Кейтлин Крюс - Лучшая награда для него

– Сердце готово простить, – ответила его мать тогда, напевая веселую песенку себе под нос.

Именно за это Никодемус и ненавидел ее. После стольких лет он наконец был готов это признать. Боже, как же сильно он ненавидел мать за ее слабость, почти так же сильно, как и любил ее, но, к сожалению, ничего исправить нельзя, да и время не воротить. К концу ее жизни что-то внутри ее просто сломалось, и спасти свою мать Никодемус уже не смог.

– Он больше никогда не вернется, – твердил ей он, когда мама оказалась в больнице. Она настаивала на том, чтобы ее облачили в нечто более привлекательное, нежели больничная ночнушка, и это на случай, если вдруг ее придет навестить отец Никодемуса. – Ему наплевать, живы мы или нет.

– Любовь не всегда предельно очевидна, Никодемус, – ответила ему женщина.

Как же сильно он ненавидел ее нелогичный оптимизм и безрассудную веру в будущее. И чтобы хоть как-то облегчить страдания своей матери, Никодемус отправился в дом к своему отцу, за что в дальнейшем и поплатился. Он провел целый месяц в тюрьме, пока его мать умирала.

Пора было уже избавиться от ужасов прошлого. У Никодемуса сложилось такое впечатление, что он вновь стал тем молодым парнем, таким несчастным и шокированным.

– Хватит терзать себя, – твердил себе мужчина, причем свой приказ он произнес вслух.

Никодемус проклинал свой телефон и электронную почту, которые всячески сигнализировали о желающих с ним пообщаться. Сейчас он был нацелен на то, чтобы просто игнорировать свои электронные девайсы. Игнорировать работу, которую запланировал на сегодняшний день. Игнорировать все, кроме темноты, которая царила на душе.

Мужчине нужно было определиться с тем, что делать с Мэтти. Как поступить? Что предпринять? Ведь раньше такие вопросы не возникали. С первой их встречи Никодемус прекрасно понимал, что делать с Мэтти Уитакер. У него всегда был план, который немного поменялся со временем, но все же смысл остался. Суть его замысла была в том, чтобы изолироваться от всего мира и просто получать удовольствие вместе.

Но многое изменилось, ведь Мэтти предстала перед ним в другом свете. Никодемус видел, как она плакала, как кричала, как была самой нежной и как была самой буйной. Ему было сложно определиться, какая именно Мэтти была ему по душе. Он любил ее без перерыва вот уже десять лет и будет любить еще больше. Но сейчас это не имело значения.

Никодемус не мог доверять Мэтти, он не верил ей. Девушка была соткана из секретов и лжи, и больше с этим мириться он был не готов. Такое уже случалось с ним, и больше подобного он не допустит. А это означало, что следует отпустить Мэтти. Отпустить его самую главную мечту быть с ней…

– Должно быть, ты сделала что-то не так, – сказал Чейз, и в его голосе чувствовалось раздражение, которое лишь усилило его британский акцент.

После сказанных им слов Мэтти хотелось подобраться к нему поближе, даже несмотря на разделяющее их расстояние, и влепить сильную оплеуху.

«Не забывай, что это твой любимый старший брат, единственный оставшийся член семьи. В том, что с тобой произошло, нет его вины», – напомнила себе Мэтти. Но и ее вины здесь не было.

Мэтти сделала глубокий вдох, стоя в большой гостиной в квартире в Верхнем Вест-Сайде. В прошлый раз она была здесь вместе с Никодемусом прямо перед самым отъездом на греческий остров. Без него эта квартира была самой обычной и даже немного чужой. При воспоминании о Никодемусе внутри возрастала боль и негодование.

– Неужели ты хочешь узнать подробности того, как я исполняла супружеский долг? – поинтересовалась Мэтти. – Должна сразу предупредить, что в рассказе присутствуют моменты эротики. Такое бывает вне зависимости от того, по любви ли брак или по расчету. Ты разве об этом не знал?

Девушка с легкостью говорила спокойным и отстраненным голосом, потому что с тех пор, как Никодемус ушел от нее, внутри была… пустота. Мэтти не чувствовала абсолютно ничего. Когда позвонил Чейз и начал упрекать ее в том, что сделала что-то не так, она не чувствовала ничего!

– Мне не нужны эти проблемы и новая головная боль, – проворчал Чейз.

– Прости меня, братец, ведь замужество, на которое ты меня вынудил, не оправдалось, – в свою защиту сказала девушка. – Ты только вспомни, как я отреагировала в самом начале. Кто бы мог подумать, что так все выйдет? – Мэтти сделала паузу. – Ах, да это была я!

С другой стороны, Чейз был ни при чем, он не был виноват в том, что произошло между Мэтти и Никодемусом на острове. А о том, что между ними произошло, рассказывать девушка была не готова. Ни своему брату, ни кому-либо еще. Да и себе в содеянном она признаваться не хотела даже сейчас.

– Три дня назад я общался с Никодемусом, и все было в порядке, – сказал Чейз. – Сказать честно, он даже ничего не упомянул о тебе.

– О, понятно, – выпалила она. – Значит, на протяжении прошедшего месяца у меня были серьезные галлюцинации.

На заднем плане Мэтти услышала, как Чейз пролистывал бумаги, и вот тогда-то на нее нахлынула ярость. В трудный для девушки момент брат не мог отвлечься от своей работы и помочь хотя бы советом.

– Хотя… ты знаешь, я начинаю припоминать, что Никодемус уж больно сильно был сосредоточен на бизнесе, – заметил Чейз. – Обычно он немного дружелюбнее, но в тот раз все было иначе.

От брата толку было мало.

– Спасибо, – спокойно ответила Мэтти. – Я напишу записку, а в следующий раз, когда ты увидишься с Никодемусом, передай ее ему. Давайте сделаем вид, что мы вовсе не взрослые, а школьники, и будем вести себя подобающим образом.

– Мэтти… – начал Чейз.

– Я не хочу слушать, что ты пытаешься мне сейчас сказать. – Терпение ее было на пределе. – Я сделала то, о чем ты просил, а сейчас я просто ставлю тебя в известность насчет того, что произошло между мной и Никодемусом. Какой же дурой я была, считая, что мои с ним отношения могут повлиять на бизнес. Если дело касается компании, то там все просто замечательно, ведь только это важно.

– Не только. – На этот раз голос Чейза прозвучал жестче и холоднее. – Но это единственное, что у нас с тобой осталось. И если это не имеет для тебя значения, то я не знаю, что же ты считаешь важным.

Компания их отца была не единственной вещью, которая сейчас ее заботила. Именно в тот момент Мэтти осознала, что несчастна. Ей хотелось кинуть телефон через всю комнату и наблюдать за тем, как он разлетается на мелкие кусочки. Мэтти хотелось свернуться калачиком и рыдать несколько дней напролет.

Девушке приходилось лгать всю жизнь, потому что она хранила тайну, которую никому не могла поведать. И она задумалась, почему этот секрет так изменил ее, превратил в женщину, которая отказывалась от счастья в своей жизни.