Дэни Коллинз - Приказано соблазнить

Сжав сумочку так, что побелели кончики пальцев, Тиффани подняла глаза на любовника:

— Ты ему сказал, что хочешь на мне жениться?

Собственный голос показался ей безжизненным — даже о браке с Поли она говорила с большим воодушевлением. На лице Ризарда появилось откровенное изумление, сменившееся деланно‑равнодушным видом.

— Когда я позвонил, он спросил о моих намерениях. Я сказал, что они самые благородные. Что еще я мог ответить?

— Ты мне сказал, что наши отношения — нечто временное. Так когда ты успел поменять свое мнение?

Ризард отвернулся, так что Тиффани теперь был виден лишь его профиль, но все равно можно было понять, что его снедает нетерпение, и вдруг снова посмотрел на нее:

— Что ты хочешь узнать, дорогая?

Лифт остановился, и Тиффани судорожно вцепилась в поручень.

— Ты ведь не собирался сначала жениться, но вдруг понял, как полезны могут оказаться связи отца. Так?

— Да.

Ни извинений, ни оправданий — прекрасное лицо его было таким замкнутым и отрешенным, что слезы наворачивались на глаза.

— Мы ведь говорили о том, как я ненавижу, когда меня используют втемную, Ризард.

Двери лифта открылись. У номера стояли лакеи, один взялся за ручку двери.

— Нам нужно несколько минут наедине, — бросил он.

— Нет, — с трудом произнесла Тиффани, выходя из лифта. Под взглядами множества людей ей показалось, что кожа горит, но никто не понимал, какая это для нее пытка — никто, кроме Ризарда. Она подняла на него глаза. — Если ты привез меня сюда за этим, давай же — вперед. Я прекрасно умею держаться на сцене. Улыбайся. Главное, что имеет значение, — внешнее впечатление.

— Тиффани, — прорычал он.

Играючи, тепло улыбаясь, как это умела делать мама, Тиффани спросила у лакея:

— Как мне лучше встать рядом с президентом?

Приветствуя гостей, Ризард не сводил глаз с Тиффани, ожидая, что она вот‑вот взорвется. Однако все шло безупречно, девушка играла роль радушной хозяйки приема, заставляя его сердце колотиться от гордости за нее.

Из головы не шли ее слова: «Как я ненавижу, когда меня используют втемную». Ризард испытывал мучительный стыд. Неужели она полагала, будто он не замечает, каких усилий ей стоит этот званый ужин? Это не так. Ее напряжение постоянно держало Ризарда на взводе. Она же боится, внезапно понял он.

Что ж, если так, нужно позволить ей уйти. Но невыносимо было бы расстаться с нею, даже не объяснившись. Там, в лифте, Ризард не ожидал такого откровенного обвинения и ответил на вопрос скорее инстинктивно, понимая, что нет смысла обманывать.

Самым мучительным было находиться на расстоянии, а Тиффани держала дистанцию. Из‑за этого все становилось лишь более запутанным и непонятным.

После ужина начались танцы. Ризард старался не смотреть на партнершу, боясь, что возбудится от простого прикосновения к ней. Хотелось затащить ее в темный уголок и овладеть ею. Что бы они ни делали вместе, их движения превращались в гармоничный танец.

— Еще один кавалер повержен, — прошептала девушка.

— О чем это ты? — спросил Ризард.

Ответом ему был презрительный взгляд.

— Никто не может глаз отвести от моей мамы. Я тебе говорила, она красавица.

Ризард понял, что рассеянно смотрит в сторону белокурой дамы с аристократическими чертами лица. Голубые глаза миссис Холбрук сияли, точно сапфиры, пока она смотрела на дочь и ее кавалера. У Тиффани нижняя губка была пухлой и соблазнительной, в то время как у ее матери — узкой и чопорно поджатой. От дамы веяло острым умом и проницательностью, она была сама элегантность, само Совершенство. Ранее вечером она тепло поблагодарила Ризарда за приглашение, но взгляд ее был ледяным.

— Она меня не возбуждает, дорогая, от ее взгляда можно схватить воспаление легких. Полагаю, она не одобряет нашу интрижку.

— Прости, я не расслышала — мне думалось, что мы помолвлены.

Оказывается, Тиффани в полной мере переняла у матери способность окатывать собеседника холодом.

Он невольно сжал крепче ее руки.

— Не здесь, Тиффани, не сейчас.

Она хмыкнула, ресницы ее задрожали, но это было единственным моментом слабости. Ризард молча обругал себя. Идиот, он же ведет себя совсем как ее родители, заставляя играть на сцене чуждую ей роль.

— Мы поговорим наверху, как только сможем уйти, — пообещал он.

— Мама и папа едут в Берн с друзьями завтра утром. Они хотят, чтобы и я поехала с ними, так что, наверное, я соглашусь…

— Черта с два, — сквозь сжатые зубы произнес Ризард.

Он боялся прижимать к себе Тиффани, казалось, что еще миг — и она рассыплется на осколки. Но при одной мысли о ее уходе все в нем сжималось.

Тиффани повернулась к нему в профиль и дрогнувшим голосом произнесла:

— Тебя так покоробила мысль о том, что папа воспользовался катастрофой для создания имиджа, но стоило тебе увидеть малейшую возможность спасти свою драгоценную страну, ты…

— Хватит, — предостерегающе произнес Ризард сквозь зубы. — Брак — это серьезное дело. Даже мысли о женитьбе на тебе — нарушение клятв, что я дал сам себе и женщине, что погибла из‑за меня. Ты не представляешь, чего мне это стоило.

Тиффани сдавленно вздохнула и остановилась.

— Луиза, — промолвила Тиффани побелевшими губами.

— Да, — произнес он, снова вовлекая ее в танец.

Тиффани показалось, что она вот‑вот задохнется, но все обошлось — не в первый раз и не в последний приходится переживать потрясение. Они танцевали, и улыбка не сходила с лица девушки, но мозг ее терзали бесконечные мысли — о татуировке Ризарда, о леди, которую почитает вся страна, о том, как он женат на своей работе…

Когда Тиффани и Ризард подошли к столу, родители и Де Хавилланды встали, готовясь попрощаться.

— До свидания, Риз… — начала Тиффани, однако он оборвал ее:

— Даже не думай.

— У меня болит голова, — соврала она как ни в чем не бывало. — Хочу уйти.

— Ну так давай уйдем, — лаконично ответил он. — Позволь мне сказать пару слов моим людям и попрощайся с родителями.

Несколько минут спустя Ризард вел ее в номер.

— Неудивительно, что тебя недолюбливают, знаешь ли, — пожаловалась Тиффани, когда за ними закрылась дверь. — Отец и не подумает тебя поддерживать, если ты будешь продолжать в том же духе похищать его дочь.

— Я знаю, твой отец меня ненавидит, но нельзя ему позволять разлучать нас. Если ты зла на меня, скажи мне об этом открыто, — парировал Ризард, стягивая смокинг и отбрасывая его в сторону. — Не убегай от меня. Этого я не перенесу.

Слова его вызвали ураган эмоций в душе Тиффани, она пошатнулась, чувствуя, как сердце дрогнуло в груди и мурашки побежали по телу. Это был ответ на его искреннее признание в глубоких чувствах. Тело словно предупреждало ее отнестись к нему с осторожностью. Сейчас любая резкая реакция была бы для них обоих катастрофой.