Дениз Робинс - Запретная любовь. Колечко с бирюзой [сборник]

Я пробормотала что-то насчет того, что со мной нет записной книжки, а потому я не помню, какие встречи у меня запланированы на завтра.

— Вы просто должны приехать ко мне на ленч, Тина, — настаивал он.

Я пообедала с Чарльзом в его клубе в полном молчании. На него это не произвело ни малейшего впечатления. Мы оба уже начали привыкать к молчаливым, безрадостным и недружелюбным встречам за столом. На обратном пути в Арундель, в звездную ночь, я пребывала в каком-то оцепенении. Я не могла думать ни о чем и ни о ком, кроме Филиппа Кранли.

Я влюбилась. Впечатление от встречи с ним оказалось настолько сильным, что не было никаких сомнений относительно того, какие именно чувства к нему испытываю. Я знала, что мне нелегко будет уснуть этой ночью и дождаться той минуты, когда на следующий день услышу по телефону его голос. И знала также, что, какая бы встреча у меня ни была назначена на завтра, я все равно поеду в Лондон, чтобы встретиться с Филиппом.

Я рано легла в постель — только бы не сидеть у телевизора вместе с Чарльзом и не видеть, как он безобразно развалится в кресле и захрапит. Очутившись у себя в комнате, сразу же позвонила Фрэнсис.

— Расскажи мне подробнее о Филиппе, — попросила я.

— О, я знала, что вы прекрасно поладите друг с другом, — радостно воскликнула она. — Он только что ушел. Фил с нами поужинал. Он без ума от тебя, дорогая. Ни о чем больше говорить не мог.

— Ну и хитрюга ты, Фрэн. Ты нарочно это подстроила!

— Милочка, я бы устроила твою встречу с Филиппом много раньше, но что-то все время мешало. Он так часто находится за границей, а ты теперь почти не бываешь на моих вечерах. В последнее время ты заживо похоронила себя в Корнфилде.

— Это потому, что я чувствовала себя почти мертвой. А кроме того, во время школьных каникул у меня здесь столько дел!

— Может кто-нибудь подслушать наш разговор?

— Нет, я у себя в комнате. Чарльз смотрит что-то по телевизору — очередную политическую дискуссию. Во всяком случае телефон ему не понадобится.

— Тогда позволь мне сразу же сказать тебе, родненькая, — ты одержала неслыханную победу над нашим Филиппом. Сколько женщин пыталось, но у них ничего не вышло. Думаю, тебе это удалось именно потому, что ты не пыталась.

— Я нахожу его изумительным.

— К тому же он очень мил и любезен в обращении, не правда ли? Любезнее большинства преуспевших мужчин. Очень человечен. Он стяжал себе славу своего рода отца-исповедника несчастных людей.

— И много ты ему обо мне рассказала?

— Порядочно, родная. Он знает, что ты влачишь жалкое существование с твоей бесчувственной машиной.

Мне было ясно, что она имеет в виду Чарльза.

Я засмеялась, но на самом деле то, что сказала Фрэн, мне вовсе не казалось смешным. Мне никогда не нравилось, когда Чарльза высмеивали. Впрочем, Фрэн имела право говорить то, что думает. Видит Бог, у меня не существовало от нее тайн, и она была в курсе наших с Чарльзом дел.

Фрэнсис совершенно беззастенчиво поддала жару, как она выражалась, выложив все, что могла, чтобы еще больше разжечь мой интерес к Филиппу. Меня ознакомили с его биографией. Он не женат и никогда не имел желания жениться. Его вполне устраивала жизнь холостяка и преуспевающего драматурга. Его мать умерла всего лишь два года назад, а до этого вела хозяйство в собственном доме в Хэмпстеде. В Лондоне Фил обычно жил у нее. Он часто говорил, сообщила мне Фрэн, что, если мужчина может рассчитывать на удобное жилье, отличную еду и заботу со стороны балующей его матери — милой и привлекательной женщины, — чего ради ему жениться? Детей он не любит, ибо терпеть не может чувствовать себя чем-то связанным.

— Но он так красив и обаятелен — в его жизни наверняка было много женщин, — предположила я.

— Десятки, — ответила Фрэн. — Я всегда встречала рядом с Филиппом какую-нибудь привлекательную девушку, и мне кажется, была среди них одна, особенно ему близкая, — молодая актриса. Он почти женился на ней, но дело почему-то разладилось. Мы со Стивом никогда не считали Филиппа человеком, созданным для семейной жизни.

Я секундочку помолчала, вспоминая неотразимый взгляд Филиппа и то, как он сказал мне, что впервые в жизни решил, что ему самое время жениться. Это были его собственные слова, и я повторила их Фрэн.

— Разумеется, он дурачился, — заметила я.

— Может быть, дорогуша. А может быть и нет. Поверь мне, ты буквально сшибла его с ног.

— Ах, Фрэн, какая неразбериха сейчас в моей жизни! — сказала я, стараясь говорить тихо, и с горечью окинула взглядом мою прекрасную спальню. С какой любовью я выбирала красивые обои, ситец для штор светло-абрикосового цвета с темно-зелеными бархатными ламбрекенами, белую с золотом мебель, зеленый ковер, хрустальные настенные светильники с позолоченными подставками. Между кроватями стоял стол, а на нем лампа, телефонный аппарат цвета слоновой кости и несколько ландышей в вазочке. От них исходил восхитительный аромат.

На каминной полке — фотография Джеймса и Диллиан в двойной рамке. Я старалась не смотреть на нее. Хотя электрическое одеяло было включено, я надела теплый халат. В комнате было уютно, но все равно я дрожала, глядя на синюю пижаму и шелковый халат, разложенные на постели Чарльза. Они так напомнили мне о нем. Я свыклась с тем, что каждую ночь сплю рядом с человеком, который смертельно мне надоел и чье присутствие ничего для меня не значит. Делить с Чарльзом одну комнату — просто дань привычке и обычаю. Я была так несчастна! Между тем в Лондоне находится человек, который совершенно сбил меня с ног, как и я его.

— Ты тут, родная? — спросила моя дорогая Фрэн, которая обожала всяческие интриги и искренне хотела сделать меня счастливой любой ценой — не особенно разбираясь в том, что хорошо, а что плохо.

— Да, — ответила я.

— Пожалуйста, не исчезай и не отказывайся от встречи с Филиппом, Крис. По-моему, самой судьбой было предназначено, чтобы он вошел в твою жизнь. Как это ни странно, но мне кажется, Фил нуждается в тебе не меньше, чем ты в нем.

— О боже, Фрэн, ну какой в этом смысл? Куда это заведет?

— Не думай сейчас об этом. Помни только, что ты заслуживаешь хоть малой толики счастья, и пользуйся тем, что предлагает жизнь. Ты превратилась просто в рабыню собственной совести из-за этого проклятого твоего супруга и двух эгоистичных деток.

— Все дети эгоистичны, — сказала я, горько рассмеявшись.

Фрэн не интересовали ребятишки — ни мои, ни какие другие. Потому-то у них со Стивом никогда не было детей. Филипп тоже не питал любви к детям. Об этом мне говорила Фрэн, и это было главной причиной того, что он не спешил жениться. Я взглянула на фотографию в двойной рамке. Джеймс, уменьшенная копия Чарльза; Дилли, очень хорошенькая и славная с двумя косичками и бантами. Но и у нее — холодные светло-голубые отцовские глаза. Мне хотелось чувствовать, что эти двое — действительно мои, обожать их и отвести им главное место в своей жизни. Но я, словно влюбленная школьница, думала о Филиппе Кранли.