Нина Хитрикова - Наглый [СИ]

— Знаете, он очень упрямый и если чего-то захотел, то обязательно этого добьется. — Не выдерживаю прямого взгляда, опускаю глаза. Щеки начинают гореть. — Я поговорю с ним сегодня же и проконтролирую посещение уроков.

— Спасибо, я со своей стороны обещаю контролировать его в школе, если он все же будет приходить.

— Будет. — И сказано спокойно, но таким тоном, что становится понятно — точно будет.

Было уже около семи вечера, когда я вышла из магазина и скорее по привычке пошла к дому через гаражи. Уставшая и с пакетами, я видимо неосознанно решила сократить дорогу, хотя вечером я тут не хожу. Я уже почти прошла этот темный участок, освещаемый лишь тусклым далеким светом из окон окружающих домов, когда прямо из темноты вдруг вышел мужчина. Он так быстро оказался рядом и схватил меня поперек талии одной рукой, другой зажав рот. Я попыталась вырваться, ударить ногой напавшего, но в пальто и в таком положении было дико не удобно, да еще и он мастерски уворачивался. Попробовала убрать его ладонь и крикнуть, но он снова быстро зажал мне рот. Я стала лягаться, пытаясь попасть каблуками по голени, или наступить на ногу и в итоге все же смогла его ударить, хоть и вскользь. Но напавший лишь сильнее сжал живот, отчего стало трудно дышать.

— Не дергайся, а то будет больно. — Он достал нож, все еще закрывая мне рот рукой, и перед глазами блеснуло лезвие. — И не вздумай орать. Поняла?

Он прижал меня к стене одного из гаражей, рванул полы пальто, пуговицы полетели в стороны, его правая рука бесцеремонно шарила по телу, а левая прижимала нож к горлу. Меня сковал страх. Я закрыла глаза и уже мысленно прощалась с жизнью. Вдруг дышать стало свободнее, а тело больше никто не держал.

— Юля, беги! — слышу сдавленный крик совсем рядом.

Это был Максим. Он дрался с напавшим на меня мужиком. Ловко выбив нож из рук, он ударил его кулаком в лицо, но противник был сильным и наносил удары почти также быстро. Они били друг друга, сцепившись, как бешенные псы, а я стояла, словно парализованная, и смотрела. Все же Максим был моложе и выносливее, он с силой толкнул насильника в стену, а после еще раз ударил того в лицо, окончательно вырубив. Вытер кулаком губы и повернулся ко мне.

— Ты как? Сильно испугалась?

Я смогла только кивнуть. Он подошел ко мне, бегло осмотрел меня, хотя было довольно темно. Обнял, поглаживая по голове и спине, прошептал:

— Все хорошо. Пойдем? — Отстранился, поправил на мне, как на маленькой, пальто, поднял сумку и пакеты, взял меня за руку и повел прочь. Когда мы вышли к дорожке, освещенной фонарем, я увидела, что у него все лицо в крови, разбита губа и порвана куртка. Это немного привело меня в чувство, и что все происходящее было реальным. Я остановилась и взяла его голову в свои руки, принялась вертеть, чтобы лучше рассмотреть ссадины и раны. Он смиренно терпел.

— Как ты здесь оказался? — Задала я терзающий меня вопрос.

— Шел за тобой. — Он говорит это так просто, как самую очевидную на свете вещь. — Но от магазина потерял, запутался в этих лабиринтах с гаражами.

— Тааак… ладно, пойдем ко мне, я обработаю твои раны и мы поговорим. — Ко мне уже вернулась некоторая уверенность, хотя руки и коленки дрожали, а в ушах шумело, и голова была странно легкой и пустой.

Через десять минут, Максим сидел у меня на кухне и молчал, глядя на свои сбитые до крови руки. Я поставила чайник, принесла свой тоник (перекиси не оказалось, а он содержит спирт) и ватные диски, начала аккуратно протирать ссадины и дуть, когда он кривился.

— Я сегодня с твоим отцом разговаривала. — Говорю, когда осторожно стираю кровь с разбитой губы.

— Знаю. Он звонил. — Кривится и шипит, уворачивается. — Я его видел, когда он из школы выходил.

— А ты, значит, был в школе?

— Был. — Кивает.

— И за мной шел?

— Да.

— Зачем?

Он отводит глаза в сторону и сжимает губы в твердую линию.

— Зачем ты за мной шел? — Повторяю свой вопрос.

— Провожал. Чтобы с тобой ничего не случилось, ясно? — Он берет мою руку, в которой ватный диск, отводит от своего лица и поднимается, оказываясь выше меня на голову. — А вот какого хера ты пошла через эти гаражи? А если бы я не успел? — Он злится. Берет меня за плечи и немного трясет. — Чтобы больше никогда там не ходила, даже днем!

— Ты мне приказываешь?

— Я тебя прошу. Я так испугался, когда увидел, что этот мудила тебя лапает. Убил бы тварь! — Он обнимает меня бережно, но крепко, стирая еще остававшуюся до этого дня грань отношений «учитель-ученик». — Пообещай мне. — Просит. И так смотрит в глаза, что я согласно киваю.

Я отстраняюсь.

— Нам нужно поговорить, и серьезно. Но сначала ужин.

Максим ест нехитрый ужин из овощного салата и спагетти с сыром, в то время, как я ковыряю вилкой, размазывая содержимое по тарелке, и смотрю на него. И думаю. Ну что у нас может быть? Между нами? Ничего ведь хорошего. И ни к чему это не приведет.

Но так хочется нырнуть в этот омут с головой.

— Почему ты не ходишь в школу? — Спрашиваю, когда с ужином покончено, а на плите стоит чайник.

— Не хочу. — Максим говорит таким тоном, будто я ему предложила выпить противную микстуру от кашля. В этот момент он больше всего похож на мальчишку — капризного и непокорного.

— А если серьезно?

Он наклоняет голову и зарывается пальцами в волосы, ерошит их, вздыхает с усмешкой: — Да все ты знаешь. Как будто это тайна для тебя? — Поднимает голову от стола и смотрит своими невозможно синими, как полуденное небо в июне, глазами. — Не заставляй меня… говорить это вслух.

У меня в груди ёкает и дышать получается через раз. Хотя мне множество раз говорили слова и слаще и красивее, и мужчины были достойные, только вот отклика в душе не было.

— Максим, ты ведь понимаешь, что отношения между нами невозможны.

— Я очень быстро повзрослею.

— Я всегда, всегда буду старше тебя.

— Мне не важно сколько тебе, не важно, понимаешь? — Упрямый. Он встал из-за стола и оказался рядом в одно короткое мгновение. Присел на корточки, обхватив мои колени, и теперь смотрел снизу вверх. — Мне нужна ты.

— Во-первых, Юлия Сергеевна. — Я убираю его руки и встаю. Иду к плите, чтобы выключить закипевший чайник, а еще чтобы перевести дыхание и немного успокоиться. — А во-вторых, как же Ира?

— Никак. Мне на нее пофигу, как и на всех остальных. Я хотел, чтобы ты ревновала. — Он оказывается уже за моей спиной, пока я разливаю по чашкам чай.

— Ладно, давай предположим — только предположим! — что мы вместе. Через десять лет мне будет почти сорок, а тебе еще не будет и тридцати. — Я повернулась и теперь уже я смотрю на него снизу вверх.

— Я отращу бороду. — Улыбается широко. — Могу перекраситься в седой. Так даже модно.