Надежда Михайловна - Сороковые... Роковые [СИ]

— Да, фатер иногда загте, но не много, грустны был сразу. Теперь я понимайт! Варья есть не-на-гля-дная для фатер.

Посидели, поговорили ещё и сделали все однозначный вывод:

— Надо соглашаться на такой вариант, Варюх, для ребенка — это как подарок с небес, кто знает, как масть пойдет, сколько ты проживешь и Колян. Да и его в любой момент может какая-нибудь ушлая молодка окрутить, сама знаешь, седина в бороду, она покоя не дает, а тут все останется Гербертовичу, да и в нашей непонятной и непредсказуемой жизни у пацана будет копейка на учебу, на семью. Мы же не дадим ему вырасти мальчиком-мажором, сказали уже тебе — все в крестные пойдем. Да и родишь в браке с немцем — запишешь его Гербертом, там это имя привычное, — рассуждал Ищенко.

— А если девочка?

— Гербертиной покличем! — засмеялся Игорь. — Вот поедешь с Коляном, обследуешься еще раз, мало ли, для подстраховки. Не, вариант замечательный, твой сухостой — мужик, не зря аналитиком был!

Вот и договорились. Данька идет в конце июня в отпуск, и они сразу летят в Германию, в Ганновер, а там по ходу дела, если патологии нет, значит, Колян везет их в Швейцарию, в домик деда Конрада. Посмотрят заодно и Швейцарию, интересно же.

Николас улетел нагруженный русскими хлебосольными фройндами как езел-осел.

Варя с Данькой сделали шенген, и в конце июня полетели к немцам.

Николас развил бурную деятельность, сразу же потащил Варю регистрироваться, затем была шикарная клиника, где Варе пришлось пробыть неделю, все было в норме, ребенок развивался нормально и самое главное — это был МАЛЬЧИК!!

Вот тут Варю пробило на слезы.

— Дань, а ещё бы он на папу походил…

Данька, пока она лежала на обследовании, облазил весь город, побывал где только можно. Николас с удовольствием показывал и рассказывал о достопримечательностях города, сын надолго зависал над старинными зданиями — очень уж ему нравились здания, выстроенные в готическом стиле — Старая ратуша, Новая ратуша, рыночная площадь, шикарный Большой сад по образцу Версальского, все фотографировал и показывал Варе.

После столь приятного известия и выписки, через два дня поехали в Швейцарию, там опять было много нового и интересного, а потом Варя пошла в банк, где Герби арендовал ячейку для неё.

Набрав цифры — шифр, тот день, когда Герби «сошел с ума», Варя вытащила красивую шкатулку, тяжеленную, сделанную сундучком. Повертела её, постучала по ней, нет, не дерево, кость, похоже, слоновая, сдерживая судорожный вздох, открыла и зависла…

Аккуратно упакованные футлярчики и коробочки с вложенными в каждую небольшим листком бумаги и рукой Герби написан год, как называется, где купил… начиная с Вариного рождения и так по двешестой год.

Герби каждый год добавлял в шкатулку украшения для либен фрау.

Зная её любовь к серебру, он оставил много различных колец, цепочек, кулонов, сережек и особенно любимых ею жестких браслетов. Были так же комплекты из золота обычного и белого. Герби шутливо признавался в своих записках, что стал настоящим охотником за такими вот подарками для Варьюши — объездил весь Восток и Индию, и очень надеется, что хоть что-то да понравится ей. Варьюша сидела, осторожно перебирала все это богатство, примеряла колечки, браслетики, и горько-горько было у неё на душе. Для неё это время без Герби оказалось вечностью, от жуткой депрессии и тоски спас только ребенок, а каково было её Герби всю жизнь — шестьдесят долгих лет жить с такой тоской? Работа, заботы, сын, а вот здесь и сейчас, перебирая с такой любовью собранные для неё вещички, она пронзительно поняла, как одинок был Герби.

Сверху лежал отдельный листок, последний, написанный Герби:

«Варьюша, здесь все, что я хотел бы и желал тебе подарить, не отдаю только того ангелочка, что ты мне подарила. Он всегда со мной, частичка твоего сердца для меня. Люблю, Герби.»

Было Варе не до красот, после посещения банка она не рыдала, но так тошно было на душе.

— Дань, поехали домой, а?

— Я тебе тоже это хотел предложить, дома и стены помогают, да и твои мужики ждут не дождутся тебя с маленьким Герушкой.

Как ни старался Николас, расписывая преимущество родов в Германии или Швейцарии, Варя, успокоившись при подтверждении, что ребенок здоровый, рожать настроилась только дома, поясняя, что среди своих будет намного легче.

В аэропорту их встретили Гончаров с Игорем.

— Варюх, что-то виду тебя бледный! — высунулся Игорь.

— Ага и уши холодные! — Притягивая его за уши и целуя в щеку, ответила Варя. — Устала просто, чай не молоденькая, да и больницы-разъезды утомили.

— Не, она Швейцарию посмотрела, утомилась! Все бы так!! — осторожно приобняв Варю за спину Игорь бережно повел её к машине.

— Ну, рассказывайте, чё-почём! — едва вырулили на шоссе, попросил Сергей. — Мы специально тебе не звонили, ждали сюрприз.

— С малышом все хорошо, все показатели в норме, должен родиться здоровый… — Варя затянула паузу, — мальчик!

— А мы тебе что говорили? Значит, будет Герберт Гербертович? А фамиль?? — тут же поинтересовался Игорь.

— Фамиль тоже папкин будет, потом чтобы не было лишних заморочек у ребенка. Колян что говорит?

— Колян есть глюклих, счастлив то есть, безумно, его фатера продолжение родится.

— Мужик, хочу сказать, с понятием, вон, как сразу Варюху принял, другой бы, мало ли, жадноват оказался.

— Игорь, он старше меня, наследников прямых, кроме нашего малыша нет, есть там какие-то кузины и кузены. Но он их только понаслышке и знает. У вас что?

— Да вот Серегу через две недели пропиваем!

— Уговорил? — улыбнулась Варя.

— Старался! — кивнул Гончаров. — Смог вот доказать, что именно она для меня… после Пелагеи, именно то — самая нужная. Мамка радуется, уже пару внуков ждет, говорит, что не против и сразу на двух.

— Где будем свадьбу делать? Здесь, потом поедем в Березовку, там со своими отметим, ты как?

— Нет, ребятки. Я теперь как баржа тихоходная, ни поплясать, ни выпить чуток, вы уж без меня, чуть больше двух месяцев остается, не хочу нечаянно растрястись или ещё чего. Я с вами здесь попраздную, а в Березовке наши поймут.

Сергей, взвесив все за и против, просчитав и прикинув все, согласился работать в паре с Пчеловодовым, уж очень необходим был городу этот мусороперерабатывающий завод, да и приезжали уже заинтересованные люди из других регионов страны. Кто-то интересовался строительством, кто-то интересовался продукцией, что будет производиться из отходов, ну и плюс, конечно, большой вклад в экологию города.

— Серенький, ты умница, я в тебе и не сомневалась даже!

Серенький улыбнулся:

— Варь, эти десять месяцев, они из меня все понты и дурь выколотили, я теперь без всякого пафоса и громких слов могу сказать — знаю цену жизни. Наши в Березовке не то что подзабыли то время, просто сгладилось кой чего за давностью лет, у меня это совсем недавно было, сны все больше из того времени снятся — то поезда взрываем, то к речке пятимся, отстреливаясь. Но одно скажу — появись возможность вот так теперь — побывать в том времени — ни за что бы не отказался!! Оно того стоило!!