Джанис Мейнард - Сердцеедка на миллион долларов

Когда она вернулась домой, Остин уже поджидал ее на крыльце. Все слуги получили выходной, поэтому открыть дверь было некому.

Он встал и потянулся.

— Я уже начал думать, что ты не вернешься.

— Я здесь живу. — Брук постаралась не дать ему понять, что у нее вспотели ладони, и забилось сердце.

— Это ненадолго. — Он усмехнулся и поцеловал ее в лоб. — У меня для тебя сюрприз. Сможешь пойти со мной, не задавая вопросов?

— Да. Мне нужно переодеться?

— Нет.

Они сели в его пикап. Автомобиль тронулся с места, и через некоторое время Брук поняла, что они направлялись к их новому дому. Когда Остин припарковался у тротуара, она усмехнулась.

— Взлом и проникновение? Не совсем в моем стиле.

Он достал из кармана ключи и позвенел ими у нее перед носом.

— Я уговорил агента дать мне ключи раньше. Она заставила меня поклясться, что мы переедем только в понедельник. Условия страхования, знаете ли. Но сейчас дом наш.

Все ее сомнения улеглись, на их место пришло волнение от близости Остина.

— Как насчет ужина? Последнее время я постоянно голодна.

— Следуй за мной.

Он отпер входную дверь. В гостиной уже был накрыт романтический ужин со свечами.

— Дорогая, последние дни у нас обоих были полны волнений. Думаю, мы заслужили отдых.

Она посмотрела на него увлажнившимися глазами.

— Отличная идея. Спасибо, Остин.

Он, слегка нахмурившись, наклонил голову.

— Что‑то случилось?

— Не совсем. Просто много взрослых дел. Адвокат, акушер‑гинеколог, а еще я купила свадебное платье.

— Я под впечатлением.

— Ты смеешься надо мной?

— Ничуть, клянусь тебе. Ты составляешь планы, не так ли?

— Подробные. Разве это плохо?

Он поцеловал ее в шею, и у нее по спине побежали мурашки.

— Мне нравятся предусмотрительные женщины.

Она застонала, когда он притянул ее к себе и нашел губы. Его поцелуй был теплым, твердым и мужественным. Выгнувшись навстречу, Брук ощутила близость Остина, а это как исполнение мечты.

После страстного поцелуя у нее закружилась голова, она отступила, опасаясь признаться самой себе, насколько сильно жаждет его прикосновений.

Она откашлялась.

— Не покажусь ли я навязчивой, если скажу, что скучала по тебе?

— Я тоже скучал по тебе, Брук. На самом деле, я должен был взять тебя с собой.

— Куда?

Он ненадолго замялся, прежде чем ответить.

— Я ездил к Одре.

— Это был обычный дружеский визит или ты рассказал ей о свадьбе?

— Второе. Одра думает, что я совершаю большую ошибку.

— Наверное, она права. — Брук ощутила боль и смущение.

— Я рассказал ей все, в том числе и о ребенке.

— Алексис тоже думает, что мы совершаем большую ошибку.

— Алексис Слэйд? Внучка Гаса?

— Я говорила тебе, что она моя подруга. Это она предложила мне работу по росписи стены.

Он кивнул.

— Да, помню. У нее какие‑то претензии ко мне?

— Дело не в тебе. Она думает, что я путаю любовь и сексуальное влечение.

Он вдруг замолчал. Потом вздохнул.

— Но ты ведь сказала ей, что мы все обговорили, не так ли?

— Сказала.

— Тогда в чем проблема?

Проблема в том, что Остин Брэдшоу — великолепный, сексуальный, мужественный мужчина, к тому же еще порядочный, трудолюбивый и добрый. Платонические отношения могли бы иметь место, если бы Брук думала о нем как о брате. Но с первой встречи в баре в Джоплине она сходила с ума от желания к нему.

Желание переросло в потребность, а потребность — во влюбленность.

— Никаких проблем. Все идет по плану, — улыбнулась она.

Оглядываясь назад, Остин признавал, что приготовление романтического ужина для женщины может быть неверно истолковано. Он ведь только хотел поддержать Брук в ее решении переехать к нему. Чтобы она уверилась, что покинуть дом родителей — правильное решение.

Но теперь она выглядела испуганной, особенно после поцелуя.

Ему так нравится наблюдать, как Брук улыбается, смеется. Нравится слышать волнение в ее голосе, когда она рассказывает о своих планах. Ее серые глаза сияют, когда она счастлива.

Возможно, он в опасности.

Краем глаза Остин увидел, как Брук откусила кусочек пикантного тако из измельченной свинины. Вскоре она все съела, включая гарнир в виде коричневого риса.

— Добавки? — спросил он.

Брук тоскливо посмотрела на блюдо.

— Не знаю. Не хочу объедаться. Однако еда потрясающая. Где ты ее купил?

— Один из моих плотников родом из Мексики. Он с семьей открыл новый ресторан в южной части города. Я рассказал ему о моих планах на сегодняшний вечер, и он помог все организовать.

— Я тут подумала…

— О чем именно?

— О браке и художественной студии.

— Я думал, мы все решили.

— Хотя бы выслушай меня. Ты не хочешь жениться и не хочешь ребенка. Со вторым пунктом я ничего поделать уже не могу, но похода к алтарю ты можешь избежать.

Он встал и скрестил руки на груди.

— Как?

— По условиям завещания Грэмми я получу деньги, когда выйду замуж или когда мне исполнится тридцать. Мне осталось ждать три года и два месяца. Вместо того чтобы жениться на мне, ты мог бы вместе со мной открыть художественную студию. Тогда родители не попытаются оспорить завещание или остановить свадьбу. И тебе не придется жениться. А я перестану чувствовать вину за то, что разрушила твою жизнь.

Остин уставился на нее. Все сказанное, конечно, имеет смысл. Но слова Брук ему сильно не понравились.

— Никто не заставит меня делать то, чего я не хочу. Я женюсь на тебе не потому, что попал в ловушку. И из чувства ответственности.

Ее глаза расширились.

— А почему?

Он привлек ее к себе, дав почувствовать силу своего возбуждения.

— Этот брак удобен и для меня тоже. Я хочу, чтобы ты была в моей постели каждую ночь. Я хочу овладеть тобой миллионом разных способов, заставить тебя снова и снова выкрикивать мое имя, пока мы оба не забудем, как дышать. Ты заставляешь мою кровь кипеть от страсти.

Он замолчал, его грудь вздымалась. Слова лились из него, словно раскаленная лава. Брук уставилась на него широко раскрытыми глазами, приоткрыв губы. Он положил руку на ее плоский животик.

— Этот ребенок наш. Твой и мой. У нас с Дженни не было детей. Поэтому ты для меня уникальная женщина. Не скрою и не солгу, я не смогу заставить себя полюбить вновь. Тем не менее я буду хорошо к тебе относиться, Брук. Разве этого не достаточно?

У нее задрожала нижняя губа.

— Достаточно.

Ее глаза заблестели от слез. Остин захотел утонуть в этих темно‑серых омутах и никогда не выныривать на поверхность. Шесть долгих лет он бродил по пустыне отчаяния и боли. Зато сейчас его душа будто просыпалась.

Отношения с Брук особенные, но он не хочет, чтобы все закончилось новой болью.