Кей Грегори - Двойной обман

— Почему мы не можем остаться тут? — тихо спросила Оливия. — Нам вовсе не обязательно завтра возвращаться.

— Я думал, тебе не слишком нравится этот коттедж.

— Да, верно. Но мне нравится тишина и океан. И быть только с тобой.

— Знаю, — сказал Люк и, улыбнувшись, повел ее за собой в волны.

Люк опять опаздывал. Оливия раздраженно вытащила из духовки сковороду с филе меч-рыбы.

Почему он хотя бы раз не может прийти домой вовремя?

Приготовление для Люка особенных блюд было частью плана, по которому он должен был влюбиться в нее без памяти — по принципу «путь к сердцу мужчины лежит через его желудок». Но каким образом можно этот план осуществить, если мужчина никогда не приходит к обеду?

Она достала из холодильника салат, сделанный из подобранных по цвету овощей и выглядевший очень аппетитно.

Если бы только Люк не был столь придирчив в отношении стоимости продуктов. Это было так глупо — ведь она имела банковский счет, и отец был готов постоянно этот счет пополнять. Но Люк упрямо отказывался брать деньги отца и запрещал ей это делать.

— Если ты не была готова жить на мои доходы, не надо было выходить за меня замуж, — заявлял он, когда она пробовала возражать.

Оливия грохнула миску с салатом на стол, но легче от этого не стало.

Стоило ей снова сесть, как послышался звук открывающегося замка. Секундой позже ее муж показался на пороге, с всклокоченными волосами, блестящей от пота кожей и с черным грязным пятном на лбу.

Приветственная улыбка Оливии тут же растаяла.

— Где ты был? — требовательно спросила она. — Твой ужин давным-давно готов.

— Работал. Я же сказал, сейчас очень напряженное время. Заказчики висят у меня над душой; начальство ругается не переставая уже шесть недель — и в довершение всего в один из заливов, где нерестится рыба, сегодня утром обрушился кусок прибрежной дороги. А чем ты занималась?

Итак, сейчас неудачный момент для высказывания недовольства его опозданиями. Если бы он только мог бросить эту дурацкую работу!

— Я приготовила тебе замечательную рыбу, — нежно проговорила она. Стоит только сказать, что это меч-рыба, и он тут же начнет брюзжать, что это слишком дорого.

— Рыба? — пробормотал Люк. — Не хочу больше слышать это слово.

Ее разочарование было настолько явным, что он тут же смягчился и ободряюще похлопал ее по плечу.

— Извини, — сказал он, — конечно же, я с удовольствием поужинаю. Вот только помоюсь, и я весь твой.

Слушая, как шумит в душе вода, смывая с тела Люка следы напряженного рабочего дня, Оливия пришла к выводу, что поступила наилучшим образом. Ее огорченный вид возымел нужное действие, и Люк сразу почувствовал себя виноватым. Возможно, ей удастся усилить его чувство вины и убедить взять завтра выходной.

Она подождала, пока он с удовольствием съест меч-рыбу, потом кусок черничного пирога, и перешла к щекотливой теме.

— Завтра у нас юбилей, — объявила она, когда они пили кофе.

— Юбилей? Какой юбилей? — Он со стуком поставил чашку.

— Месяц. Завтра будет ровно месяц, как мы женаты. Как мы это отпразднуем?

— Не знаю. — Люк не выглядел особо обрадованным предстоящей перспективой праздника. — У меня сейчас очень мало свободного времени.

— У тебя будет достаточно времени, если ты возьмешь выходной.

От внимания Оливии не ускользнуло, как на мгновение окаменело его лицо.

— Сколько раз тебе говорить, что у меня не бывает выходных в это время года?

— Но ты можешь заболеть.

— Если бы я хотел лгать, то возможно. Но я не хочу.

Оливия вздохнула. Она должна была знать, что он откажется.

— Не сердись, — торопливо проговорила она. — Я всего лишь хотела провести этот день с тобой. — И она заморгала, но, к сожалению, на этот раз выдавить слезы не удалось.

Люк отодвинул свой кофе и встал.

— У тебя скоро начнутся занятия, — сказал он сухо. — Возможно, тогда тебе не будет так скучно. Думаешь, ты сможешь сдать экзамены в конце семестра?

— Сдать экзамены? А почему нет?

— Ты ждешь ребенка. Забыла?

— О да, конечно. Но не раньше января.

Люк, который уже было направился в гостиную, повернулся.

— Не пора ли тебе начать прибавлять в весе? — спросил он, грозно глядя на нее сверху вниз.

— Прибавлять в весе? Ты хочешь, чтобы я растолстела?

— Насколько мне известно, это естественный процесс.

— Ах да. Думаю, да. — Она одарила его ослепительной улыбкой. — Скоро уже я начну толстеть.

— Ты была у врача?

— Собираюсь на следующей неделе.

— Отлично. Значит, ты чувствуешь себя хорошо?

Оливия быстро прикинула. Может быть, это и есть выход, который она искала? Может, Люк будет более заботлив и мил, если будет думать, что она неважно себя чувствует?

— Меня тошнит чуть-чуть, — наконец решилась она произнести с улыбкой, как она надеялась, милой. — Но уверена, это пройдет.

— Да, — согласился Люк и, помолчав, спросил: — Он… малыш уже шевелится?

— О нет, еще рано.

Она не имела ни малейшего представления, когда ребенок начинает шевелиться в утробе, но он, скорее всего, тоже.

— Правда?

Она кивнула, и он, казалось, утратил интерес к этой теме, поскольку больше о ребенке не было сказано ни слова.

Этой ночью, когда Оливия потянулась к мужу в их огромной бело-голубой постели, он нежно положил ее голову себе на плечо и сказал, что им лучше сделать небольшой перерыв.

— Ты сказала, что тебя тошнило. Мы же не хотим навредить ребенку, — объяснил он.

Оливия хотела было поспорить, но решила этого не делать. Если бы Люк не был так измучен вечерами, когда возвращался домой, он, возможно, гораздо раньше начал спрашивать о ребенке. И сейчас, когда он уже спросил, следовало срочно что-то придумать.

На следующий вечер, когда Люк вернулся с работы, Оливия встретила его известием, что была у врача.

— Отлично, — сказал он, — и что сказал доктор?

— Что можно заниматься сексом.

— Заниматься сексом? Доктор Крамп так сказал?

— Ну конечно, сначала он долго откашливался и бормотал что-то об акте любви между мужчиной и женщиной.

Люк рассмеялся:

— Похоже на него.

— Но он сказал, что это совсем не повредит, — быстро добавила Оливия.

— Отлично, — сказал Люк, бросая на нее короткий заинтересованный взгляд. Он всегда смотрел так, когда не слишком доверял ее словам. — Погоди, сейчас я только разденусь…

Оливия присела на подлокотник своего любимого желтого кресла.

— Я не имела в виду сию минуту. Твой ужин…

— Подождет.

— Но ты весь грязный.

— Это поправимо.

Она все еще продолжала удивленно смотреть на него, когда он, приобняв ее, направился в ванную.

— Эй, что ты делаешь? — протестующе воскликнула она. — Это не мне нужно принять душ.