Франсуаза Саган - Властелин сердец

Я повернулась к нему и, как можно веселее, сказала:

— Ну и ну… Вот так вечерок…

Он не ответил и, перегнувшись через меня, пристально посмотрел на Льюиса.

— Что ты принял, Льюис? ЛСД?

Льюис промолчал. Я резко выпрямилась на сидении и взглянула на него. Его голова была откинута назад, глаза уставились в небо, в другой мир.

— Впрочем это отнюдь не оправдывает того, — мягко продолжил Пол, — что ты едва кого-то не убил… Что случилось, Дороти?

Я замялась. Ответить было не так-то просто.

— Тот парень решил, что я немного… м-м-м… старовата для их компании.

Я ждала, что Пол рассмеется или возмутится, но он только пожал плечами, и мы тронулись с места.

Всю дорогу до дома в машине царило молчание. Льюис, похоже, спал, а мне не давала покоя мысль, что он, видимо, накачался своим любимым ЛСД. До сих пор я ничего не имела против наркотиков, просто мне лично хватало алкоголя, все же остальное меня пугало. Кроме того, я боялась самолетов, подводного плавания и психиатрии. Я чувствовала себя уверенно лишь на земле, сколько бы грязи на ней при этом ни было. Когда мы приехали, Льюис вышел первым, пробормотал что-то бессвязное и исчез в доме. Пол помог мне выбраться из «ягуара» и проводил меня на террасу.

— Дороти… помнишь, что я говорил тебе о Льюисе еще тогда?

— Да, Пол. Но ведь теперь он нравится тебе. Разве не так?

— Да. Это правда. Я…

На мгновение он запнулся, что совсем было на него не похоже, а затем взял мою руку и поцеловал ее.

— Он… знаешь, я думаю, он немного не в себе. Ему, кажется, жаль, что он не убил того парня.

— А кто может быть в себе после дозы этой жуткой дряни? — логично заметила я.

— Но факт остается фактом: он склонен к насилию, и мне не нравиться, что ты живешь с ним в одном доме.

— Честно говоря, я думаю, он слишком увлечен мною, чтобы причинить вред.

— В любом случае, ему предстоит стать звездой, и ты скоро от него избавишься. Так сказал мне Грант. Они решили построить на нем свою следующую кампанию. Что уж там, талант у него есть… Дороти, когда ты за меня выйдешь?

— Скоро, — ответила я, — очень скоро.

Я наклонилась и быстро поцеловала его в губы. Он вздохнул. Я оставила его и пошла в дом, посмотреть, что поделывает завтрашняя суперзвезда. Льюис лежал, растянувшись на моем мексиканском ковре и обхватив голову руками. Я отправилась на кухню, разогрела кофе и налила ему чашку, репетируя в голове речь с вреде наркотиков. Затем вернулась в гостиную, опустилась на колени рядом с ним и довольно энергично потрясла его за плечо. Никакого эффекта.

— Льюис, выпей кофе.

Он не двигался. Я еще сильнее встряхнула его. Видимо, он бился с ордой китайских драгун и разноцветными змеями. Это меня немного разозлило, но тут я подумала, как он дрался из-за меня час назад, а подобный поступок способен растопить сердце любой женщины.

— Льюис, дорогой, — шепнула я.

Он перевернулся на спину и бросился ко мне в объятия. Его трясли, колотили, душили какие-то странные, могучие рыдания, и он снова напугал меня. Он положил голову мне на плечо, мой драгоценный кофе пролился на ковер, а я, неподвижная, растроганная и испуганная, слушала, как с его губ прямо мне в волосы сыпались слова бессвязной исповеди:

— Я мог убить его… О, я должен был… еще бы секунда, и… Говорить все это… тебе… Ах, я должен был… должен был… его…

— Но послушай, Льюис, нельзя же так драться с людьми, это неразумно.

— Свинья… он же свинья… у него глаза зверя. У них у всех глаза зверей… у всех… ты не видела… Они бы оторвали тебя от меня и загрызли… тебя… тебя, Дороти.

Я погладила его по затылку, ласково взъерошила волосы и поцеловала в макушку, немного растерявшись, словно перед детским горем.

— Ну же, успокойся, все хорошо, все хорошо… — бормотала я ничего не значащие слова.

Стоя на коленях, с его головой на моем плече, я почувствовала, что у меня начинает сводить икры, и сказала себе: подобные сцены уже не для женщин моего возраста. На моем месте следовало бы оказаться юной, трепетной девушке, способной вернуть ему веру в себя и вкус к жизни. Я же хорошо знала, какой бывает жизнь, слишком хорошо знала. Наконец он успокоился. Я отпустила его, он осел и снова вытянулся на ковре. Укрыв его вязаной шерстяной шалью, я, еле переставляя ноги от усталости, отправилась наверх, в свою спальню.

Я проснулась среди ночи, дрожа от привидевшегося кошмара. Почти час я просидела на постели в полной темноте, как сова, составляя в голове осколки минувших событий. Потом, все еще под впечатлением жуткого сна, спустилась на кухню, налила себе чашку кофе и, немного подумав, рюмку коньяка. Начинало светать. Я вышла на террасу и посмотрела на восток, где пересекавшая пол-неба длинная белая полоса меняла свой цвет на голубой, затем перевела взгляд на «Ролс», которого снова атаковал дикий виноград — была пятница, — потом на любимое кресло Льюиса, потом на свои пальцы, обхватившие поручень балюстрады, но все еще подрагивающие. Понятия не имею, сколько я так простояла, вцепившись в этот поручень. Время от времени я садилась в кресло, но тут же, вновь встревоженная все той же мыслью, вскакивала, как марионетка. Я даже не выкурила еще ни одной сигареты.

В восемь часов за стеной, прямо у меня над головой, раздался грохот в комнате Льюиса, и я снова вскочила. Я слышала, как он, насвистывая, спустился по лестнице и зажег газ под кофейником. Сон, похоже, изгнал из него остатки ЛСД. Я глубоко вдохнула свежий утренний воздух и прошла на кухню. Он удивленно взглянул на меня, я же с секунду рассматривала его, вновь поражаясь его молодости, безалаберности и красоте.

— Прошу прощения за вчерашнее, — быстро проговорил он. — Я никогда больше не дотронусь до этого мерзкого зелья.

— Вот и хорошо, — угрюмо ответила я и села на стул.

Меня вдруг страшно обрадовало, что есть с кем поговорить. Пусть даже с ним. Он не спускал глаз с закипающего кофейника, готовясь вовремя снять его с плиты, и все же что-то в моем голосе привлекло его внимание:

— Что с тобой?

Он казался таким невинным в своей пижаме, его брови взлетели вверх, и я засомневалась. Тщательно сопоставленная ночью цепь совпадений, смутных догадок, улик и намеков начала рассыпаться.

— Льюис… ведь это не ты убил их, правда?

— Кого?

Его вопрос прозвучал так обескураженно, что я отвела глаза.

— Всех их. Фрэнка, Болтона, Лолу.

— Я.

Я застонала и откинулась на спинку стула. Он заговорил спокойным, размеренным тоном:

— Но тебе нечего об этом беспокоиться. Не осталось никаких следов. И они не станут нам больше надоедать.

Он долил воду в кофейник. Я ошеломленно уставилась на него.

— Но, Льюис… ты в своем уме? Нельзя же так вот просто убивать людей. Это… Так нельзя!