Люси Эллис - Любовь со второго взгляда

— Действительно. Давай будем практичными, — с горечью сказала она.

Ник поднялся на ноги. Его рост и размеры больше не пугали ее, а вот его поведение и поступки — да, и еще как.

— Сибилла, на меня работают тысячи людей. Вся моя деловая жизнь проходит в Европе.

Если бы он не рассказал ей о своих планах на дело Марии Мендес, возможно, она бы не сопротивлялась. Если бы у нее не было Флер, она, возможно, поехала бы с ним, чтобы начать все заново. Но теперь она знала, на что он способен, и понимала, что главная ее забота и ответственность — жизнь и будущее дочери…

— Никто не просит тебя менять свою деловую жизнь. Но ты должен и давать что-то. Давать тем, кто тебе близок. Не только брать.

И тут наконец раковина Ника треснула, и Сибилла, увидела, что терзает его на самом деле.

— Давать? Я дал дедушке дом, когда он меня попросил. Я позволил тебе и твоему безумному историческому сообществу водить экскурсии по западному крылу этого дома, хотя мне это совершенно не нравится. Я увидел эти чертовы апартаменты в Санкт-Петербурге и тут же подумал о тебе. О нас. Так чего я не даю тебе?

— Для начала ты мог бы проявить интерес к тому, что для меня важно, — тихо ответила она.

Он одарил ее долгим тяжелым взглядом.

— Ты имеешь в виду туристический центр в Эдбери-Холл?

— То, что он значит для тех, кто здесь живет, и для будущих поколений. И дело в том, что я хочу быть частью сообщества живущих здесь, частью чего-то большего, чем ты.

Он глумливо рассмеялся.

— Когда я приехал сюда в январе, я решил, что ты действуешь по плану из каких-то личных соображений. И оказалось, что я прав.

Несправедливость его слов сильно ранила ее.

— Личные соображения? Сохранить историю деревни и превратить Эдбери в место, которым можно гордиться? Я делаю это из благих побуждений, в отличие от тебя, который играет чужими жизнями!

— Я так и знал, что ты снова заговоришь об этом.

— Потому что для тебя это не важно, так? — Не в силах больше сдерживаться, она расплакалась. — Разрушить чужое благосостояние, выдернуть меня и Флер из дома и перевезти за полмира просто потому, что тебе так удобно!

— Дело не в моем удобстве, Сибилла, а в том, что ты все еще цепляешься за своего покойного мужа. Подумай только, куда это завело тебя. Тебе нелегко здесь приходится. А твой драгоценный Саймон не думал о тебе, когда обосновался в захолустье, где ты не можешь реализовать свои профессиональные амбиции, в затхлой дыре, которая тебе даже не интересна.

— Да как ты смеешь?! При чем тут Саймон?

Ник смерил Сибиллу долгим тяжелым взглядом, и она вдруг подумала: как могла она поверить ему? Почему решила, что он увидел в ней нечто особенное так же, как она в нем?

— Да ни при чем. Забудь, Сибилла. Желаю тебе удачи с твоим проектом в Эдбери.

С этими словами он ушел. Ушел из ее жизни… Забрав с собой ее часть, часть Сибиллы — сильную, храбрую, уверенную в себе, страстную… Потому что именно такой она чувствовала себя с ним.

Ник стоял и смотрел на шахту, которая принесла ему удачу. Сейчас он не видел в ней основы своего состояния, не видел тысяч рабочих мест, не видел символа господства над природой. Он видел лишь неизбывный шрам на поверхности земли. Напоминание о тех разрушениях, против которых протестовала Сибилла.

Она стремилась возрождать и использовать то, что было создано давно, стремилась переносить улучшенное прошлое в настоящее. А он уничтожал то, что когда-то причинило ему боль. Словно обозленный девятилетний мальчонка, страстно желающий лишь одного — чтобы кто-нибудь заплатил за нанесенную ему обиду.

Кто-нибудь…

Например, его мачеха. Чем не удобный для мстительного уничтожения монстр?

Ник со злостью пнул ком земли, попавший ему под ноги.

Он покинул Британию три дня назад. С тех пор его ни на секунду не оставляло чувство, словно что-то вонзилось ему в грудь. Ночами он просыпался озябший и злой на самого себя.

Каждое электронное письмо от его помощника, в котором тот рассказывал о шоу Мендес в Милане, оживляло в памяти образ совершенно сломленной Сибиллы с несчастными глазами.

По ее мнению, он играет в Бога, а он лишь пытается починить то, что было когда-то сломано. Хотя с тех пор, как он рассказал ей о своих планах, это самое сломанное перестало ему казаться таким уж важным. Наладить отношения с Сибиллой — вот что было важным на самом деле.

Ее отказ поехать с ним оказался для него очень болезненным. «Я приехала сюда с Саймоном. Я остаюсь здесь с Саймоном. А тебе здесь не место. Ты не стоишь даже его мизинца» — вот что слышалось в ее отказе.

Но если быть откровенным, она ведь ничего подобного не говорила. Ее покоробило его пренебрежительное отношение к ее работе. А он — чего он хотел? Вписать ее в свою жизнь так, чтобы было удобно ему, или же поступиться чем-то ради того, чтобы самому вписаться в ее жизнь?

Ведь он искал нормальных, здоровых отношений. Таких, какими были отношения между его дедушкой и бабушкой. Именно таких отношений хотел для него и дед.

Как он сказал тогда, в январе? «Я нашел тебе девушку».

А когда он начал думать, что недостоин таких отношений?.. Сибилла сказала ему: «Ты позволяешь ненависти превратить тебя в того, кем не являешься». На самом деле он считал, что он именно такой. Он стал таким тогда, когда выяснил, что он не истинный Воронов. И именно это знание так терзало всю его жизнь и заставляло искать виноватых и мстить им…

В тот день, когда Ник уехал из Эдбери, ему позвонил брат. Он тогда находился в часовне в западном крыле Холла. Он был так зол после размолвки с Сибиллой, что едва не проигнорировал звонок, но все же ответил.

— Милый снимочек тебя с Марлой. Дед в ярости.

— Ярость дедушки — наименьшая из моих проблем.

— Он прислал мне по электронной почте фото тебя и той девушки, с которой ты встречаешься.

— Ее зовут Сибилла.

— Да. Там еще милая малышка у тебя на плечах.

— Ее зовут Флер. Постой-ка, дедушка переписывается с тобой по электронной почте?

— Да, это твоя Сибилла его научила. Кстати, у нее шикарная грудь.

— Будем считать, что ты этого не говорил.

— Ты ее любишь?

— Да, — без раздумий ответил Ник. — Люблю.

Короткая пауза.

— Собираешься жениться на ней?

— У нас с ней не все ладно…

— Что бы ты ни натворил, брат, если она тебя любит, то простит.

И вот сейчас, стоя и глядя на шахту, Ник осознал, что прежде всего простить кое-кого должен он сам. А для этого надо срочно сделать телефонный звонок и сегодня же купить билет на самолет до Хельсинки.

— Что стряслось, дорогая? Он снова уехал по делам? — спросила Катерина, возвышаясь над Сибиллой, пока та выуживала из шкафа резиновые сапоги для себя и Флер.