Кей Грегори - Двойной обман

— Да, сказала. — Люк притормозил, пропуская кошку, перебегавшую дорогу. — Но ты оказалась не права, ведь так? У меня создалось впечатление, что твой отец в восторге от того, что ты собираешься замуж — и не только из-за ребенка. Очень благородно с его стороны.

Оливия, как обычно, собралась возразить, но не смогла. Отец действительно казался довольным. Раз или два за вечер она готова была поверить, что он в самом деле переживает за нее…

— Ты должен позволить ему оплатить все расходы. — Оливия попыталась перевести разговор в более безопасное русло.

— Я уже согласился, чтобы он заплатил за банкет. Как он сказал, отец невесты всегда берет это на себя.

— Да, но он может оплатить и медовый месяц в Европе…

— Оливия, — перебил Люк, — и так плохо, что я вынужден переехать в твой дом, по крайней мере до рождения ребенка…

— Что в этом плохого? Мне нравится мой дом.

— Я знаю. Но я должен буду платить за него.

— Я же сказала, что все уже оплачено. До конца года. К тому же ты платишь за квартиру Розмари. И если отец хочет подарить нам медовый месяц…

— Нет. — Люк непроизвольно увеличил скорость и резко свернул за угол, едва не задавив еще одну кошку.

— Что случилось с ванкуверской популяцией кошек? — почти прорычал он. — Они что, все решили покончить жизнь самоубийством?

— Кошки просто понятия не имеют о правилах дорожного движения.

— Как и обо всем остальном. Тупые создания.

— Они не тупые. Они просто кошки.

Люк бросил на нее заинтересованный взгляд:

— Ты любишь кошек?

— Я вообще люблю животных.

— Невероятно. — Он покачал головой и вновь сосредоточился на дороге.

— А ты? — спросила Оливия, накрыв его руку ладонью.

Он сбросил ее ладонь.

— Я? Люблю ли я животных? Конечно, люблю. Но я предпочитаю, чтобы они держались подальше от колес моей машины.

— Ах вот как. — Оливия расслабленно откинулась на сиденье. Она и сама не могла объяснить, почему это так важно.

Люк подрулил к ее дому. На пороге он целомудренно поцеловал ее в щеку.

— Зайди, пожалуйста, — сказала она, соблазняя его очаровательной улыбкой.

— Нет. — Люк покачал головой.

Она слегка прижалась к нему:

— Обещаю, все будет хорошо.

— Не сомневаюсь. Очень-очень хорошо. После того как мы поженимся.

Люк твердой рукой поставил свою подпись и повернулся к невесте, одетой в ярко-красное.

Оливия все-таки настояла на своем желании выходить замуж в красном. Он понимал, что она ожидает от него возражений, но совершенно не видел причин спорить. Этот цвет делал ее похожей на маленького сексуального светлячка, окутанного легким шелком. Любой мужчина сегодня вечером не отказался бы поменяться местами с Люком Харриманом.

Оливия откинула прядь волос со лба, и взгляд Люка задержался на вуали, прикрывавшей ее лицо. Почувствовав, что он на нее смотрит, Оливия подняла глаза и улыбнулась. И тут же, несмотря на серьезные сомнения по поводу их брака, его сердце застучало быстрее и он с трудом подавил желание стиснуть ее в объятиях и овладеть ею немедленно.

Вновь зазвучал орган, и, взяв руку Оливии в свою, он приготовился с улыбкой повернуться к собравшимся.

Алый шлейф платья Оливии грациозно струился вокруг нее, когда она повернулась перед огромным зеркалом, висевшим на стене спальни в «Кедрах».

Она сделала это! Люк Харриман принадлежит ей. И наконец сегодня ночью она заполучит его в своей постели. Ее кожа порозовела при этих мыслях. В церкви он выглядел таким привлекательным, таким неотразимо желанным, что в какой-то момент она безумно захотела тут же отдаться ему.

Оливия подошла к окну. Где же ее муж? Она окинула взглядом сад и увидела, что он стоит в тени вишневого дерева и оживленно беседует с кузиной Маргарет, которая была подружкой невесты. Маргарет весело смеялась. Оливия пожала плечами. Уже не в первый раз она замечала, что женщины липнут к Люку, как булавки к магниту.

Удовлетворенно улыбаясь, она вернулась к зеркалу, взмахнула шлейфом и решила, что пора оторвать кузину от своего мужа.

Когда она вышла в сад, Маргарет уже переместилась к Чарли Колдикотту, шаферу жениха, и пробовала свое обаяние на нем. Удачи им обоим. Сегодня Оливия была великодушна.

Люк стоял, привалившись к стволу дерева, поглощенный созерцанием маленького желтого зяблика на ветке прямо над головой. Он не замечал ничего вокруг, пока она не коснулась его руки.

— Люк, дорогой, — проворковала она, поглаживая его руку, — ты скучал без меня?

— Скучал? Ты ушла несколько минут назад.

Вообще-то ее не было полчаса. Скрывая досаду, Оливия улыбнулась и сказала:

— Пойдем разрезать торт.

— Пойдем, — не стал возражать Люк и повел ее через газон к длинному столу, в центре которого возвышался истинный шедевр кондитерского искусства.

Полчаса спустя, уже в лимузине, Люк рассмеялся впервые за день, когда она рассказала ему, что шляпка миссис Крамп напомнила ей спутниковую тарелку. Оливия коснулась его руки, и он обнял ее за плечи, привлекая к себе. Она вдохнула свежий аромат его тела и подумала о предстоящей ночи — забыв, что вышла замуж лишь на время.

— Хочешь, чтобы я перенес тебя через порог? — Люк протянул к ней руки.

Оливия с сомнением окинула взглядом деревянный домишко с пестрыми шторами и обшарпанными желтыми стенами.

— Не знаю. Это дурацкое место. Когда ты сказал, что снял коттедж на берегу моря, я представила себе розы в саду, свежеокрашенные стены и маленький заборчик.

— В самом деле? А я представил постель.

— Как ты думаешь, внутри нет насекомых?

— Не знаю. Но если есть, мы потребуем деньги обратно.

Ее улыбка переросла в смех. Люк мог быть очень забавным, если хотел. Забавным и сексуальным. А чего еще можно желать от мужчины?

Когда он открыл дверь и поднял Оливию на руки, она обхватила его руками за шею и приготовилась к тому, что будет дальше.

К ее разочарованию, дальше он опустил ее на пол коридорчика, ведшего, вероятно, в кухню, и отправился к машине за вещами. Вернувшись, он спросил:

— Ну как, обнаружила насекомых?

— Я не искала.

— Испугалась?

— Конечно, нет. С чего бы мне бояться тараканов?

— Но ты же боишься мышей. — С этими словами Люк направился в спальню.

— Вовсе не боюсь.

Люк помолчал, затем медленно повернулся.

О, какая ошибка. Очень серьезная ошибка. Нехороший блеск в его глазах говорил, что она попалась в собственную ловушку.

— Ах вот как? — мягко спросил он. — Ничуть не боишься?

Отступать было поздно.

— Ничуть, — призналась она. — В тот день я так сказала нарочно: не хотела, чтобы ты уходил. Но ты ведь и так это знал, правда?

— Сначала я не был уверен. Ты понимаешь, что ничего бы не случилось и мы не оказались бы сейчас в таком затруднительном положении, если бы ты тогда сказала правду?