Рита Флоренс - Подружка невесты

Однако то происшествие в кухне произвело, похоже, сильное впечатление не только на нее. Во всяком случае, это подтверждал страстный взгляд Джареда всякий раз, когда он на нее смотрел.

И с ней все обстояло точно так же.

— Мы с мужем подумываем, не сделать ли нам заявку, когда ранчо Томсона будет выставлено на торги.

Две пожилые женщины разговаривали по ту сторону стеллажа. Эва прислушалась.

— Бен Томсон хочет продавать свою землю? — спросила вторая. — Он ведь с незапамятных времен владеет ею.

— Я знаю, Сара, но говорят, он больше не в состоянии содержать свое ранчо.

— Как грустно.

— Но не для нас с Чарльзом, Сара!

— Шери-Энн, ты чудовище!

— И поделом Томсону, если ты хочешь знать мое мнение. Он безобразно обращался со своими людьми, а с собственной дочерью — еще хуже.

Как ни больно, но — правда. Отец плохо относился к работникам, а ей искалечил жизнь.

— Некоторые говорят, что он стал другим человеком после той аварии пару лет назад, — вступилась Сара.

— Ох, Сара! Скажи мне: может измениться человек в его возрасте?

Голоса приближались. Эва посмотрела направо. Скоро Сара и Шери-Энн появятся здесь. Они ее узнают и моментально поймут, что она все слышала. Конечно, было бы любопытно увидеть их лица в этот момент, но Эва решительно толкнула свою тележку в противоположную сторону.

— Вы уверены?

— Я сейчас в архиве ратуши, мистер Редвулф.

Лучи вечернего солнца заливали письменный стол. Джаред сжимал телефонную трубку с такой силой, что мог бы раздавить ее.

— Они могли пожениться в другом штате.

— Исключено, — возразил частный детектив. — Я воспользовался моими связями в ФБР и могу гарантировать, что этого не было.

— А свидетельство о рождении Лили?

— В нем не указан отец. Только мать. Говорю вам, она никогда не была замужем.

Джаред откинулся на спинку кресла и вместе с ним развернулся к высоким окнам, откуда открывался роскошный вид на его земли. Почему, ради всего святого? Она была обязана рассказать ему…

— Кое-что еще, мистер Редвулф.

— Слушаю.

— За те годы, которые мисс Томсон провела в Нью-Йорке, у нее не было мужчин.

— Простите?

— Во всяком случае, мы не смогли выявить абсолютно ничего такого рода, а мы профессионалы.

Джаред закончил разговор и остался сидеть в кресле. С одной стороны, приятно, что притязаний на Лили нет ни у одного мужчины и что никакой другой мужчина не касался ее матери. Но с другой стороны, он был в ярости.

Эва врала.

Мелькнула мысль: вдруг и про Лили она наврала тоже? Нет, бред, он сам узнает в Лили свою мать и бабушку. Кроме того, он чувствует точно так же, как Муна, что Лили его ребенок.

Тогда почему? Почему Эва уехала тогда в Нью-Йорк, если не существовало никакого другого мужчины? И почему она скрыла от него свою беременность? Или было что-то еще? Что-то, о чем она до сих пор помалкивает?

Джаред вскочил, подошел к окну и уставился вдаль. Он должен заставить Эву рассказать все.

Хотя на самом деле не нужно ему никаких рассказов. Что ему нужно — с той самой секунды, как он увидел ее в бутике Бентона, — это держать ее в своих объятиях. Слышать ее вздохи, входя в нее.

Всего лишь один-единственный раз.

Чтобы вспомнить, а потом забыть навсегда.

Джаред застал бабушку в мастерской. Она красила травы. Какое-то время он просто смотрел, как она опускала сухую осоку в разноцветные жидкости. Длинные седые косы свисали до пола, когда она кланялась и благодарила травы за то, что они позволили ей плести из них корзины, как это делали до нее многие поколения индейских женщин.

Муна почувствовала присутствие внука. И, не отрываясь от работы, спокойно спросила:

— Где они?

— Уехали к Бену. — Джаред опустился в кресло среди ее горшков с краской. — Что-то там по поводу свадьбы.

Муна кивнула:

— И Эва взяла с собой Маленькую Звездочку?

— Да.

— Она уже хорошо себя чувствует?

— Эва считает, что да.

Муна внимательно посмотрела на внука:

— Тебе было бы лучше, если бы она позвала тебя поехать с ними?

— Что? — Он чуть не задохнулся. — Нет, конечно!

— Почему злость владеет твоими мыслями?

Джаред нервно провел ладонью по лицу. Иногда провидческие способности его бабушки оказывались очень кстати, но сегодня они только усугубляли дело.

Час назад Эва уехала на ранчо отца и забрала Лили с собой. Джаред отправился в свой кабинет, чтобы разгрести накопившуюся работу, но был не в состоянии сосредоточиться. Сначала он попробовал найти успокоение в конюшне, а потом пошел к Муне.

Бабушка угадала точно. Он злился — злился потому, что Эва не предложила ему поехать вместе с ними. Злился, что четыре года он был лишен не только Лили, но и Эвы.

— Эва.

Неужели он никогда не освободится от нее?

Ночью он не находил сна. В полном изнеможении ворочался с боку на бок, мечтая, чтобы эти скрученные простыни превратились в ее длинные, стройные ноги.

— Она становится взрослой, — сказала Муна.

Джаред кивнул:

— Я знаю. И с трудом верю, что моя дочь…

— Не Лили, нет. Эва.

— Эва?

— Она уже в состоянии обрести себя.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Она избрала тропу прощения, а не тропу возмездия. — Муна внимательно посмотрела на внука. — Думаю, это ребячество — цепляться за разрушительные помыслы.

Глаза Джареда сузились:

— Ты говоришь обо мне? То есть я цепляюсь? Ты об этом?

— Я не должна этого говорить, но…

— Тем не менее ты сказала. Да, я знаю.

— Джаред, ты зашел очень далеко. Почему ты так оберегаешь свой гнев и свою ненависть к Эве и ее отцу?

— Бен Томсон заслуживает еще большего. Я хочу, чтобы человек, из-за которого мы страдали, страдал сам.

Муна покачала головой:

— Я никогда не страдала из-за Бена Томсона.

— Как ты можешь? Мы жили в нищенском сарае, но и оттуда он вышвырнул нас на улицу!

Муна вздернула подбородок и произнесла спокойно:

— Повторяю еще раз: я не страдала.

— Тогда что это было, по-твоему?

— Не более чем камень, брошенный в гладкое, как зеркало, озеро.

— Только камень, острый до чертиков! Который рассечет в кровь, если не поостережешься!

— Я не для того растила тебя, чтобы ты смотрел на жизнь такими глазами.

Джаред сорвался с кресла:

— Может быть, я пошел в своего отца?!

Муна улыбнулась сочувственно и грустно:

— Я люблю тебя, Джаред. Осторожнее ступай по полю, на котором сеешь.

Джареду сдавило грудь.

Его мудрая бабушка слишком готова прощать. Но пусть она говорит и думает что угодно. Бен Томсон за все заплатит.

Джаред ворвался в кабинет и тут же набрал номер своего адвоката. Он должен быть первым, если Бену Томсону придется продавать свое ранчо. Он даст нужную цену.