Ярослава А. - Отпусти меня [СИ]

— Я прошу у тебя всего час. Один час. Поговорим. Как раньше.

Боже мой! Сколько трагизма в голосе! Большому боссу понадобился вольный слушатель, дабы поплакаться в жилетку. Хотя, помнится, с этой ролью я всегда отлично справлялась.

Внутри все зудело от желания послать мужчину куда подальше с такими потребительскими пожеланиями. Не буду лукавить, его слова больно проехались по моему женскому самолюбию.

Я уже открыла было рот, чтобы в вежливой, но не терпящей возражений форме попросить Владимира Ивановича покинуть автомобиль, как экран моего уже нового недорогого телефона засветился — муж разыскивает.

Начальник тоже смотрит на телефон и с интересом спрашивает:

— Почему не берешь трубку?

— Не хочу, — выдыхаю я и понимаю, что это абсолютная правда.

После утренней сцены разговаривать с Сашей не хотелось. Разумнее всего было бы ответить на звонок и не нагнетать и без того острую обстановку в семье, но я так и не смогла заставить себя протянуть руку к телефону.

— Он тебя обидел? — ладонь начальника касается моих сжатых в кулак пальцев.

Молчу. Что я могу ему ответить? Не в моих правилах выносить сор из избы. Тем более, что обсуждать мужа с любовником пусть даже и бывшим как-то непорядочно.

— Обидел, — за меня отвечает Владимир Иванович.

Он берет мою ладонь и прижимается к ней прохладными губами, а я гляжу на склоненную светловолосую голову и понимаю, что эгоистичная тварь, которую я всеми силами держу в глубине своего сознания выбралась-таки наружу. Иначе, как еще объяснить, что вместо того, чтобы вырвать руку и выгнать мужчину, я тихонько по-девчоночьи вздыхаю, млея от этой неожиданной нежности.

— Хорошо, — хрипло говорю я. — Один час.

Владимир Иванович дает знак Вите, чтобы тот освободил дорогу и я еду в первый же попавшийся ближайший кабак. Пожалуй, мне тоже нужно выпить.

Мы занимаем самый дальний столик, который скрыт от любопытных глаз искусным декором. Начальник заказывает водку, закуски и откидывается на стуле, с довольной улыбкой разглядывая меня.

— Что? — возвращаю улыбку я.

— Я просто любуюсь тобой.

Вот ведь подлиза!

— Можешь оставить свои дешевые уловки при себе. На меня это давно не действует, — заметила я.

— На тебя это никогда не действовало, — фыркает он. — И ты до сих пор не научилась принимать комплементы.

Я только пожала плечами и поймала себя на мысли, что перестаю ощущать возрастную разницу между нами. Словно я, наконец, доросла до уровня, чтобы вести разговор на равных. И даже больше — чувствую себя хозяйкой положения, и это слегка ударяет в голову похлеще самого крепкого алкоголя, который, к слову мужчина уже ловко разлил по стопкам.

— За тебя. — Владимир Иванович предлагает банальный тост.

Согласно киваю. Какая к черту разница за что пить?

Алкоголь обжигающей лавой опаляет пищевод и в груди поселяется знакомое тепло. Кажется, напряжение, копившееся целый день, отпускает, и я расслабленно начинаю разглядывать начальника.

Интересно, что он будет делать дальше?

Ответ не заставил себя ждать. Владимир Иванович, вероятно помня, что я согласилась всего на один час, кинул хмурый взгляд на наручные часы и решил сразу перейти к «делу».

— Скажи, ты счастлива с ним?

Вопрос заставил меня крепко задуматься.

— Наверное… — неуверенно передернула плечами я. — Не знаю. Сложный вопрос. Разве могут люди быть совершенно счастливыми? Человек это такая сволочь, которой все время чего-нибудь не хватает.

Он несколько мгновений гипнотизировал взглядом стакан с соком, а затем произнес:

— Ты права. Мы часто не ценим то, что имеем, — взгляд в упор забирается прямо в самое нутро. — Тебя я не ценил…

Внутренности окатило горячей волной, и я испытала какое-то неправильное удовлетворение от его слов.

— В Ольгу ты тоже недооценил? — не удержалась от вопроса я.

— Ольгу я любил, — неожиданно жестко припечатал мужчина. — А она сука этого не ценила.

Чуть не поперхнулась салатом от этого заявления.

— Странное у тебя понятие о любви, — усмехнулась я, вытирая рот бумажной салфеткой. — Изменять ей — это такой способ доказывать ей свою любовь.

Владимир Иванович смерил меня снисходительным взглядом.

— Не надо вешать на меня всех собак. Ты ни ничего не знаешь о моей жизни.

— И с каждой минутой у меня желания знать становится все меньше, — парировала я.

Мужчина одним точным движением наполнил себе стопку, опрокинул в себя и напряженно уставился на меня.

Под этим пристальным взглядом кусок мяса, застревает в горле.

Владимир Иванович берет сигарету, прикуривает, затягивается дымом и делает неожиданное признание:

— Я ведь и вправду любил тебя. Отпустил, а потом жалел.

— Зачем тогда отпустил? — тихо спрашиваю и жадно глотаю минералку.

Его голубые глаза, сквозь легкий прищур, внимательно следят за моей реакцией.

Я ежусь под этим взглядом. Понимаю, что в разговоре ступила на скользкую дорожку.

— А что мне еще оставалось делать? Определить тебе роль вечной любовницы? По-твоему, это было бы правильно? Ты все равно бы ушла. Рано или поздно. Ты же понимаешь, что Олю я бы не бросил. Слишком много нас связывает… связывало.

— Значит, мне нужно тебе еще спасибо сказать за проявленное благородство, — сложив руки на груди, процедила я.

Начальник со злостью затушил окурок в пепельнице, чересчур резким движением оттолкнул ее от себя и нервно, запустил руку в волосы.

— Черт! Я уже не знаю, что правильно, а что нет.

Кажется, я начинала понимать, зачем он затеял весь это разговор. Уход жены основательно выбил почву у него из-под ног. Уж не знаю, какие у них были отношения, но Владимир Иванович был явно к ней привязан.

Боюсь, Ольга оказала мне медвежью услугу.

— Ты нужна мне, Маш. Понимаешь, нужна, — говорит он и одним быстрым движением пересаживается на мою сторону.

Я вжимаюсь в кожаный диван и медленно качаю головой.

— Тебе нужна твоя жена.

Он захватывает в плен ладоней мое лицо и нежно целует в губы.

— Нет. Ты и только ты.

Признаться честно, где-то внутри меня маленькая девочка Маша пищала от радости, после этих слов, но я взрослая старалась смотреть на все без призмы розовых очков. И правда, была такова: горбатого могила исправит.

Это я о себе.

Повинуясь порыву, я отвечаю на его поцелуй с трепетом, с отчаянием, с невыплаканными слезами.

Слезами по другому мужчине…

Прерываю поцелуй, и тяжело дыша, понимаю, что все это время думала о пяти пропущенных вызовах на телефоне, а мужчина, сжимающий меня в объятиях, проводит пальцем по моим горящим губам и шепчет:

— Все для тебя сделаю. Все… Только будь со мной. Уходи от мужа.

Я растерянно хлопаю глазами. Ну, ни фига себе предложения. Как его пробрало, однако.