Мелани Милберн - Приглашение на собственную свадьбу

— Все может быть, — натянуто бросил он, а потом навис над ней, положив руки по обеим сторонам от ее тела, которое тут же полыхнуло от страсти, готовой поглотить ее. Сжечь. Испепелить. Разрушить.

Холли не сдержалась и потянулась к нему, притягивая к себе, чтобы жадно наброситься на его рот.

Это был горячий поцелуй, полный огня, вспыхнувшего из‑за ревности и противления, и пробудивший в ней что‑то звериное. Зак словно хотел поглотить ее, и ей казалось, что она умрет, если он не овладеет ею. Холли не сомневалась, что ни один мужчина, кроме него, не способен пробудить в ней подобные чувства. И она вся горела в предвкушении его пылких ласк.

Зак прижал ее к кровати весом своего тела и начал ласкать ее грудь. Он довел Холли до исступления, и она заметалась под ним, а потом, вцепившись в его волосы, притянула его губы обратно к своим губам.

Он перевернул ее, и она оказалась верхом на нем, с раздвинутыми по обеим сторонам его бедер ногами. Она была так сильно возбуждена, что не сдержалась и громко вскрикнула, принимая в себя его отяжелевшую плоть.

Он держал ее за предплечья и с силой врывался в нее, заставляя терять голову от наслаждения.

Холли не успела прийти в себя после оргазма, когда Зак снова перевернул ее, на этот раз так, чтобы войти в нее сзади. Она испытала небольшой шок, увидев себя со стороны, бесстыдно стоящей на четвереньках, когда Зак держал ее за бедра и резкими толчками прокладывал путь к собственному удовлетворению. В прошлом Холли никогда не отличалась безрассудностью в сексе, но Зак разбудил в ней что‑то дикое и не поддающееся контролю.

Она услышала, как он вдруг застонал, содрогнулся, а потом повалился на кровать, увлекая ее за собой. К ее большой неожиданности, его объятия оказались обезоруживающе нежными, если учесть штормовую страсть, которую они только что выплеснули друг на друга.

Холли положила голову ему на грудь, прислушиваясь к громкому биению его сердца. Зак запустил пальцы в ее волосы и играл с ее локонами, а другая его рука покоилась на ее бедре, лежавшем поверх его ноги. Холли никогда не умела вести разговоры после секса, к тому же она не представляла, что можно сказать после такой потрясающей близости. Она не смогла бы найти прилагательных в превосходной степени, чтобы описать то, что только что пережила. Ее тело больше никогда не будет прежним. Она сама никогда не будет прежней.

Зак пошевелился и перевернул ее на спину, а потом убрал упавшие на ее лицо пряди волос. Его прикосновение было таким нежным, что Холли подумала, уж не влюбился ли он в нее. Выражение лица Зака оставалось непроницаемым, но со стороны казалось, что он прилагает много усилий, чтобы не выдать своих чувств.

— Ты не голодна? — спросил он.

В ответ в ее желудке громко заурчало, и она рассмеялась.

— Ты разве не заметил, что я всегда голодна?

Он слабо улыбнулся и заправил еще одну прядку волос ей за ухо.

— Мне нравится слышать твой смех. Он похож на звон колокольчика.

Только сохранит ли она способность смеяться по прошествии нескольких недель или месяцев после того, как они разорвут свою «помолвку».

— А ты голоден? — провела пальчиком по его носу Холли.

Зак посмотрел на нее потемневшими от страсти глазами.

— Умираю от голода, — ответил он, и она прекрасно понимала, что речь шла не о еде.

— Опять? — насмешливо спросила Холли.

Он улыбнулся и склонился к ее губам.

— Постоянно.

Позже тем вечером Зак нашел в себе силы подняться с кровати и оторваться от соблазнительного тела Холли.

Нужно было сходить куда‑нибудь поесть.

Зак нашел какую‑то закусочную, и они с Холли поели и выпили вина, болтая о всяких мелочах, как давно живущая вместе парочка.

Он до сих пор не пришел в себя после чувственной нагрузки, которую задал своему телу вместе с Холли. Он не мог устоять перед ней. Она была как наркотик, в котором он нуждался, чтобы оставаться в живых. Казалось, его подключили к более высокому напряжению, и теперь он замечал то, чего не замечал прежде. Он обращал внимание на разнообразие цветов, на то, как падал свет; даже вкус еды и вина ощущался по‑другому.

Он самого себя ощущал по‑другому.

Зак не мог припомнить более потрясающего секса, чем с ней. Когда Холли сказала, что они могут расстаться по ее инициативе, в нем вдруг взыграла неистовая ревность. Зак никогда и никого не ревновал. Да и с чего бы? Он не привык вкладываться эмоционально в отношения и держал свое сердце закрытым. Но Холли удалось проникнуть сквозь его защитные стены и подобраться к нему ближе.

Слишком близко.

Опасно близко.

Холли отставила в сторону наполовину пустой бокал вина.

— Все. С меня хватит. Если я сделаю еще хотя бы глоточек, я залезу на стол и пущусь в пляс.

Зак сжал ее руку и улыбнулся.

— Ты любишь танцевать?

Глаза Холли заблестели.

— Обожаю.

Тогда он помог ей подняться из‑за стола и притянул к себе. Холли тихо вздохнула и прильнула к нему, прижавшись щекой к его груди и обняв его за талию, словно не хотела отпускать его.

До этого момента Зак не осознавал, что медленный танец чем‑то напоминал физическую близость. Он смотрел на другие пары, которые сплелись в объятиях и покачивались, ставши одним целым. Его собственное тело двигалось в одном ритме с Холли, медленном, чувственном, возбуждающем, который совпадал с ритмом музыки.

Холли подняла голову и, посмотрев на него, улыбнулась. Ее глаза сверкали подобно бриллианту, красовавшемуся на ее пальчике.

— Обычно, танцуя, я наступаю партнеру на ноги.

Зак прижал ее к себе еще крепче, чтобы она ощутила его мучительно отяжелевшую плоть.

— Прямо сейчас ты наступаешь мне на кое‑что другое.

Ее щеки слегка порозовели.

— Спасибо, что привез меня в Париж. Мне здесь очень нравится.

Зак наклонился и чмокнул ее в лоб.

— Мне тоже.

Они еще немного посидели в баре, а потом прогулялись за ручки вдоль берега Сены. Вечер выдался немного прохладным, но Холли согревала близость Зака. Она не могла сказать, то ли опьянела от вина, то ли от самого предупредительного и романтичного мужчины, которого когда‑либо встречала в своей жизни. Танец в его объятиях доставил ей столько же удовольствия, как и секс с ним. Они двигались в одном ритме и в одном порыве, словно танцевали в тысячный раз.

Они вернулись в гостиницу далеко за полночь, но Холли не испытывала никакой усталости. Как только дверь номера закрылась за ними, она повернулась в руках Зака, который тут же жадно прильнул к ее губам. Не разжимая объятий, он повел ее в спальню, по дороге стараясь не наталкиваться на предметы мебели и чуть не разбив одну из ламп на комоде. Они лихорадочно срывали одежду друг с друга, бросая ее на пол, как оберточную бумагу, безжалостно сорванную с подарка.