музыкальное трио, он пригласил ее на танец и… обольщал прямо на глазах у всех. Он делал это тонко и едва уловимо: осторожно коснулся груди, прошептал, какие у нее восхитительные духи, слегка задел бедрами, давая почувствовать, как он возбужден.

— Не могу сдержаться, chйrie . Ты так сильно на меня действуешь, — произнес он со смущенным видом.

Принесли десерт — открытый пирог с ягодами и фруктами, но они не успели его доесть, как Анри сказал:

— Поднимемся наверх? Я умираю от желания поцеловать тебя.

В номере они едва добрались до кровати.

И сейчас она лежит с ним рядом и думает о том, как Анри торопливо снимает с нее трусики и натягивает презерватив, а она в это время истекает влагой и тает от сладкой боли. Под ним она словно масло, ноги сами поднимаются и обвивают его.

Ей следует уйти. Она не хочет делать это со стыдом утром, когда на них накинутся папарацци.

Но… Синния прижимается к нему ближе, ноги скользят по его ногам, она не в силах противиться желанию ощутить его кожу, его мужской терпкий запах, щетину, царапающую ей нос и губы. Они — женщина и мужчина, предназначенные природой сложиться вместе, как кусочки пазла.

— Encore? — пробормотал Анри, касаясь ее тела.

Его рука оказалась у нее между ног — он почувствовал, какая она влажная и развел ей ноги.

— Ты словно наркотик.

Синния застонала. Она полностью утратила способность сопротивляться, Анри подавил в ней эту способность. Стоило ему чуть‑чуть отстраниться, как она готова молить его о продолжении. Он заполнял ее своей плотью, был восхитительный в своей силе, крепости, жесткости. Широкая ладонь накрыла ей грудь, теребя соски, гладя живот и ниже.

Синния стонами поощряла его, подчинялась ему и в сильнейшем возбуждении забыла о том, что ее могли услышать, и о том, что он о ней подумает. Достигнув пика экстаза, она едва не задохнулась. Тело Анри содрогалось над ней, вместе с ней, у него из груди вырвался хрип. Она принадлежит ему… полностью.

Когда Синния во второй раз проснулась, было светло. Вспомнила все… и ей захотелось умереть.

Почему, почему она не смогла противостоять этому мужчине?

Анри боролся с искушением присоединиться к Синнии в душе, когда, проснувшись, услышал шум воды. Но лучше проявить немного сдержанности, пока он не придет к решению, которое зрело в голове. Это решение укреплялось с каждым мгновением во время их любовной ночи.

У него никогда не было постоянной любовницы, он никогда не хотел никаких долговременных отношений. С того самого времени…

Щемящая боль от воспоминаний была подобно удару под дых и накатывалась неожиданно.

«Ты меня любишь?»

Та девушка была прелестным созданием, с глазами цвета карамели и нежными губами, которые тянуло целовать и целовать. Ему никто не нравился так, как она.

Они обнимались на лестнице, и тут появилась Трелла и сказала, что пора идти.

«Ну и иди», — огрызнулся ей он, а предмету своей привязанности сказал: «Младшие сестры такие приставучие». Трелла убежала. И ее похитил учитель арифметики. «Люблю», — заверил он девушку с карамельными глазами, когда они снова остались одни. По крайней мере, ему казалось, что это любовь. Он хотел держать ее за руку, постоянно дотрагиваться до нее. Он не мог отвести от нее глаз, когда она была рядом.

А затем раздался крик их друга Садика:

— Треллу увезли!

Эту девушку Анри видел и потом, когда они с Рамоном вернулись к занятиям в школе. Она хотела поговорить с ним, но он ее избегал.

После этого, если девушки и женщины проявляли к нему интерес, если хотели физической близости, то он не возражал. Но никогда больше не совершал ошибку, позволяя им подумать, что они для него значат что‑то большее, чем партнерша в постели, да и то ненадолго. Это могло превратиться в угрозу, могло стоить жизни родного и дорогого ему человека.

Романтическая любовь, по его твердому убеждению, — это слабость, которую он не может себе позволить.

Надев брюки и накинув рубашку, он вышел в холл, где заказал завтрак, затем позвонил в бутики, чтобы принесли одежду на выбор, и забрал газету, оставленную за дверью.