Дэни Вейд - В омуте запретных чувств

— По-моему, ты не понимал, как тебе обращаться со мной и с тем, что случилось между нами. У тебя не было идеального плана.

Он хмыкнул, потому что его задели ее слова. Но он не был готов признать, как сильно повлияла на него их ночь. Еще не готов.

— Давай я помою тебе голову, пока не остыла вода.

— Мне не нужна помощь…

— Ага. А сколько времени ты сейчас удержишь руки у себя над головой?

Айви притихла.

Пакстон улыбнулся, чувствуя, что одержал маленькую победу.

— Я так и думал. Не волнуйся, я часто мыл голову своим племянницам.

Сказав об этом, он понял, что прикосновение к Айви в любом случае будет отличаться от невинных прикосновений к малышам. Он глубоко вздохнул, готовясь увидеть ее мокрое обнаженное тело. Отодвинув занавеску, он обнаружил, что Айви подалась вперед и обхватила колени руками.

Ее поза не должна была показаться ему провокационной. Ее грудь и бедра были закрыты пенистой водой. Но был виден чувственный и изящный изгиб ее спины. У Пакстона перехватило дыхание. И еще ей на плечи падали густые золотистые волосы.

Он взял флакон шампуня:

— Вот этот?

Она подняла глаза и кивнула. Он взял большую пластиковую чашку, набрал в нее воды и вылил ее на волосы Айви. Длинные запутанные пряди мгновенно выпрямились и распластались на ее спине.

Пакстон, почувствовав сильное возбуждение, приказал себе успокоиться. Налив холодный и густой шампунь с ароматом ванили себе в ладонь, он стал намыливать густые волосы Айви и осторожно массировать кожу ее головы.

Айви тихонько постанывала от удовольствия. Как в ту ночь, что они провели вместе. Струйки пенистых пузырьков шампуня стекали по ее блестящей коже, делая ее гладкой и приятной на ощупь.

Пакстон помассировал ей шею, снимая напряжение в мышцах. Айви медленно вздохнула, и он замер.

Он не понимал, что его руки прижимаются к голове Айви, пока она не приподняла ее. Она не открывала глаза, чтобы шампунь не попал в них.

— Все хорошо? — хрипло спросила она.

Нет!

— Дело почти сделано.

Он заставил себя думать логически, смывая шампунь с ее волос, потом нанес на них кондиционер и расчесал их гребнем с редкими зубьями.

И испытал дикое чувство удовлетворения от одной возможности прикасаться к Айви.

Следующим утром Айви проснулась очень медленно и прислушалась к своему телу. Ее не тошнило, но она все равно боялась пошевелиться.

Через десять минут она приоткрыла глаз и посмотрела на часы. Девять часов. В доме было тихо, но не потому, что все еще спали. Это было, скорее, ощущение пустоты — словно Айви одна в здании.

Пакстон позволил ей уснуть. Интересно, он все еще где-то здесь? У нее было ощущение, что он встал рано, хотя она разбудила его посреди ночи.

Оставалось надеяться, что он не догадался, как она отреагировала на его прикосновения прошлой ночью. Утренняя тошнота последних двух с половиной месяцев определенно повлияла на ее либидо. Но тело Айви забыло об этом, как только Пакстон запустил пальцы в ее волосы. Смущаясь, она старалась сдерживаться. В конце концов, судя по его мягким прикосновениям и внимательному отношению к ее волосам, а также уходу Пакстона после того, как она приняла ванну, он больше не интересуется ее обнаженным телом. Хорошо, если он не заметил, как напряглись ее соски, а на лице отразилось вожделение.

Это было не просто желание секса. Ее потрясло, что Пакстон мог завести ее одним касанием. До прошлой ночи она не подозревала, как сильно желает его внимания и ласки. Ощущение его пальцев на ее голове. Нежное прикосновение зубьев расчески, которой он распутывал ее волосы. Давление его больших пальцев на шею, когда он решил размять ее мышцы.

Внезапный звук закрывающейся двери внизу заставил Айви сесть. Хотя она не стремилась встречаться с Пакстоном, пока у нее на душе бушевали страсти, она не стала прятаться от своих страхов.

Ей надо подумать о ребенке. И о будущем, а не о прошлом.

Кроме того, она сильно проголодалась. Теперь, когда она знает, что Пакстон умеет готовить, притом по-настоящему хорошо, ей стало любопытно, что он приготовит на завтрак.

Одевшись, она спустилась вниз и увидела Пакстона у кухонного стола. Она остановилась в дверях и заметила, что он нарезает овощи, а мышцы его плеч напрягаются под рубашкой-поло. Айви тихонько вздохнула, сожалея о том, что ничего в этой великолепной картине никогда не будет для нее настоящим. Но, запретив себе раскисать, он вошла на кухню и поздоровалась с Пакстоном.

— Доброе утро! — бросил он ей через плечо.

Ох, сумеет ли она когда-нибудь привыкнуть к его очаровательной улыбке и игнорировать ее?

— Я не знал, как ты себя чувствуешь сегодня утром, — проговорил он и указал на маленькую тарелку с крекерами на столе, а рядом — чай. — Я сделал тебе имбирный чай.

Айви села на стул.

— Сегодня мне хорошо, но лучше подстраховаться, чем потом сожалеть.

Она сделала несколько осторожных глотков теплого чая и поела крекеры.

Пакстон ловко положил нарезанные овощи на сковороду, и комнату заполнил аромат масла. Затем он начал разбивать яйца в миску.

Вспоминая то, что произошло вчера, оба смущались и молчали. Айви не знала, что сказать Пакстону.

Наконец она посмотрела на свою тарелку и заметила баночку рядом с ней.

— Что это? — спросила она.

— Я купил это для тебя в магазине здоровой еды. Я вспомнил, как одна из моих сестер спасалась ими, когда вынашивала дочку.

В старомодной жестяной банке были маленькие имбирные пастилки янтарного цвета. Айви поднесла банку к носу. Пастилки вкусно пахли.

— Их определенно стоит попробовать.

— Кажется, ты многому научился у своих сестер, — произнесла Айви, стараясь наладить с ним контакт.

Он кивнул, выливая яичную смесь на сковороду:

— Я наблюдал за ними. Слушал их разговоры с мамой и бабушкой. Читал статьи о женщинах и беременности. Это пригодится, когда понадобится кому-то помочь.

Айви проигнорировала смысл его слов и рассмеялась, вспоминая его многочисленные интернет-поиски:

— Ты просто любишь учиться всему новому, да?

Он застенчиво улыбнулся:

— Это не имеет значения. Но мои сестры заслуживают лучшего. И я настроен дать им это.

Она не стала говорить, что этим должны заниматься их мужья. Айви часто видела в офисе сестер Пакстона, но никогда не встречала их мужей.

Семья Пакстона, которую он, казалось, обожал, не была дружелюбной с Айви. Они редко заговаривали с ней, если им не надо было попасть в кабинет Пакстона. Самой надменной казалась Сьерра.

В отличие от своих родственников Пакстон был дружелюбен со своими сотрудниками, и его очень любили в компании.

— Что они подумают? — осторожно спросила она.