Дениз Робинс - Запретная любовь. Колечко с бирюзой [сборник]

— Ты заранее все обдумала, — сказал Чарльз, и губы его в самом деле задрожали; да и руки тоже тряслись — я это заметила, когда он зажигал трубку. Но мысль о Филиппе изгнала из моего сердца всякое сочувствие к Чарльзу. Я слишком много и слишком долго страдала.

— Ну предположим, я не соглашусь на развод? — вдруг сказал он, отбрасывая в сторону обгоревшую спичку и глядя на меня прищуренными глазами.

Кровь внезапно бросилась мне в лицо.

— Но ты ведь дашь согласие?

— А если нет?

— Тогда… тогда… — проговорила я заикаясь, — нам с Филом придется жить во грехе — кажется, это так называется?

— Я полагаю, ты уже не первый день живешь именно так, — ледяным голосом проговорил Чарльз.

— Да, совершенно верно, — заявила я. — Мне все равно, что ты обо мне думаешь.

Он посмотрел на меня долгим странным взглядом.

— Если ты так настроена, я, конечно, с тобой разведусь. Иди к нему, Крис. Я надеюсь никогда больше тебя не увидеть. И… — напыщенным тоном добавил он, — сожалею лишь о том, что мать моих детей оказалась способной так низко пасть.

Помню, эти слова расстроили меня. Я не нашла в них совершенно ничего смешного и почувствовала себя почти падшей. Может, воображала я, Чарльз окажется одним из тех супругов, которые проявляют здравый подход к жизни и со временем готовы дружески встречаться со своей бывшей женой и ее новым мужем. Надо понимать, это совсем не в духе Чарльза. Он не такой. И кроме всего прочего, его тщеславию наверняка был нанесен сильнейший удар. Он, должно быть, отдавал себе отчет в своих недостатках супруга и корчился при одной только мысли, что другой мужчина оказался на высоте там, где он, Чарльз Аллен, оказался несостоятельным. Я подумала о брате, юноше с принципами и идеалами. Как он отнесется к нашему разводу, спрашивала себя. Ведь Чарльз в свое время был его другом. Джерими познакомил нас.

После этого разговор с Чарльзом довольно скоро прекратился. К концу его я была в слезах:

— Это ты во всем виноват, ты никогда меня по-настоящему не любил. Если бы любил, я осталась бы с тобой. Я никогда бы тебя не подвела.

Тут Чарльз напустился на меня. Его лицо казалось высеченным из гранита, но в глазах внезапно вспыхнула отчаянная обида.

— Нет, ты знаешь, что я любил тебя. Не так, как тебе этого хотелось, но настолько, насколько я способен. Я понимаю, что не оправдал твоих ожиданий в… в некоторых отношениях… — Он начал мучительно заикаться. — Но я был более высокого мнения о тебе, Крис. Я думал, что твоя любовь ко мне поднимется выше чисто физического уровня. Теперь вижу — этого не произошло. Завтра утром передаю дело в руки адвокатов. Надеюсь, Филипп Кранли сделает тебя счастливой. До свидания.

Его речь потрясла меня. Это все, что он хотел мне сказать? До чего же возмутительна эта попытка заставить меня почувствовать себя низкой и презренной при том, что он сам же признал собственную вину!

Чарльз двинулся к выходу, но вдруг остановился и через плечо посмотрел на меня.

— И вот еще что, — спокойно произнес он. — Ты знаешь, что до вынесения судом окончательного решения может пройти месяцев девять, а то и больше, и до тех пор ты не можешь выйти замуж за Кранли. Хочу предупредить тебя, Крис: если ты станешь до этого открыто жить с ним, я не позволю тебе видеться с Джеймсом и Дилли. Я не допущу, чтобы они находились с тобой под одной крышей, когда ты спишь со своим любовником, Пока ты не сможешь представить им Филиппа в качестве отчима, он должен держаться подальше от них, а ты пока поживи одна.

Внезапно я запаниковала и начала протестовать. Филипп, разумеется, уже сделал все необходимое для того, чтобы я могла приехать к нему на квартиру сегодня же и остаться там. Я предвидела жуткие неприятности в том случае, если Чарльз заставит меня жить отдельно от Фила до окончательного решения суда. Я, конечно, сказала об этом Чарльзу, но он резко оборвал меня:

— Мне все равно, что ты по этому поводу думаешь. Если хочешь видеть детей, то, черт побери, будешь жить отдельно, пока бракоразводный процесс не кончится. Таковы мои условия. Если ты их не примешь, я никогда не дам согласия на развод и сделаю для тебя затруднительными встречи с детьми.

С этими словами он покинул меня. Не совсем ясно представляю себе, чего именно я от него ожидала, что он должен был сказать или сделать в ответ на мое признание. Знаю только, что сказал он совсем не то. Я чувствовала себя настолько плохо, что как можно скорее уехала прочь от Чарльза и его Корнфилда и, очутившись в Лондоне, направилась прямо в Олбани к Филиппу.

Филипп ждал меня.

Он сам открыл дверь. Сегодня это был элегантно одетый преуспевающий писатель, светский человек. Он только что вернулся с какого-то литературного завтрака, на котором присутствовал в качестве почетного гостя.

В петлице еще торчала слегка увядшая гвоздика. Его явно угостили хорошим ленчем. Он был сыт, доволен, улыбчив. Однако, увидев выражение моего лица, Филипп нахмурился. Я оставила свои вещи в багажнике машины. Закрыв входную дверь, он сказал:

— Детка, в чем дело? У тебя ужасный вид.

Я не знала, плакать мне или смеяться, но тут же очутилась в его объятиях и уткнулась в его плечо. Говорить я была не в силах. Это был миг потрясения: я оставила Чарльза и пришла к Филиппу. Теперь, когда шаг сделан, он казался мне невероятно значительным. Я услышала успокаивающий голос Филиппа:

— У тебя измученный вид, Тина. Пойдем, выпьешь рюмочку, бедняжка моя!

Я не произнесла ни слова, пока он усаживал меня на большой диван, стоявший совсем рядом с камином. Мы так часто сидели с ним на этом красивом диване, застеленном красным бархатом. Уже все в комнате Филиппа было мне знакомо. Единственное, на что я в этот вечер обратила внимание и что, несмотря на волнение, заставило меня улыбнуться, — фотография Виктории исчезла с рояля. Деликатный жест со стороны Филиппа. Я пришла сюда, чтобы жить с ним, выйти за него замуж. Это был молчаливый знак того, что в его жизни больше нет места для других женщин.

Я отпила немного крепкого коктейля — джин с кампари, — который он для меня приготовил. Потягивая напиток, я думала о том, как скажу Филу об условиях, поставленных Чарльзом, о долгих месяцах, которые должны предшествовать разводу.

Филипп весело заговорил:

— Я не могу тебе передать, как много это для меня значит — видеть тебя здесь, у меня, и знать, что ты пришла навсегда. Боже, родная моя, какое счастье! Не быть обязанным отпускать тебя ни сегодня ночью, ни завтра. Успокойся, Тина, ты скоро оправишься от потрясения. Я считаю, ты проявила завидную храбрость. Да, нужно иметь немалое мужество, чтобы стукнуть старину Чарльза по голове. Хотел бы я пожалеть беднягу, но не могу: он не пытался тебя удержать, а просто предоставил любви, радости и страсти улетучиться из твоего сердца. Клянусь Богом, я не превращусь в такого мужа, родная моя Тина.