Мейси Ейтс - Требую перемирия

Но было слишком поздно.

И тогда Кристиан решил отправиться в замок, в тот самый дом ужасов, который сломал ему жизнь.

Он поехал туда, чтобы найти ответы на вопросы, которые так долго мучили его.

В прошлый раз, когда Кристиан уезжал отсюда, он решил, что это место больше не имеет власти над ним. Но похоже, он ошибался, потому что замок до сих пор диктовал ему свою волю.

Кристиан припарковался, вышел из машины и направился к тому крылу, которое сгорело при пожаре. Он снял пиджак, закатал рукава и, опустившись на колени, начал разгребать завалы, чтобы найти хоть что-нибудь, что имело значение.

Он продолжал трудиться, пока его ладони не начали кровоточить.

Похоже, команда уборщиков постаралась на славу, потому что Кристиан ничего не мог найти. Он уже было отчаялся, когда вдруг под одним из камней он заметил кусочек бумаги. Кристиан не мог понять, как она не сгорела в огне. Он осторожно отодвинул камень и потянул за бумажку.

И тут в его ладонь впился острый осколок битого стекла. Но эта боль была несущественной по сравнению с тем, что творилось у него на сердце.

Он осторожно вытащил свою находку, которой оказалась старая фотография с обгоревшими краями.

Оттуда на Кристиана смотрел маленький мальчик. Приблизительно пяти лет, с темными волосами и такими же глазами и синяком на щеке, который, скорее всего, появился там по милости его отца.

Сердце Кристиана сжалось. Он не мог вспомнить, чтобы когда-нибудь видел эту фотографию. Потому что никогда не искал подобные вещи и уж точно никогда не садился со своей матерью, чтобы покопаться в прошлом, которое они оба предпочитали забыть.

Он смотрел на снимок. На мальчика, который, по мнению Кристиана, превратил отца из души компании в настоящего монстра. Который испортил жизнь своей матери, а потом разрушил жизнь своей первой жене. И не увидел ничего, кроме невинного маленького ребенка, которого били только за то, что он появился на свет.

И эта невинность потрясла Кристиана, стала для него настоящим откровением.

Он со звериным стоном опустил голову, впервые за долгое время посмотрев правде в глаза. Если ребенок не был монстром, тогда, возможно, и мужчина тоже не был им.

Глядя на этот снимок, Кристиан понимал, кто был настоящим монстром. И из-за грехов своего отца он собирался оттолкнуть собственное дитя.

Кристиану казалось, словно чья-то рука потянулась к его груди и крепко сжала его сердце.

Он отказался не только от ребенка, но и от его матери. А ведь Аллегра так сильно нуждалась в нем. В том израненном мальчике, которым он был, и в том израненном мужчине, которым он стал. А он пытался убедить и ее и себя, что его любовь и его желание быть любимым умерли.

Кристиан женился на Сильвии, которую не любил и которая не любила его. И он никогда не пытался связать свою судьбу с единственной женщиной, которую хотел. Пока не вмешалась судьба и не направила его по нужному пути.

Кристиан пытался убедить себя, что в нем жило какое-то чудовище, опустошающее его жизнь, только потому, что иначе ему бы пришлось признать, что в жизни случаются и плохие вещи и он просто не в силах контролировать их. А еще с помощью этой отговорки он мог держать людей на расстоянии, чтобы они не могли причинить ему боль.

Но теперь настало время посмотреть правде в глаза. Он нуждался в Аллегре больше, чем в том, чтобы защитить себя.

И как только он пропустил эту истину через себя, стена, которая находилась внутри его и сдерживала все его эмоции, рухнула безо всяких усилий. И тут же в него потоком устремилась боль. Боль и желание, страх и любовь. Может быть, ему не удастся вернуть ее обратно. Возможно, слишком поздно.

Но он отдал бы все, чтобы снова быть рядом с Аллегрой.

Наконец он был готов снять свою маску.

Аллегра в который раз оказалась в центре скандала и снова пряталась в римской квартире Ренцо. Она разорвала помолвку с принцем, забеременела от друга своего брата, а потом бросила этого самого друга у алтаря.

К тому же она чувствовала себя так, словно кто-то разбил стекло и вдавил эти осколки прямо ей в сердце.

Аллегра никогда не думала, что любовь может причинять такие страдания. Ей было так больно, что она задыхалась. Она чувствовала себя одинокой. Постоянно. Особенно по ночам, когда ей не хватало крепких объятий Кристиана, его дыхания и биения его сердца под ее ладонью.

Хотя ей приходилось нелегко, но она была благодарна Кристиану, потому что в отношениях с ним она открыла себя заново. Ей казалось каким-то волшебством, что любовь к нему могла одновременно и разрушать ее и созидать.

– Но я почему-то не чувствую себя как в сказке, – проворчала она, поднимаясь с дивана и потягиваясь.

Аллегра подошла к зеркалу и посмотрела на свое отражение. На ней были надеты свободная футболка белого цвета и легинсы. Аллегра с улыбкой смотрела на свой округлившийся живот, доказательство их с Кристианом страсти.

В коридоре вдруг послышался какой-то шум, и входная дверь в апартаменты Аллегры резко распахнулась. Аллегра отскочила, приготовившись защищаться от вооруженного грабителя или, что еще хуже, от вооруженного репортера.

Но когда она пришла в себя, то увидела, что перед ней стоит Кристиан. На нем была белая рубашка с расстегнутым воротником и вся какая-то мятая. Рукав и манжет были испачканы кровью. Волосы Кристиана были взлохмачены, словно он проводил по ним рукой слишком много раз. А внешний вид его черных брюк оставлял желать лучшего.

Можно было подумать, что он до сих пор не снял одежду, которую надевал на их несостоявшуюся свадьбу два дня тому назад.

Аллегра испуганно посмотрела на его забинтованную руку и посиневшие пальцы, кожа на которых была содрана.

– Кристиан, что ты здесь делаешь? И что ты сделал с собой? – обеспокоенно спросила она.

– Что? – Он рассеянно посмотрел на свою руку. – Я порезался.

– Что с тобой? Ты в порядке? Ты пил?

– Нет. И еще раз нет.

– То есть ты не пьян, но и не в порядке?

– Да, – отрезал он, а потом пересек комнату и приблизился к Аллегре. – Мне плохо. С того самого момента, как ты бросила меня у алтаря.

– Прости, если я поставила тебя в неловкое положение…

– К черту неловкость. К черту мое дурацкое самолюбие. Мне плевать на них. Ты могла бы бросить меня на виду у всего мира, и мне было бы все равно. Но ты… Я потерял тебя. И этого я перенести не в силах.

В ее сердце вдруг затрепетал слабый огонек надежды.

– Кристиан? О чем ты говоришь?

– Аллегра, я был таким дураком. Конечно же я знал, что это была ты. Разве могло быть иначе?

– Я… но ты…

– Я знаю, какая еда тебе нравится. И я знаю, куда ты мечтала поехать на каникулы. Я знаю, как едва заметно кривятся твои губы, когда ты пытаешься не подавать виду, что дуешься.