Джессика Гилмор - Жаркие бразильские ночи

— Ужин в номер? Звучит замечательно! Это все? Отлично, тогда идем!

Выдохнув с облегчением, Харриет оттащила Деанджело от стойки, не заботясь о том, что подумает портье о такой неприличной поспешности.

Старому лифту потребовалось несколько минут, чтобы подняться на верхний этаж, в пентхаус. Посыльный проводил «молодоженов» до позолоченной двери. Харриет подождала, пока Деанджело даст ему чаевые, а затем сказала, стараясь изо всех сил казаться веселой, а не обиженной:

— Не думаю, что ты должен вздрагивать, когда я к тебе прикасаюсь.

— Я не вздрагиваю.

— Ладно, допустим. Но ты отрицательно реагируешь на мои прикосновения.

— Позволь мне прояснить одну вещь.

У Харриет все внутри сжалось от тихого, вкрадчивого голоса Деанджело, и она невольно сделала шаг назад, к двери.

— Моя реакция была ни в коем случае не отрицательной.

— Хорошо, — пискнула Харриет. — Я хочу сказать, это все упрощает. Я имею в виду, то, что мы положительно относимся к таким моментам… — Она сделала глубокий вдох, чтобы остановить поток нервной болтовни. — Ладно. Я собираюсь заняться распаковкой чемоданов. Надо ли мне распаковать и твои вещи?

Прежде это не входило в ее обязанности во время зарубежных командировок вместе с боссом. Обычно в отеле у них были отдельные номера.

Вот и сейчас она предпочла бы, чтобы от Деанджело ее отделяли несколько этажей.

— Я и сам могу справиться, но спасибо, что предложила.

— Отлично! — снова пискнула в ответ Харриет. — А я пока осмотрюсь тут.

«Все будет хорошо, — напомнила она себе. — Деанджело всегда останавливается в просторных апартаментах. У меня будет своя спальня, ванная комната и кабинет».

Харриет отправилась осматривать пентхаус. Гостиная была роскошной, но оформленной в устаревшем стиле. Тяжелые бархатные шторы и мягкая мебель, бронза и позолота казались чужеродными в пропитанном солнцем Рио. Мебель была хорошего качества, но местами обшарпанная. Харриет огляделась и заметила, что картины на стенах уже выцвели от времени, одной лампочки в люстре не хватает. Да уж, еще та гостиница — пять звезд заявлено, три в реальности.

Увидев, что столовая расположена рядом с гостиной и нет отдельного кабинета, Харриет нахмурилась. Ей нужно где‑то организовать временный офис, и лучше подальше от Деанджело. Оставалось надеяться, что в ее комнате обнаружится письменный стол…

С противоположной стороны от столовой была всего одна дверь. Харриет медленно подошла к ней и открыла. Ее взгляду предстала огромная спальня с примыкающей к ней ванной комнатой. В этой спальне почти все пространство занимала кровать с балдахином из красного и золотого бархата — настолько большая, что в ней можно было бы спать всей семьей. «Если мне когда‑нибудь придет в голову воссоздать бордель девятнадцатого века, я смогу использовать эту комнату для вдохновения», — оцепенело подумала Харриет.

— Деанджело! — Она пыталась подавить дрожь в голосе. — Здесь всего одна спальня и только одна кровать. Извини, я должна была выяснить это заранее, когда бронировала номер. Я сейчас позвоню портье и попрошу найти нам другой номер.

Деанджело вошел в помпезно декорированную спальню. Его взгляд скользнул по тяжелой люстре, по зеркалу в позолоченной раме и по картине на стене, а затем остановился на огромной кровати.

— Сколько подушек, по их мнению, необходимо человеку? — поинтересовался Деанджело, насчитав их целую дюжину.

Харриет наблюдала за ним, сложив на груди руки и постукивая ногой по полу.

— Бог с ними, с подушками. Что насчет кровати?

Деанджело окинул гигантское ложе критическим взором.

— Готов поспорить, что матрас мягкий.

— Мягкий или нет, но он всего один. Когда я бронировала номер, нам предложили лучший люкс в отеле. Обычно это означает, что в нем имеется по крайней мере две спальни. Мне и в голову не пришло проверить. Извини. Я попробую исправить ситуацию. Но если я закажу нам другой номер или еще один дополнительный, не удастся избежать нежелательных вопросов — придется сказать, что ты громко храпишь, а потому нам нужна еще одна спальня. А иначе я буду спать на диване.

— Вот еще! На диване буду спать я!

— Это нелепо. Я работаю на тебя — и это была моя ошибка. Ни за что не позволю тебе спать где‑нибудь, кроме этой кровати!

— Харриет, поверь, мне не раз приходилось спать на менее комфортном ложе, чем этот диван. Пожалуйста, не думай, что я позволю женщине, находящейся под моей защитой, уступить мне кровать!

В памяти внезапно вспыхнуло давнее воспоминание: он, тогда еще мальчишка, уютно устроился на узкой койке, а его мать свернулась калачиком на полу. Стыд охватил Деанджело, и он отрезал:

— Разговор окончен!

Харриет посмотрела на него долгим взглядом, но все‑таки согласилась.

— Ладно. Ты ведь босс.

— Вот именно, — ответил он шутливым тоном.

— В таком случае, — заявила Харриет с улыбкой, которую можно было назвать какой угодно, только не примирительной, — я оставлю тебя в покое. Пожалуйста, закрой за собой дверь.

К удивлению Деанджело, впервые за много лет ему пришлось отступить. Дверь в спальню захлопнулась перед его носом.

Он постоял пару секунд неподвижно, затем пожал плечами и повернулся. Харриет недвусмысленно дала понять, что раздражена. И все же пусть лучше она злится — это не даст разгореться в костер опасной искре, вспыхнувшей между ними.

Деанджело раздвинул тяжелые шторы, проклиная глупость людей, которые закрыли такие великолепные старинные окна слишком вычурными занавесями. Одним из многих противоречий Рио было то, что лучшие виды на город и море зачастую открывались из самых бедных и опасных кварталов. Впрочем, Деанджело вынужден был признать, что вид из окна пентхауса на пляж Копакабана тоже захватывает дух: золотой песок, бескрайнее синее море и необъятное синее небо.

Деанджело распахнул окно, позволив соленому воздуху проникнуть в комнату. В голове мелькнуло: «Наконец я дома!»

Каменный балкон выглядел таким же запущенным, как и весь отель. Осторожно проверив ногой, насколько он крепок, Деанджело ступил на него и ухватился за перила из кованого железа. Сердце переполнили нежелательные, давно отвергнутые чувства: ностальгия, печаль, гнев и гордость за прекрасный Рио — город контрастов, веселый и жестокий, потрясающе красивый и невероятно уродливый, безумно богатый и ужасно бедный… Другого такого города нет на всем свете!

Прямо сейчас Рио предстал перед Деанджело своей самой привлекательной стороной. Внизу, на пляже, великолепные люди обоего пола загорали, выставляя напоказ подтянутые тела, едва прикрытые купальными костюмами. Подростки играли в волейбол, дети помладше — в футбол, в море плавали или ждали волну с доской для серфинга в руках люди всех возрастов. В детстве Деанджело тоже гонял с уличными мальчишками мяч, но никогда не был серфером, волейболистом или беззаботным пляжным плейбоем, наслаждающимся солнцем и морем. Его Рио был совсем не таким. Вот почему ему пришлось уехать и запереть в глубине души свои желания и надежды. Деанджело считал, что ключ от этого уголка его сердца давно утерян, но прошлой ночью, во время краткого поцелуя с Харриет, надежда ожила в нем на несколько прекрасных секунд…