Дэни Коллинз - Шантаж с оттенком страсти

Он хотел не только сорвать с нее это платье и прижаться губами к ее коже, хотя это желание было нестерпимым. Но он хотел знать, что творится в ее голове. Он хотел знать, идет ли от сердца все то, что она говорила. И вообще, было ли у нее сердце?

«Но это не значит, что все мы такие».

Он не был человеком, боявшимся рисковать. Но он не шел на глупые риски. Учитывая предательство ее кузена, он не мог позволить себе доверять ей.

Но ему так этого хотелось.

И это делало ее самой опасной женщиной из всех, кого он встречал.

— Вы и вправду не любите вечеринки, — сказал Кейн, ведя ее за собой на танцевальную площадку. — Вы очень напряжены.

— Я чувствую себя так, словно все на меня смотрят. Мы добились того, чего вы так хотели?

Она продолжала думать, что, если будет честно выполнять условия их соглашения, он станет по-другому относиться к ней.

— Вы очень красивы. Конечно, вы привлекаете внимание.

Она взглянула на него и заметила, что он хмуро смотрит на какого-то мужчину, который уставился на ее зад.

Она прикусила губу. Собственнический инстинкт не был проявлением сексуального интереса.

Но сама она вела себя точно так же. Она использовала любой повод, чтобы показать, что он принадлежит ей. Она клала руку ему на плечо или стряхивала с его пиджака невидимую пылинку.

Он был до нелепости красив. Он был выше всех присутствовавших мужчин, его костюм был более безупречным, чем у всех остальных, и он вел себя свободнее, чем окружавшие их люди, что делало его еще более сексуально привлекательным.

Он был откормленным волком среди стаи породистых собак, очень опасным и способным подчинить их себе, просто пройдя мимо них.

И он соблазнял ее одним лишь своим присутствием.

— Что касается нашей кампании, это хороший старт, — сказал он, напоминая ей, что это не свидание.

Она видела, как менялось выражение лиц у людей, когда она представляла его. Люди пытались вспомнить, где слышали его имя, и мысленно связывали его с репутацией «Барси на Пятой».

— Будет более эффективным, если мы дадим им повод для сплетен. — Он взялся рукой за ее подбородок и поднял ее лицо.

Она чуть не подвернула ногу и вцепилась в его плечо, чтобы не упасть.

— Если вы хотите поцеловать меня, достаточно спросить.

— Я заворожен вашим пылким нравом. Я чувствую себя ребенком, играющим со спичками. И хочу поцеловать вас. Я до смерти хочу узнать, сохранилась ли еще та страсть, с которой вы целовали меня в первый раз. Хочу знать, реальна ли она.

Она обняла его рукой за шею и притянула к себе.

И забыла обо всем на свете.

Как и он, она хотела знать. И теперь она это знала. Они были так же охвачены страстью, как и в первый раз. Даже больше. На этот раз она лучше знала его. И она почти две недели размышляла, действительно ли это было так чудесно. И теперь она в этом убедилась.

Его губы были жадными и ненасытными. Его руки, обнимавшие ее, прижали ее к нему. В ее глазах вспыхивали огоньки.

Она купалась в этом чувственном ощущении. Оно говорило о страсти и желании, которые нельзя было потушить.

Он поднял голову, и она медленно стала возвращаться к реальности. Ее губы горели, и она с трудом переводила дыхание.

— О боже, — выдохнула она, — мой отец, вероятно, видел нас.

— Это был просто поцелуй, — пробормотал он, держа ее в объятиях.

Ей было больно это слышать. Для нее это было гораздо больше, чем просто поцелуй, но, когда она открыла глаза, обнаружила, что они каким-то образом переместились в угол зала, где их поведение казалось менее скандальным. Его широкие плечи закрывали ее от любопытных взглядов, давая ей шанс прийти в себя.

— Это единственное, что они видели, — сказал он, губами касаясь кончика ее уха. — Я чувствую, как бьется ваше сердце.

Он успокаивающим жестом гладил ее по спине.

— Что теперь, киска?

Жизелла прижалась носом к шелку его галстука, пытаясь унять дрожь, но она только усилилась, когда она поняла, что он спрашивает. Остаться или уйти?

Уйти куда? Как далеко? Как быстро?

Музыка остановилась, и она услышала рядом чьи-то голоса.

Она не могла остаться здесь и вести себя так, словно ее мир не перевернулся. Она сглотнула и сказала:

— Нам лучше уйти.

Спустя несколько мгновений они распрощались со всеми и оказались на заднем сиденье его машины.

Пока они ехали в темноте, во рту у нее пересохло, а руки и ноги слабо слушались. А когда они вошли в здание и сели в лифт, она вынуждена была напоминать себе, что нужно дышать. И только когда Кейн закрыл дверь, он откровенно признался, зачем они так спешно приехали сюда.

— Все, что я говорил, остается в силе. — Он стоял у двери, излучая сексуальную энергию. — Если это не то, чего вы хотите, мы разойдемся сейчас по своим комнатам.

У нее перехватило горло от обиды, а на глаза навернулись слезы.

— Неужели вам так трудно поверить в то, что я испытываю к вам неподдельное желание?

И даже больше того. Она находила его физически неотразимо привлекательным, но ее привлекал и сам Кейн, прятавшийся под маской самоконтроля. Он уже имел возможность причинить ей боль, но в его власти было заставить ее смеяться и надеяться на то, что было невозможным, хотя она все равно надеялась.

— Я уверен, что желание — это то, что мы оба испытываем. — Его слова воспламенили ее. — Но я не позволю вам использовать это против меня.

— Я и не пытаюсь это делать, — сказала она.

Но это была белая ложь. Она действительно кое-что хотела получить от него. Доверие. Она хотела, чтобы он верил ей. И она думала, что, если переспит с ним и ничего потом от него не потребует, она докажет ему, что она не такая, как все его остальные женщины.

Обычно она лучше держала себя в руках. Но она хотела переспать с ним. Это была шокирующая и болезненная правда. Она могла ждать до завтра, или до послезавтра, или еще дольше, но она все равно будет испытывать это желание. Это желание стать ближе ему. Открыть ему свое сердце и попытаться понять его. Она не хотела рисковать, ожидая, пока объявится Бенни. Тогда все станет другим. Может быть, все станет хуже, может быть, лучше. Этого она не знала. Но была уверена, что все изменится.

В этот момент они были на равных. Она не была ни виноватой, ни невиновной. Он не был ни жертвой, ни насильником. Они просто были людьми, которых объединяло одно — желание.

— Я сейчас больше всего на свете хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне, — смело призналась она.

Он шумно выдохнул и шагнул к ней.

Бабочки в ее животе превратились в дрожь, охватившую все ее тело.

— Ты уверена? — Он отвел прядь волос от ее лица, даже не касаясь ее кожи, но заставив ее замереть в предвкушении. — Потому что я хочу прижаться губами к твоим губам. Я хочу почувствовать, как твое тело прижимается к моему.