Рита Флоренс - Подружка невесты

…Четыре года она не была здесь.

Эва оглядывала свою старую комнату; в ее горле стоял тугой комок. Ничего не изменилось. Та же самая старомодная кровать посередине. Тот же письменный стол и та же самая лампа. И тот же запах сухих цветов, и старая книжная полка с зелеными сердечками, которые она нарисовала в третьем классе.

Эва улыбнулась, вспомнив о том, что написано с обратной стороны полки.

Эва любит Джареда.

И заглавными буквами: НАВЕКИ. Подступили слезы. Как же он любил ее тогда…

— Отличный постер, сестренка. — В комнату вошла Рита. — Помнишь, ты его прятала, пока тебе не исполнилось двадцать?

— А папа все равно не разрешил повесить его на стену, — рассмеялась Эва.

— Вот тебе еще одно доказательство, как он скучал по тебе.

— Да?

— Это правда, моя старшая сестра.

Эва села на кровать:

— А у Лили что, экскурсия по ранчо?

Рита примостилась рядом:

— Так точно. С дедушкой за руку.

За руку. С Эвой он никогда не ходил так. Ни разу.

— В течение недели заполучить отца и деда — для ребенка что-нибудь да значит. Вот видишь, хорошо, что мы с Шакиром решили пожениться. Иначе ты бы не приехала с Лили.

— Кстати, где же наш таинственный жених?

Рита погрустнела:

— К сожалению, его задерживает работа. Но он передавал всем привет.

— Передавал привет… Вот как! Очень интересный и очень деловой человек?

— Да… Он такой.

— Неужели я познакомлюсь с твоим суженым, только когда вы будете стоять перед алтарем?

Рита поднялась и пошла к окну:

— Не исключено.

— Но ты любишь его?

— Конечно. Думаю, нам сейчас лучше спуститься вниз. — Рита обернулась с улыбкой. — Мы могли бы помочь Марии и заодно разведать про их с папой отношения.

— В это я тоже пока никак не могу поверить.

— В то, что наш папа, отъявленный расист, связался с симпатичной мексиканочкой?

— Ну, примерно так.

— А ты не слышала, что люди могут меняться?

— Слышала, но никогда не думала, что это может иметь отношение к нему.

— Я тоже не думала, но он правда изменился, и ты должна его простить. Поговори с ним. Дай ему шанс.

Эва спускалась вниз вслед за сестрой. Конечно, хорошо, если отец смог измениться, но почему только сейчас? Почему не тогда, когда она и Джаред так любили друг друга? Джаред мог бы стать, наверное, ее мужем.

— Как в старые времена, девчонки!

У подножия лестницы в свежевыстиранной рубахе стоял отец. Он улыбался.

— Привет, папа, — неуверенно заговорила Эва. — Спасибо за приглашение.

Его взгляд переполнился теплотой. Его улыбка сделалась еще шире.

— Спасибо, что ты приехала, Эва. И что привезла мою внучку.

— Мы были у тети Риты и у дедушки. Мы смотрели его ранчо и всех животных! — Лили повалилась на подушку и сладко зевнула.

Джаред укрыл дочку и подоткнул одеяло со всех сторон. Ей так нравится. Он уже, пожалуй, слишком привык к этому уютному ритуалу: почитать, укрыть и тихонько поболтать с ней, пока она засыпает.

— Ты видела там большое деревом перед входом в кухню? — спросил он. Под этим деревом они с Эвой впервые поцеловались.

— Да. Оно точно дорастет до неба. Ты тоже так думаешь?

— Несомненно.

Лили улыбнулась:

— А знаешь что?

— Что?

— Марию я тоже видела.

— А кто такая Мария, Маленькая Звездочка?

— Дедушкина подружка.

— У твоего дедушки есть подружка?

Лили кивнула:

— Она из Мексики, она красивая и готовит вкусные штуки из кукурузы и сыра.

Джаред изумленно откинулся на спинку кресла. Бен Томсон и мексиканка? Бен Томсон? Первый расист в Парадизе? Невозможно.

— Это я, Маленькая Звездочка.

Вошла Муна, чтобы «почитать» по ручке Лили. Джареду ничего не оставалось, как уступить ей кресло и отложить свои вопросы на потом.

— Моя маленькая узнает сегодня кое-что о своем будущем прежде, чем отправится в страну снов. — Муна улыбалась. — Ты не против, Джаред?

— Нет. Конечно, нет. — Он поцеловал Лили в лобик. — Спокойной ночи, мое сокровище.

— Спокойной ночи, Джаред!

По пути к лестнице он все еще мог слышать голос бабушки:

— Расскажи-ка мне еще раз, в каком месяце ты родилась, Маленькая Звездочка? И мы поговорим о твоем будущем…

Джаред вдруг не пошел вниз, как собирался, а рванул в свою комнату и там сразу — на балкон. Ему требовался воздух. Свежий воздух всегда помогал ему чувствовать себя сильнее и увереннее, как если бы он лучше видел, слышал и соображал под открытым небом.

Определенно у Эвы возникла аналогичная идея. Во всяком случае, она стояла на своем балконе и вглядывалась в темный, беззвездный полог над головой. На ней была пижама из белого шелка — верх на бретельках и такие же шорты. Длинные светлые волосы распущены по плечам. Существо из иного мира. Джареду пришлось стиснуть зубы, чтобы не перепрыгнуть к ней и не прижать к себе.

— Не спится?

Эва обернулась, сжав руки на груди:

— Ты меня напугал.

— Извини.

— Ничего. С Лили все в порядке или она устроила театр?

— Там Муна. Они ведь с Лили наметили потолковать о будущем перед сном.

Эва облокотилась на перила и улыбнулась:

— Совершенно вылетело из головы.

— Но, по-моему, она быстро уснет. Она выглядела очень усталой.

— У нее был интересный день.

— Я слышал. — Легкий ветерок ласково перебирал светлые пряди. — Знаешь, я способен оценить, что ты разрешила ей здесь побыть, хотя она уже здорова.

— Я подумала, что тебе стоит воспользоваться этим временем.

— То есть пока вы не уехали в Нью-Йорк?

— Да.

— Не уверен, что это хорошая мысль — уезжать отсюда.

Эва отвела глаза.

— Но я-то работаю в Нью-Йорке. Если бы не это, я, может быть, подумала бы над тем, чтобы…

— Что? Вернуться сюда, чтобы быть поближе к отцу и сестре?

— Может быть.

— А ко мне?

— Да.

Джаред сам не знал, что на него нашло, но теперь пути обратно не существовало. Он перелетел на ее балкон и схватил за плечи обеими руками.

— Что такое есть в Нью-Йорке, что тебя держит? В твоей жизни нет никакого мужчины. И я знаю, что ты никогда не была замужем.

— Я… Откуда?

— Это было не так сложно выяснить.

— Но зачем…

— Меня интересовало, кто может заявить о своих притязаниях на мою дочь.

— Конечно. — Она покачала головой и отвела взгляд.

Джаред приподнял ее подбородок и заглянул в глаза:

— Ты не хотела, чтобы я приехал за тобой? Ты знала, что я не тронусь с места, если поверю, что есть кто-то другой. Так?

— Да, — выдохнула она.

— Черт с тобой, Эва.

Он больше не мог сдерживаться. Он мог взять ее прямо сейчас под этим ночным черным небом.

— Зачем тебе нужно было возвращаться сюда?!

Эва провела кончиком языка по нижней губе.

— Сожалею. Очень.

Он не мог больше слышать никаких слов. Только ее жадные вздохи. Джаред лишь на мгновение отстранился, чтобы снять с нее белый топ на бретельках. Под ним открылись ее груди с темными и твердыми сосками. Зрелище ее незащищенного доступного тела швырнуло его в пропасть такого нетерпения и животной страсти, что он понял: ее невозможно любить сейчас нежно и медленно. Он сорвал с себя футболку. Невозможно — после всех мук его ночей.