Дэни Коллинз - Моя любой ценой [litres]

Она не знала, хочет ли этого, но уже чувствовала, как его губы скользят вниз по ее шее. Ей показалось, что горячее дыхание обжигает ее грудь, потом губы обхватили ее затвердевший сосок, и незнакомое ощущение пронзило ее тело – будто электрический разряд пробежал от груди в низ ее живота. Галила чувствовала, что становится влажной.

Ей одновременно хотелось, чтобы он продолжал ласкать ее сосок, и поцеловать его. Карим сводил ее с ума. Она провела руками по шее, по плечам, вдоль его позвоночника, а потом запустила руки под его грудь. Его соски были такими же твердыми, как ее собственные.

Он потянулся вверх, чтобы снова поцеловать ее рот, одновременно откинув одеяло. Карим медленно провел рукой по ее бедру, поднимая ее сорочку. Ее ноги почувствовали прохладу ночного воздуха. Это было очень эротично, но она понимала, что подходит к точке невозврата. Она действительно хотела этого?

Галила снова поблагодарила темноту, щадившую и укрывавшую ее скромность, когда Карим скользнул рукой вниз и дотронулся до влажных волос между ее ног. Он осторожно дотронулся до ее набухших губ, лаская и дразня их так нежно, что Галила расслабилась и развела ноги, открываясь его чутким пальцам.

Она не останавливала его, так что Карим продолжал. Но она уже предвкушала, ждала, жаждала и требовала более ощутимых ласк.

Карим раздвинул ее ноги, и Галила почувствовала прикосновение мягких волосков бороды к внутренней поверхности бедер, от которого у нее перехватило дыхание. Он повернул голову и поцеловал сперва одно бедро, потом другое, но не трогал ее там, где ее пульсирующая плоть больше всего ждала его ласки.

– Карим, – простонала она.

– Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя здесь?

Его широкая ладонь легла на ее холмик.

Карим хотел, чтобы она полностью сдалась. Она инстинктивно понимала, что это не был компромисс. Это был его способ заставить Галилу подчиниться его воле. Но это было так прекрасно и сладко, что Галила не могла устоять.

– Я хочу, – призналась она, чувствуя, что отдается ему полностью и безвозвратно. – Я хочу, хочу!

Его поцелуи были все ближе. Он нежно раздвинул ее губы, и она почувствовала, как горячий влажный язык скользит по самому интимному ее бугорку. Она задрожала и непроизвольно сжала бедра. Ощущение было потрясающим, но таким неожиданным и непривычным, и она не знала, как ей реагировать.

Карим остановился, только его горячее дыхание дразнило ее плоть.

– Скажи что-нибудь, моя райская птица. Я же не знаю, ты вырываешься потому, что тебе не нравится, или потому, что тебе нравится слишком сильно.

– Слишком сильно, – выдохнула она. – Сильно. Пожалуйста, не останавливайся.

Карим крепко взял ее за бедра, удерживая их открытыми. Он ласкал ее языком, замедляя движения, когда ему казалось, что она была уже на грани оргазма, чтобы удержать ее на этой границе блаженства.

Ей то хотелось, чтобы он продолжал это вечно, то казалось, что она больше не выдержит ни секунды этого сокрушительного наслаждения.

Больше не выдержит. Ни секунды. Нет.

Карим прижал губы к ее лону, чувствуя, как оно судорожно сокращается под его ласками. Он не отрывался от нее, впитывая каждое ее содрогание, каждую каплю ее блаженства, пока она не обмякла в его руках.

Галила закрыла лицо руками и почувствовала влагу на щеках и ресницах. Она и не знала, что плачет. Такое это было блаженство.

Карим оторвался от ее лона, но оставался между ее ног, чтобы она не могла их сдвинуть.

Она слышала какое-то движение и судорожное дыхание, сменившееся длинным вздохом облегчения. Она опустила руки и вгляделась в темноту.

– Ты…

– Да.

Он вытянулся на постели, прижавшись грудью к ее спине. Галила хотела одернуть свою сорочку, но Карим остановил ее.

– Я хочу чувствовать тебя.

Он обнял ее сзади и погладил по животу. Губы коснулись ее плеча.

– Я думаю, как потрясающе будет, когда я войду в тебя и мы сможем кончить вместе.

Когда это будет?

Он действительно собирался ждать до официальной церемонии? Близость с ним была таким блаженством! Она уже чувствовала, как под его ладонью в ней снова зарождается желание. Она знала, что он тоже кончил, но могла чувствовать, что он все еще возбужден. Она уже представляла, что почувствует, когда этот твердый член проникнет в нее и будет двигаться в ней.

Галила не знала, готова ли она ждать до завтрашнего утра, не говоря уже о двух неделях.

Она не сомневалась, что так он планировал.

Бесчестный, безжалостный человек.

Дыхание Карима стало мерным, а она все лежала без сна, вглядываясь в темноту. Она начинала понимать, какую власть над собой отдала ему в руки, позволив довести ее до такого экстаза. Теперь Галила могла думать только о том, что он сказал. О том, как он войдет в нее и они кончат вместе. Он заставил ее хотеть именно того, что хотел сам.

Что ей теперь делать?

Карим оставил свою жену крепко спящей под легким одеялом. Он до сих пор был возбужден и более чем готов полностью выполнить свои супружеские обязанности. Но он владел собой. Собой, не ею.

Он хотел, чтобы этот брак был благополучным. Он действительно хотел, чтобы Галила родила ему наследников. И еще он пытался доказать ей, что она его хочет. Что он может дать ей то, что никто другой не сможет.

«А может быть, ты пытался доказать это самому себе?» – прошептал мрачный голос в его голове. Возможно, он хотел доказать себе, что может доставить ей удовольствие, не потеряв контроль над собой, – и это ему почти удалось. Но если бы она предложила ему пойти до конца, он бы не устоял.

На самом деле, все, что он сумел доказать себе прошлой ночью, – что сексуальное притяжение между ними было настолько сильным, что он не мог за себя отвечать. Это была как раз та безумная, неукротимая страсть, которой он поклялся не поддаваться, помня о судьбе своего отца.

Так что он обязательно дождется официальной церемонии, чтобы доказать себе, что он на это способен.

Именно поэтому он так рано встал и вышел на прохладный утренний воздух. Карим дошел до вертолета, нашел чистую одежду для них обоих, провел предполетную проверку. Он пил кофе с местными на другом конце лагеря, когда Галила вышла из их шатра в льняных шортах и футболке, которые он попросил ей отнести.

Она оглядывала лагерь в поисках его. Когда их глаза встретились, она немного покраснела, чувственные воспоминания прошлой ночи отразились на ее лице. Она улыбнулась ему и ждала улыбки в ответ.

Но он ограничился прохладным кивком и снова повернулся к своим собеседникам. Краем глаза он видел, как застыло ее лицо. Он обернулся к ней, но Галила уже отвела взгляд.

Она заговорила с детишками, которые бегали вокруг нее, но Карим заметил, что она просто старается не смотреть в его сторону.