Ольга БрусниГина - Сладкая Льдинка

И однажды все закончилось. Без скандалов и выяснения отношений.

Вечерний семейный быт — скучное и рутинное времяпровождение. Игорь занимал позицию на диване с пультом от телевизора. Час за часом он переключал каналы, пялясь в голубой экран.

Софья занимала себя очередным любовным романом, купленным наспех в киоске. Ничего общего. Пустые разговоры, дежурные фразы.

— Я ухожу, — однажды произнес Игорь, не выдержав первым.

— Хорошо, — согласилась Софья, почувствовав облегчение.

Она помогла сложить вещи в большую сумку, багаж за это время накопился приличный. На всякий случай обшарила квартиру, убеждаясь, что Игорь не забыл ничего. Так, на всякий случай, чтобы у него не было возможности вернуться.

Игорь пошел к выходу, буркнув на прощание:

— Пока…

Софья подала ему пальто, по обыкновению помогла застегнуть пуговицы.

— Знаешь, — не выдержал он, — Я ни о чем не сожалею. Мы разные люди. А ты — холодная, как лед.

— Прощай, — выдохнула Софья и закрыла за ним дверь.

Даже не обнялись на прощание. Поставили точку раз и навсегда, как взрослые цивилизованные люди. Во, что, значит — культурные и воспитанные.

Ее страшило странное равнодушие к человеку, с которым прожила целый год. Даже пугало, с каким спокойствием она отпустила того, кто мог быть последним и единственным шансом на замужество.

Бежать вслед за ним не хотелось. Желания заламывать руки, рыдать в подушку и в помине не было.

Осадочек остался. Небольшой, на самом дне в глубине темной воды. Нет — любви, нет — обиды. На эти отношения Софья изначально не возлагала больших надежд, и в принципе к такому исходу была готова.

Зато она вновь обрела душевное спокойствие, вернула прежнюю себя и освободилась от пут зависимости, в которые постепенно затягивало.

Юлька отреагировала на действия подруги жестко:

— Дура! Ну, какая ты дура! — возмущалась она, кипя от досады. — Такие мужики на дороге не валяются. Сейчас же верни его!

— Не хочу, — равнодушно отмахивалась Софья. Но Юлька разошлась, не на шутку.

— Получила подарок — береги! Знаешь, как я тебе завидовала!

— Забирай себе. Хочешь, с доплатой.

— А, вот и заберу, локти потом кусай!

Софья не сердилась на подругу. Понимала, что для неё любой более менее приличный мужчина — предел совершенства. К тому же Игорь для всего окружения казался эталоном воспитания и образованности. К тому же завидный красавчик.

Юлька неделю с ней не разговаривала. Еще бы, она уже платье на их свадьбу купила. Дорогущее, красивое, а теперь пофорсить будет негде. Ну, и засада!

Подруги ссорились редко, и Софья болезненно восприняла молчание.

— Юль, привет! — как ни в чем не бывало, сказала она по телефону и услышала веселый и дружелюбный голос, как и прежде.

— Привет, где встретимся?

Они лучшие подруги — это единственное, что важно! В горе и радости, в болезни и здравии.

Мужики приходят и уходят, оставляя лишь горечь разочарования.

На следующий день Юлька пропала.

— Абонент не отвечает, или временно недоступен, — твердил голос в трубке.

По телевизору шел дневной выпуск новостей.

Красивая ведущая, без тени эмоций на лице вещала на всю страну криминальную хронику:

«Молодая женщина покончила с собой, выбросившись из окна десятого этажа».

Софья схватилась рукой за сердце. В глазах потемнело.

«Причины самоубийства неизвестны, личность устанавливается, — продолжала ведущая, — ведется следствие».

Тут Софье стало совсем плохо.

Бурная фантазия нарисовала кровавую сцену ужаса, главную роль в которой могла сыграть любимая Юлька.

Она так вчера и сказала: «Вот бы стать птицей». Сейчас эти слова перестали быть метафорой и приобрели другой смысл. А, что если Юлька хотела таким образом…

На раздумья времени не было. Уже в подъезде бряцая ключами, она наспех застегивала сапоги и пальто, стараясь делать все на ходу.

Пришло ощущение дежавю. И голос мамы из далекого детства: «Не спеши!»

Отдышалась, остановившись на миг, взяла в руки телефон и вновь набрала знакомый и выученный наизусть номер. После коротких гудков вновь услышала об отсутствии абонента.

Как дикая лань, бегущая к водопою, она перепрыгивала ступеньки, мчалась, не чуя ног.

Под дверью подруги она прокляла себя за отсутствие дара убеждения. Если бы вчера она настояла, сейчас бы они с Юлькой жевали печеньки с горячим чаем на ее кухне, ныли о несправедливости мира.

Прошло уже двадцать минут, с того времени, как она начала давить на дверной звонок.

— Черт! — выругалась она, вспоминая, что где-то в телефоне сохранился телефон изменщика — Кости.

Как знала, что пригодится и записала на всякий случай. Один раз Юлька звонила ей с его номера.

Виновник Юлькиных бед сердито ответил на звонок:

— Да! Кто это?

— Софья!

— Не знаю такой!

Гадкий предатель бросил трубку.

Но Софья всегда отличалась особенным упорством. Набирая несколько раз, она вынудила его уступить.

— Костя, не бросай трубку, пожалуйста! — прокричала она, понимая, что он ее единственная ниточка.

— Сумасшедшая какая-то! Чего надо? Повторю: я вас не знаю!

— Передай трубку Юльке!

— А, понял. Ты ее подружка. Та, самая, ненормальная, с которой она часами болтает без умолку.

— Это, еще почему? — осеклась Софья, понимая, что только что ее нарекли дурой.

— У Юльки все окружение такое.

— Хоть «Горшком» назови, — согласилась Софья, — только скажи, Юлька у тебя?

— Два дня не видел. Да, и, знаешь, у нас дело к расставанию идет. Сегодня звонил, хотел ей сказать, но она трубку не берет.

«Козел!» — про себя подумала Софья, желая испепелить гада на расстоянии.

— Ключи от Юлькиной квартиры есть? — внезапно осенило ее.

— Приезжай, бери!

Софья ежилась от пронизывающего ветра, стоя у незнакомого дома. Переминалась с ноги на ногу, то ли от холода, то ли от волнения, все смешалось в кучу.

Костик, как будто специально тянул время, заставляя ее понервничать.

Она с неприязнью смотрела на его неказистую фигуру, появившуюся из подъезда.

Имея возможность более детально ознакомиться с объектом грез любимой подруги, приметила даже самые незначительные детали, его отталкивающей внешности.

«Вот, вправду, любовь зла!» — косилась она. — Как же, Юлька могла снизойти до подобного субъекта. Он же — «страшнее атомной войны».

Но, потом, запнулась. Представляя, как этот сморчок тискает любовницу. Все-таки «изюм» в нем есть. Только вот какой? Внутренний?

Лысеющий ловелас в трениках с отвисшими коленями вызывал замешательство. Его щербатая улыбка вкупе с маленькими прозрачными глазками гармонично смотрелась с излишней, болезненной худобой.

На длинных кривых ножках он приблизился к совершенно озябшей Софье.