Михаил Оселедчик - Вечная отличница: В школе арабских танцев

— И что скажешь, мой милый философ? — заинтересованно спросил Альберт.

— Мне было очень хорошо. Я перестала чувствовать себя толстой и неуклюжей.

— Господи! Боже мой! Какой же подонок твой любезный муженек!

— Я не хочу говорить об этом. Сама виновата. Не надо было терпеть столько лет.

Оба замолчали. Спустя несколько минут Альберт заговорил:

— Я давно наблюдал за вами с Гошей, но совершенно не мог понять смысла ваших отношений.

— Знаешь, я много лет надеялась, что жизнь наладится. Когда-то я была сильно влюблена в него. Трудно это объяснить другому человеку. Да и не хочу я ничего объяснять.

— Не хочешь — не объясняй, — согласился Альберт.

— Спасибо. А можно, я задам тебе вопрос?

— Можно. Хотя я знаю какой.

— Правда знаешь?

— Да, моя милая последовательница Канта. Ты хочешь спросить, как случилось, что я один.

— Браво! Всегда знала, что ты один из самых умных людей, которых я встречала.

— За комплимент спасибо. А насчет остального… знаешь, я женился еще студентом. К пятому курсу у нас родился сын. Благодаря моим родителям материально мы жили совсем неплохо. И вроде любили друг друга…

— И что случилось дальше?

— Дальше… Дальше случилась взрослая жизнь. Мне нужно было выбиться в люди и сделать карьеру. А молодой супруге хотелось веселья, развлечений, совместных походов в гости и всего прочего. Мне же это было неинтересно. Да и семью требовалось обеспечивать. Не мог же я до седых волос сидеть на шее у родителей! Вот и стало все разлаживаться потихоньку. Знаешь, мы оба честно пытались сохранить брак. Мучили друг друга и сына, а потом как-то сели спокойно и решили, что лучше разойтись. Так бывает. И, знаешь, наверное, так честнее и лучше для всех.

— А потом?

— А потом она встретила хорошего мужика, вышла замуж и уехала с ним в Канаду, в Ванкувер.

— А сын? Ты видишься с ним?

— И переписываюсь, и вижусь. Летом он со мной ездит в отпуск. Такая вот история.

— А сейчас?

— Что — сейчас?

— Ну… у тебя есть женщина?

— Есть, — посмеиваясь, сказал Альберт. — Лежит вот со мной рядышком и радует мой взгляд!

Ксения рассердилась:

— Я серьезно тебя спрашиваю. У тебя есть кто-то? Никогда не поверю, чтобы у такого мужчины не было подруги! Девчонки в офисе постоянно шепчутся, что ты девушек меняешь как перчатки.

— Ксюш, а зачем тебе это знать?

— Потому что я провела эту ночь с тобой!

— И что?

— Пытаюсь понять, провести ли с тобой и следующую!

— Конечно, провести.

— Ой ли?

— Ты мне нравишься. Очень. Я давно хотел быть с тобой.

— Ты уверен?

— Я словами не бросаюсь. Не та у нас с тобой профессия. Обязывает.

— Знаешь, это ужасно странно. Еще вчера утром я не могла даже предположить, что такое возможно. А сегодня мне кажется, что я с тобой уже много лет вместе.

— Так это же хорошо!

— Я такая толстая! Неуклюжая!

— Ксюша, перестань, прошу тебя. Даже в шутку нельзя говорить унижающие тебя вещи. Ты — самая красивая женщина из тех, кого я знал. И у тебя потрясающая фигура! Именно о таком щедром женском теле мечтает каждый мужчина!

— Хотелось бы верить…

— Хочешь, докажу?

— И как же?

— А вот так!

Альберт быстро придвинулся к ней и принялся покрывать поцелуями ее лицо, шею, плечи, груди. Некоторое время Ксения оставалась по привычке напряжена, но руки Альберта были такими ласковыми, такими мягкими, что она очень быстро расслабилась. Постепенно ею все сильнее овладевало желание, скоро оно стало нестерпимым. Она позабыла обо всем на свете, кроме того, что сейчас происходило с ней. Ксюша и не подозревала, что удовольствие может быть таким мучительно сладким.

Она чуть согнула ноги в коленях и заставила Альберта лечь сверху, притиснула к себе так, чтобы почувствовать его возбуждение, его силу. Она понимала, что он с трудом сдерживается, и тоже не хотела ждать. Она заставила его войти в нее и упруго сдавила его тело коленями. Он застонал и ритмично задвигался внутри ее. На секунду он застыл, наслаждаясь мгновениями полной, абсолютной близости. И вновь началась бешеная скачка. Скрипела добротная широченная кровать, амплитуда проникновений становилась все больше, все яростнее Альберт входил в нее, то почти полностью выпрыгивая наружу, то вновь вонзаясь во влажное лоно до самого упора…

— Не закрывай глаза! — хрипло ворвался в ускользающее сознание Ксюши голос Альберта. — Хочу видеть… как они… безумными становятся…

Еще пара секунд — и Ксюша словно со стороны услышала собственный крик. Судорога свела ее тело, она как-то умудрилась выскользнуть из-под Альберта и согнулась пополам, содрогаясь в сладких конвульсиях. Жар окатил ее от живота до кончиков пальцев, глаза заволокло молочной пеленой, стены закружились пестрым хороводом… Альберт без сил упал на ее вздрагивающую грудь.

Их тела были мокрыми от пота, скомканные влажные простыни сбились в угол постели. Но это совершенно не раздражало. Обоим было настолько хорошо, что обращать внимание на подобные мелочи казалось пустым и недостойным делом.

Они лежали, не имея сил пошевелиться. Двигаться и не хотелось. Ксения рассеянно гладила спину, ягодицы, бедра, сильные руки Альберта. Сознание медленно возвращалось к ней, хотя в ушах еще шумело… Она подумала, что готова лежать так всю жизнь. Наверное, это и называется любовным безумием, вяло подумала Ксюша. Хорошо, что наконец удалось познать, что это такое. Обидно было бы прожить всю жизнь в невежестве…

Она почувствовала невероятную нежность к своему мужчине, тихонько поцеловала его в висок и погладила по волосам.

Альберт приподнялся и лег на спину рядом с ней.

— Господи, Ксюнчик! Ты просто чудо! Ты знаешь?

— Нет, — лениво ответила она. — Не знаю. Мне никто и никогда этого не говорил.

— Значит, мне повезло. Буду первым, кто открыл тебе правду.

Ксения повернулась на бок.

— Спасибо.

— За что?

— За все…

Альберт ласково погладил ее по круглой ягодице:

— Бедная моя! Сколько ж ты натерпелась, если благодаришь за то, что принадлежит тебе по праву!

— Знаешь, Альберт, если бы все мужчины были такими, как ты…

— Было бы ужасно скучно жить на свете! — продолжил он фразу. — Представляешь, если бы все были такими же слащавыми и велеречивыми! Никакого разнообразия! Никаких драм и переживаний! Никаких сетований на тяжелую женскую долю!

— Ничего ты не понимаешь, — вздохнула Ксюша и взъерошила его волосы. — Поверь, большинство женщин отдали бы все на свете, чтобы поскучать с такими, как ты выражаешься, «слащавыми», но милыми и ласковыми мужчинами. Я-то знаю…

Альберт посерьезнел, опять притянул ее к себе и стал целовать, постепенно разгораясь сам и разжигая огонь в ее теле. Страсть заставила их позабыть обо всем и любить друг друга неистово, сильно, упоенно…