Дениз Робинс - Запретная любовь. Колечко с бирюзой [сборник]

— Ну я играю так себе, хотя и хожу в местный теннисный клуб. Клифф играет превосходно, и я думаю, что в Южной Африке буду играть чаще, чем дома.

Эшли скривил губы. Он надеялся, что сегодня ему не придется выслушивать речи про Клиффа. Но он вежливо осведомился у Рози, есть ли новости из Кейптауна, и получил отрицательный ответ. После этого Клифф отошел на второй план — даже для Рози. Чейнфилд ее очаровал. Рози сказала, что все выглядит как на картинке. Крикетная лужайка, утиный пруд, россыпь старых домиков в зарослях жимолости и глицинии, первые розы, магазинчик. Они выехали из деревни по тихой дороге, проехали с милю под зеленым балдахином раскидистых буков и оказались перед воротами поместья.

Внушительные, окованные железом ворота поддерживались двумя каменными колоннами. Каждую венчал зеленовато-серый от времени грифон.

Они миновали сторожку — Эшли сказал Рози, что тут живут садовник и его жена. Дальше начинался изумительно ухоженный парк. Когда они подъехали к дому, у Рози вырвалось:

— Божественно!

Он улыбнулся ее преувеличенному восторгу:

— Нравится?

— Еще бы! Разве это может не понравиться? Это эпоха королевы Анны, не так ли?

Ему было приятно, что она узнала стиль и оценила дом по достоинству. Сам он любил свое обиталище, но, даже выслушивая похвалы Рози, сознавал, что дом находится в небрежении — высокие налоги, да и с рабочей силой трудновато. Но сад в отличном состоянии — это отрицать не приходится. Старый Дженкинс — ему уже за семьдесят, он служил еще родителям Эшли — с единственным мальчиком-помощником творит чудеса.

Усадьба была каменная, с красивыми окнами, наполовину увитая фиолетовыми клематисами.

Над крышей виднелись старые длинные печные трубы. Дом производил впечатление ясности и изящества. Впереди расстилался зеленый ухоженный газон, обрамленный клумбами, на которых уже зацветали розы. Гостья не успевала примечать детали; она разглядела аккуратно подстриженные тисовые кусты, полоску цветущих синих и белых люпинов, красные гвоздики. Низкие, окованные железом ворота, по словам Эшли, вели в садик, который особенно любила Дория. Дальше был бассейн с подогревом и теннисный корт.

Дом миллионера, подумала Рози, и тут же в мозгу ее вспыхнула мысль: как бы Клиффу тут понравилось! Если бы он был сегодня с ней и видел все это!

На лужайке под величественным темно-зеленым кедром, рядом с белым столом, в инвалидном кресле сидела девушка. Колени ее прикрывала шаль.

— Моя сестра Дория, — сказал Эшли.

Как всегда, при упоминании этого имени голос и выражение его лица изменились. Сейчас он был сама нежность. Он явно боготворит бедную калеку. Но, выйдя из машины и направляясь вместе с Эшли к девушке, Рози поняла, что слова «бедная» и «калека» к Дории Риверс неприменимы.

Она была не просто прекрасна. От нее исходила такая жизненная сила, которая заставляла забыть про впалые щеки, про морщины, оставленные страданиями вокруг опушенных длинными ресницами глаз — серых, миндалевидных, в точности как у брата. Она казалась гораздо моложе своих тридцати, когда сидела вот так на ярко-голубых подушках, с голубой лентой, обхватившей густую копну соломенно-желтых волос.

Со слов Эшли Рози знала, что сестра его блондинка, хотя сам он брюнет, но сейчас их различие ее обворожило — различие и сходство. Форма головы, высокий умный лоб, тонко очерченные губы — все было как у Эшли.

Рози видела, что Дория красится, но совсем чуть-чуть и кстати. Длинные блестящие волосы придавали ей свежий вид, и не верилось, что она не может встать и пойти. Страшно подумать, что ноги под этой шалью безжизненны и вялы.

Однако Дория была не из тех, кто позволяет себя жалеть Она протянула Рози руку и ласково улыбнулась:

— Здравствуйте! Как мило с вашей стороны нас навестить. Эш столько говорил о вас. Мне очень приятно с вами познакомиться, мисс Беннет.

— Спасибо… только, пожалуйста, называйте меня Рози, — выговорила девушка, запинаясь. — Меня все так зовут.

— Какое подходящее имя — правда, Эш? — Дория взглянула на брата. — Наша гостья похожа на те божественные розы, которые я так люблю. Они, кажется, называются «загляденье», да?

— Тебе лучше знать, дорогая. Я не запоминаю названия роз, — улыбнулся Эшли. — Но я охотно соглашусь, что наша гостья — загляденье.

Дория скорчила гримаску:

— Ой, как остроумно! Но в самую точку. Садитесь, Рози, и выпейте чего-нибудь холодненького. Эш, радость моя, позови Луиджи — пусть принесет выпить. Тепло-то как! Вы привезли с собой хорошую погоду, Рози.

Рози присела на краешек кресла-качалки и стала стягивать перчатки:

— Здесь действительно чудесно. Спасибо, что вы меня пригласили.

— Я хотела познакомиться с вами; кроме того, мой брат считает, что вы слишком много работаете в агентстве и дома. День за городом вам не повредит.

Рози глубоко вздохнула, разглядывая сад. Все ее восхищало: дом, лужайка, синее небо, зеленые деревья и цветы, птичий гомон.

— В такие минуты мне ничего, кроме Англии, не нужно и совсем не хочется ехать в те дальние страны, куда я целыми днями отправляю других, — сказала она Дории.

Дория взяла из портсигара на столе сигарету и протянула Рози, которая шепотом ответила:

— Нет, спасибо.

Дория закурила. Теперь, вблизи, Рози лучше разглядела разрушительные следы ужасной болезни, погубившей ее молодость. В улыбке Дории ощущалась застарелая печаль. Длинные пальцы были слишком худы. И все же она улыбалась. Рози вскоре узнала: сестра Эшли всегда улыбается — улыбается с изумительным мужеством, как бы ей ни было тяжело.

— Мне всегда говорят, что я слишком много курю, но других пороков у меня нет, — сказала она весело.

— Надеюсь, вам это не повредит, мисс Риверс.

— Дорогая, если вы для меня Рози, то и я для вас Дория.

Рози подумала: «Какая она милая. Совсем не важничает. Как этот человек ее бросил? Если бы Клифф заболел полиомиелитом и стал инвалидом, я за радость бы считала ухаживать за ним всю жизнь».

Дория продолжала:

— Я очень благодарна вам, что вы помогли брату с билетом на Мальорку и ему удалось слетать. Он нуждался в хорошем отдыхе. Эшли стал лучше выглядеть.

— Да, это заметно.

— Он всегда много работает. Наш кузен Джек Уинтрингем — его мать была сестрой нашей матери, — по-моему, больше развлекается, чем ведет дела.

— Не могу вообразить, чтобы мистер Риверс развлекался, — сказала Рози робко.

Дория рассмеялась и мизинцем стряхнула с сигареты пепел:

— Нет, что вы, Эшли не всегда такой надутый и важный. Вы не поверите, какой он иногда веселый… Бывал, — поправила она себя и вздохнула. — Признаю, что в последние годы ему пришлось нелегко и он посерьезнел. У него много хлопот со мной. Мы близнецы и всегда очень дружны. Боюсь, моя болезнь и на него наложила отпечаток. Конечно, нехорошо, что он всего себя посвятил мне. Он должен жениться и завести детей.