Дэни Коллинз - Месть идеальной женщине

Этот дом казался ей безопасным местом, Клер влюбилась в него с первого взгляда. На первом этаже располагалась просторная гостиная, на втором – несколько спален, одна из которых особенно привлекла внимание Клер – уж очень она напоминала детскую. Неужели Алексей мечтает завести семью? Она подумала об этом с тяжелым сердцем.

Клер молча следовала за хозяином дома по пятам. Алексей останавливался в каждой комнате, внимательно оценивал работу строителей. Наконец они дошли до хозяйской спальни – просторной, полной света и воздуха, со сводчатым потолком. Алексей заметил замешательство Клер, но списал это на общее впечатление от дома. В спальне располагались встроенные шкафы, широкая кровать была застелена темно-синим покрывалом.

– Как тебе? – поинтересовался он.

Клер хотела было сказать, что влюбилась в этот дом, но едва ли Алексея устроил бы подобный ответ.

– Очень красиво. Ты был здесь раньше? Он принадлежит тебе?

Она вдруг подумала, что Алексей мог арендовать этот дом как временное убежище от прессы и недоброжелателей.

– Да, дом принадлежит мне.

Он искал у Клер одобрения, недоумевая, почему это вдруг стало так важно для него. Конечно, дом был просто домом. К тому же Алексей уже давно понял, что Клер вовсе не меркантильная женщина. Тем не менее ему хотелось, чтобы ей здесь понравилось по-настоящему.

Алексей осознавал, что теперь Клер вряд ли может чувствовать к нему что-то кроме отвращения. Стена, которой он окружал себя всю свою жизнь, начала рушиться в тот самый момент, когда она потребовала у него ответы на свои вопросы. Он прекрасно понимал, что однажды его прошлое встанет между ними и этого не избежать. Из-за его прошлого у него нет будущего. И все же Алексею хотелось, чтобы их с Клер расставание произошло в силу естественных причин, а не из-за того, что она узнает его тайну. Он не хотел увидеть страх в ее глазах…

– Ты сам его проектировал?

Ее вопрос заставил его оторваться от тяжелых мыслей.

– В какой-то мере.

Он скинул куртку и повесил ее на спинку стула, мимолетно бросив взгляд на постель. Перед его мысленным взором возникла невыносимо прекрасная картина – разметавшиеся золотистые волосы и гладкая белоснежная кожа Клер на темно-синем покрывале. Алексей отогнал от себя эту фантазию. Он ведь пообещал больше не притрагиваться к этой женщине.

– Когда родители только поженились, – он говорил нарочито спокойным голосом, – отец какое-то время работал на лесозаготовительном предприятии. Им предоставили комнату в общежитии – в хлипкой хибаре, продуваемой всеми ветрами. Мама никогда не жаловалась, но, когда у отца появилась возможность, он построил для нее хороший дом. Именно его проект и стал основой этого дома.

Клер с задумчивой улыбкой посмотрела Алексею в глаза.

– Удивительно слышать от тебя такие сентиментальные вещи.

– Сентиментальные?

Благодаря замечанию Клер он вдруг наконец-то понял мотивы собственного поступка. Прежде он убеждал себя, что просто строил дом ради дома. Тогда он думал, что здесь он сможет расслабиться и получить законный отдых, одержав победу над Ван Эйком. Но оказывается, этот дом – очередная попытка оживить давно усопших.

– Нет ничего плохого в том, чтобы окружить себя тем, что тебе знакомо.

– Глупо пытаться исправить настоящим то, что безвозвратно разрушено.

– Не называй это глупостью! – возразила она. – То, что осталось у меня от родителей, даже нельзя назвать воспоминаниями. Но ты знаешь, как твои родители любили друг друга, и ценишь это. Нет ничего глупого в том, чтобы вложить это чувство в собственный дом. Я бы многое отдала, чтобы построить собственное жилище на фундаменте любви.

Да, эта женщина знает, как заставить мужчину чувствовать себя некомфортно. Алексей поджал губы.

– Приезжать сюда было глупой затеей, – сказал он по-русски, а затем вышел из комнаты, предупредив Клер, что принесет багаж и разведет огонь.

Клер знала, что может уйти в любое время. Она была почти уверена, что Алексей не станет удерживать ее. В кармане ее пальто лежали паспорт и кошелек. Одевшись, она вышла на крыльцо и сделала несколько шагов по снегу.

Мир был тих и покоен. Земля дремала под снежным одеялом. Небо расчистилось, прощальные лучи солнца окрасили бескрайнее белоснежное пространство в розоватый оттенок. Вместо того чтобы протаптывать себе тропинку к дороге, Клер направилась к деревьям. Их голые ветки клонились под тяжестью снега, блестевшего, как хрусталь.

Она молча созерцала эту картину, когда в голове отчетливо всплыло воспоминание. Кто-то ласково звал ее по имени… Но прежде чем она смогла осмыслить его, воспоминание исчезло.

Клер провела рукой по лицу и смахнула снег с ветки. Странно. Почему сейчас? Что бы это могло значить?

Да конечно же ничего. Просто после сентиментальной болтовни у нее разыгралось воображение. Все же ей хотелось пойти обратно в дом и рассказать Алексею, что, кажется, она все еще помнит голос своей матери. Нет! Ей надо бежать от него без оглядки! Но почему? Он ведь не причинил ей вреда. Да, возможно, он бывает резок или чересчур прямолинеен, но она точно знает, что он не станет заставлять ее делать что-то силой.

По собственным следам Клер пошла назад, к дому. Тьма быстро сгущалась вокруг нее, холод пробирал до костей. Она приблизилась к заднему крыльцу, хорошенько отряхнула ноги, вошла на кухню и принялась растирать ледяные ладони.

Алексей стоял к ней боком и наливал что-то в рюмку. Прежде чем она успела что-то сказать, он мрачно взглянул на нее.

– Что, закончила лепить снеговика?

– Ты что, пьян? – От ее душевного равновесия не осталось и следа.

– Русские не пьянеют. – Он наполнил вторую рюмку и убрал бутылку в холодильник. – Они становятся крепче.

Алексей подошел к плите, где в небольшой эмалированной кастрюльке кипело молоко, положил туда две ложки какао и тщательно размешал. Прежде чем дать Клер чашку с дымящимся напитком, он вылил в какао содержимое рюмки.

– Выпей, чтобы согреться. Ты не привыкла к такому холоду.

Клер сняла пальто и разулась, затем взяла чашку. Горячий фарфор приятно обжигал ее онемевшие пальцы.

– Ты голодна? Я могу сварить суп.

– Может быть, позже.

Надо же… Клер и не подозревала, что Алексей может быть таким хозяйственным.

А он, прислонившись к холодильнику, пристально смотрел на нее.

– Знаешь, я наблюдал за тобой в окно. Все ждал, когда бросишься бежать. Стоя по колено в снегу, ты была похожа на двенадцатилетнюю девочку.

Да уж, сейчас она и чувствовала себя так же – неуверенным, сбитым с толку подростком, который не знает, что делать со своими разбушевавшимися гормонами.

– Мне просто захотелось размять ноги, – соврала она.