Донна Олвард - Шафер и свадебная фея

— Ты это уже говорил.

— И я снова начал винить тебя, когда увидел в вестибюле отеля. Правда в том, что ты ушла, и у тебя, должно быть, нашлась веская причина для этого, а мой выпад — это просто гордость.

Ну и, конечно же, раненое сердце. Но об этом он умолчал.

— Понятно.

Адель потянулась за кружкой кофе. Дэн нахмурился. Она что, прячется за кружкой, которая к тому же слегка подрагивает? Видимо, у Адель дрожат руки. Неужели она расстроена больше, чем хочет показать?

— У тебя была веская причина, да?

Девушка поставила кружку на стол.

— Да, Дэн, клянусь тебе. Причина была. И я знаю, что причинила тебе боль, хотя на самом деле просто хотела уберечь тебя от еще большей боли.

И снова между ними повисло молчание. Дэн понял, что она не собирается вдаваться в подробности, демонстративно взял сэндвич и откусил, абсолютно не чувствуя вкуса. Неловкость и напряжение способны уничтожить любой вкус. Он бы многое отдал, чтобы между ними все стало намного проще. Вероятно, этого никогда не будет.

Съев половину сэндвича, Дэн посмотрел на Адель. В ее глазах блестели слезы. Плачет? Делли? Его сердце едва не остановилось от этой картины. Она редко плакала. Почти никогда. Он видел ее плачущей всего два раза. Один раз, когда они расстались, и еще один на Рождество, когда ее мама собиралась приехать в Торонто, но не смогла из-за погодных условий.

Адель росла независимым ребенком матери-одиночки и не привыкла проливать слезы. И то, что сейчас так близка к тому, чтобы расплакаться, выбило его из колеи.

— Делли. — Дэн игнорировал собственную гордость и протянул ей руку. — Что случилось? Я не хотел тебя расстраивать.

Она покачала головой, две слезинки скатились по ее щекам. Адель шмыгнула носом и откашлялась. Потянулась за салфеткой и промокнула глаза.

У него от нерешительности перехватило горло.

— Это как-то связано с твоим уходом?

— Я не могу об этом говорить. Во всяком случае, не здесь.

Ее глаза умоляли сменить тему. А Дэн не мог. Сейчас не мог. Сначала надо кое-что узнать. То, что не дает ему покоя с того самого ужасного весеннего дня.

— Делли, был кто-то еще? Ты разлюбила меня, потому что полюбила кого-то другого?

Адель прервала его тем, что подскочила на стуле, схватила куртку со спинки стула и выбежала на улицу, не доев сэндвич.

С минуту Дэн сидел, молча, не зная, что делать. Пойти за ней? Может, этот побег — своеобразное молчаливое признание? А вдруг она сожалеет? Что тогда? И потом, нельзя убегать, не заплатив по счету. У него не было с собой наличных, поэтому он подошел к стойке. И внезапно почувствовал усталость. Он хотел извиниться. Сгладить воскресное расставание. А вместо этого расстроил ее и только все ухудшил.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем совершилась оплата по его карте. Дэн положил карточку в карман и направился на улицу, не надеясь увидеть Адель. Наверное, она уже давно ушла. Он достал телефон, подумал, что, может, стоит отправить ей сообщение. Но потом передумал. Обычно он принимал решения и выполнял их без раздумий. Но с Делли все не так легко. «И почему это происходит», — размышлял он.

Засунув руки в карманы, Дэн пошел по улице к маленькой автостоянке на другом конце парка. Он почти дошел до музея, когда увидел, как блеснул ее шарф, ярко-синий в бело-сером свете дня. Адель шла, обхватив себя руками, словно защищаясь от холода. Или чего-то еще. Он снова расстроил ее. И начал понимать, что единственный способ прекратить все это, — выяснить подробности. Раз и навсегда.

У него перехватило горло, сердце бешено заколотилось, он бросился ее догонять.

Адель съежилась от холода и шла по снегу сама не зная куда. Куда-то. Скамейка, беседка. Может, присесть? Правда, довольно холодно и не так много людей на улице. В основном они либо прогуливаются по магазинам, либо катаются на лыжных склонах. В общем, нужно просто идти дальше. Позволить зимнему холоду выморозить из ее головы мысль о том, что, по мнению Дэна, она могла ему изменить. Хотя с другой стороны, а что ему оставалось думать, если она так и не объяснила ничего? Как можно винить его за это. Тем не менее было больно.

Беседка пустовала. Это и понятно: в такой холод немногие отважатся проводить время в ней. Во всяком случае, не она. Она лишь рада холодной погоде. Возможно, это то, что ей нужно сейчас.

— Адель.

Она вся напряглась, когда услышала голос Дэна. Можно было не сомневаться, что он пойдет за ней. На этой неделе от него просто невозможно отделаться. Адель почувствовала невыносимую тяжесть внутри. Ничего не поделаешь, придется все ему рассказать. Это единственный способ обрести покой. Годы, проведенные вдали от него, просто позволили ей отодвинуть воспоминания на задний план. Будто ничего и не случилось. Она научилась жить настоящим, игнорируя прошлое.

Теперь больше невозможно отодвигать это. Отрицание — плохой выход.

Она услышала его шаги по ступенькам беседки. Он подошел к скамейке и тяжело опустился рядом с ней. Ничего не сказал. Просто сидел, упершись локтями в колени. И наверное, думал о том же, о чем и она.

Адель посмотрела на реку и вздохнула.

— Никого не было, Дэн. Больше никого не было. Клянусь. Я никого не любила. — Ее голос слегка дрогнул. — Я никого не любила, кроме тебя.

Он со свистом выдохнул.

— Неправильно, что я все это время думал так?

Она покачала головой, по-прежнему не глядя на него.

— Нет. При отсутствии информации людям свойственно придумывать. — Ее голос стал тише. — Я начинаю сомневаться, правильно ли поступила.

Он посмотрел на нее.

— Ты имеешь в виду расставание?

— Нет. Я имею в виду то, что должна была признаться тебе. Рассказать об истинной причине расставания.

Она оглянулась через плечо. Парк выглядел пустынным, не считая парочки, прогуливающейся вдалеке.

Дэн, молча, ждал. Наконец Адель вздохнула и взглянула на него. Он крепко сжал челюсть и выглядел таким несчастным. Не злой и не грустный. Именно несчастный.

Пришло время быть честной.

— Дэн, мне так много надо сказать тебе. Объяснить. Если сможешь выслушать меня и не перебивать, это будет хорошей помощью мне. Думаю, я должна рассказать все от начала до конца, чтобы ты понял.

Он встретился с ней взглядом.

— Опять ставишь условия. Но все нормально. Я думаю, раз ты не могла быть честной тогда и это до сих пор расстраивает тебя, значит, существует большая проблема.

Адель кивнула, сцепила руки в замок и, резко вздохнув, наконец сказала то, что так долго скрывала от него.

— Хорошо. В марте, на последнем курсе, я была на осмотре у врача, потому что у меня были странные менструации. Я никогда раньше не делала пап-тест на определение рака шейки матки. Я была только с тобой. У меня никогда не было других партнеров. Я была молода. Менструация опять была странная, и мне сделали биопсию, которая выявила рак шейки матки.