Анжела Биссел - Моя судьба в твоих руках

— Когда мы выберем день, мама, ты узнаешь об этом первой, — ответил Рамон.

Возможно, Елена и сочла ответ сына немного резким, но не подала виду. Обратившись к Эмили, она воскликнула:

— Ваша мама, должно быть, в восторге!

Эмили застыла, переводя взгляд на Рамона. Неужели он ничего не рассказал родным?

Мужчина, накрыв ее ладонь своей, бросил на нее смущенный взгляд. Эмили же ответила:

— Моя мама умерла в родах, я никогда ее не знала.

— О, дорогая, — с искренним огорчением произнесла Елена. — Мне так жаль. — Помолчав немного, она продолжила: — Не хотела бы вмешиваться, но, если вдруг вам нужна помощь в планировании свадьбы или с ребенком, я буду счастлива выручить. Вам, должно быть, известно, что у Рамона и Ксавьера нет сестер, поэтому мне всегда не хватало всех этих девичьих штучек. — Но, переведя взгляд на сына, она поспешно добавила: — Но появление на свет Рамона было настоящим чудом, мы и мечтать не могли о большем.

Рамон промолчал, однако рука его напряглась. Эмили посмотрела на него, но не сумела прочесть что-либо по лицу.

— Спасибо за предложение, я буду вам очень признательна. Полагаю, мне очень даже потребуется помощь.

Чувствуя, что мрачность Рамона начинает действовать ей на нервы, она сказала что-то о красоте виллы и попросила Елену показать ей дом.

Меньше чем через час все сидели за длинным обеденным столом в торжественно обставленной столовой.

— Ксавьер не смог сегодня к нам присоединиться, — извиняющимся тоном сказала Елена. — Но завтра он будет здесь.

Витторио наполнил бокалы вином — Эмили предложили виноградный сок — и спросил:

— Вы прежде бывали в Барселоне, Эмили?

— Нет, я в Испании впервые.

Елена хлопнула в ладоши.

— О! Это так здорово, вам столько всего предстоит увидеть. Рамон, куда ты ее отведешь?

Впервые за все время Рамон улыбнулся:

— В Готический квартал.

— О, чудесно. Старый город безумно красив.

Беседа оживилась и потекла свободнее. Самочувствие улучшилось, а напряжение спало, и Эмили от души насладилась блюдами, подаваемыми к столу тремя расторопными официантами. Но по мере того, как смеркалось, спать хотелось все сильнее.

— Полагаю, моей невесте пора отдохнуть, — неожиданно произнес Рамон.

Эмили удивилась: неужели он уже так хорошо изучил ее или просто ее усталость так очевидна?

— Конечно. — Елена с сочувствием посмотрела на девушку. — Идите отдыхайте. Мы за выходные успеем наговориться.

Наверху, в огромной спальне, отведенной им с Рамоном, Эмили опустилась на огромную кровать с пологом и с наслаждением сбросила обувь.

— Твои родители чудесны, Рамон.

Он снял рубашку, и она залюбовалась его мускулистым торсом. Интересно, когда-нибудь это зрелище ее утомит?

— Они хорошие люди, — отозвался Рамон, расстегивая ремень.

Эмили с усилием отвела глаза от его плоского живота.

— Но? — мягко спросила она.

— Но что?

— Мне показалось или в беседе между вами возникло напряжение?

Рамон пожал плечами:

— Нет совершенных семей, Эмили.

Нахмурившись, она хотела уже спросить о причине столь скептического настроя, но он повернулся к ней, сняв с себя остальную одежду… все мысли моментально вылетели из головы. Рамон не только стоял перед ней обнаженный — он был возбужден, и о факте этом горделиво свидетельствовал предмет его достоинства.

Эмили смущенно спросила:

— Ты что, так избегаешь разговора?

Рамон улыбнулся уголком губ:

— Так сон или секс, Эмили?

Если бы она выбрала первое, он бы беспрекословно повиновался, однако Эмили внезапно позабыла об усталости. Как там говорят? Куй железо, пока горячо?

— А что, беседа даже не рассматривается как вариант?

— Нет.

— Ну, тогда…

Она потянулась к нему, обхватила пальцами горячий член и взяла его в рот.

Водить Эмили по достопримечательностям Барселоны оказалось делом приятным — Рамон даже не ожидал, что ему понравится. Поднявшись рано утром в субботу, он позаимствовал одну из машин отца, и они отправились на побережье, а затем в центр города. Припарковав автомобиль, отправились на прогулку. Рамон позабыл, каким живым и энергичным был любимый город его детства. Всякий раз, приезжая сюда по делам, он старался уехать как можно скорее; теперь же, водя Эмили по самым примечательным местам и показывая ей красоты архитектуры, понял, что скучал по несравненной Барселоне с ее уникальным сочетанием современных тенденций, готики и Средневековья.

Готический квартал по-прежнему представлял собой череду спутанных старинных каменных улочек и фасадов. Эмили пришла в восторг. Они гуляли до тех пор, пока не проголодались. Тогда Рамон выбрал традиционную закусочную с расписанными фресками стенами, живой джазовой музыкой и превосходной кухней.

Эмили буквально излучала счастье — от обилия впечатлений или из-за беременности. Рамон любовался ею и с радостью думал о том, что родители пришли в восторг, а другого исхода он и не ожидал. Мать ее уже обожала. И, самое главное, ее присутствие действительно помогало забыть о напряжении — о стыде и чувстве вины, что не давали ему покоя всякий раз при встречах с семьей. Сидя за столиком кафе, Рамон потянулся и заправил прядь волос за ухо Эмили, уплетавшей фрикадельки. Сегодня обошлось без приступа токсикоза — казалось, аппетит к ней возвращается. Аппетит во всех смыслах слова…

— Рамон, — раздался голос Эмили, вырвавший его из приятных воспоминаний о вчерашней ночи.

Девушка нахмурилась, глядя ему через плечо.

— Там какой-то молодой человек смотрит на тебя.

Повернувшись, Рамон проследил за ее взглядом и ощутил, как желудок его сжался. Джордж. По спине пробежал холодок — нет, этого не может быть, Джордж погиб. Он сам видел это двенадцать лет назад. Юноша пошел к ним, и Рамон моментально понял, кто перед ним. Он медленно поднялся.

— Матео.

Матео Мендоса смотрел на него ненавидящим взглядом, и, когда он заговорил, из слов его сочился яд.

— Как ты осмелился показаться здесь, де ла Вега?

Стараясь сохранить спокойствие, Рамон попытался вспомнить, сколько лет было брату Джорджа, когда он в последний раз его видел, — двенадцать? Значит, сейчас ему двадцать четыре. Тут за спиной молодого человека возник другой юноша и, положив руку на плечо друга, что-то произнес. Матео стряхнул его руку. Рамон, посмотрев на Эмили, увидел тревогу на ее лице. О боже. Она не должна это видеть. Посмотрев на Матео, он прорычал:

— Знаю, что тебе не терпелось, Матео, но сейчас не время.

Юноша занес назад правую руку, и Рамон знал, что за этим последует. Он мог бы пригнуться или отразить удар — он, сильнее и больше, легко бы справился с мальчишкой. Однако вместо этого он позволил Матео ударить себя. Послышался треск, и Рамон ощутил себя так, точно в него выстрелили из пистолета.