Валентина Ad - Сеанс длиною в жизнь (СИ)

Слова Домны заставили меня задуматься. А ведь правда, мой страх перекрыл все, что я чувствовала кроме него. А я – чувствовала. Вот только тогда мне нелегко было ответить – то ли это чувство, о котором так прекрасно только что рассказала мне та, которую в своем уме никто бы не стал слушать.

Покопавшись несколько минут в своем собственном душевном сундуке, я поняла, что мне далеко до всех тех ощущений, о которых только что услышала. Ничего такого я не чувствовала, но в безразличии собственного сердца, вряд ли смогла бы сама себя упрекнуть. Было что-то в моей душе, что заставляло надеяться – я не пропащая. Но как рассказать Домне о Юргене? А если не расскажу, она ведь может ошибиться со своим выводом, и тогда я собственноручно себя уничтожу.

- Есть один парень… - Я начала очень неуверенно и чуть дыша, но полностью карты открывать я не собиралась. – Не могу сказать, что у меня «горит» сердце… да и ничего из вышеупомянутого вами вроде тоже не происходит… Нет, какое-то тепло в душе я чувствую… но вот здесь, точно пожар…

Я слегка прикоснулась к низу живота и почувствовала, как впервые в жизни покраснела. Мне было так неудобно произносить такие странные вещи вслух, что я готова была провалиться сквозь землю. Мне было так стыдно, как будто я разделась догола перед толпой солдат, но желание обрести душевный покой, оказалось сильнее.

Слова, которые произнесла потом Домна, остались со мной на всю жизнь. Я по сей день благодарна ей за понимание и участие. Она не стала лезть ко мне в душу. Не стала выведывать - «что?» или «кто?» или «когда?» или «как?», со мной происходило. Она просто ответила на поставленный вопрос, без намека на смущение или укор. Ответила так, как никогда не смогла бы мне ответить мама, которая, скорее всего, лишь упрекнула бы меня в том, что я несу полную ерунду и велела бы повыбросить дурь из головы.

- Васька, могу заверить тебя, что это нормально. Так должно быть. У кого-то вначале воспламеняется в груди, а потом уже ТАМ. А у кого-то наоборот. Не должно быть одинаковых чувств у всех. Поэтому, наверное, они так прекрасны. Девочка моя, ты просто взрослеешь. Первым признаком этого была кровь, появляющаяся на твоем белье раз в месяц, а сейчас и вот это. Так на настоящих женщин действуют мужчины. Но поверь, не все, а только те, которых выбирает для себя женщина. Скорее всего, ты еще не поняла что парень, который заставил тебя прийти ко мне, очень близок тебе, а вот твоя женская сущность, это быстро прочувствовала. А чтоб окончательно разуверить тебя в том, что ты такая, кокой стала я, скажу – кроме Пети, во мне никто не пробуждал огня в том месте, куда ты указала. Любовь и желание взаимосвязаны, и если пришло одно – жди другого появления. Не может твой организм возжелать безразличного тебе человека. Поверь, Васька, я точно это знаю.

На этом мой разговор с умудренной жизненным опытом женщиной закончился и, поблагодарив ее за все, я бегом покинула ее лачугу.

ГЛАВА 5

- Дочка, а ты где это пропадала? – беспокойно выпалила мама, едва я перешагнула порог дома. - Вечереет уже и хоть наши обошли все окрестности, но гарантии, что немец внезапно не нападет, никто ведь не давал. Мало ли, может эти ублюдки фашистские хорошо прятались и теперь только и ждут улучить момент, а ты разгуливаешь в одиночестве Бог весть где. – Мама действительно была напугана, но моя головушка была занята иными мыслями и слишком негативные слова о немцах, я не могла пропустить мимо ушей.

- Мама, они такие же люди, как и мы, - в свои семнадцать я это произносила уверенно, точно зная, мы ничуть не лучше, в желании выжить.

- Что?

- Ничего.

Скорее всего мать действительно не расслышала моих слов, и только поэтому не стала рвать на себе волосы доказывая обратное, как часто уже случалось. Немцы для нее были самым большим злом, несравнимым даже с тогдашним правительством, его законами и правилами. То, что НАШИ, а совсем не немцы или французы или еще кто, заставили ее семью превратиться в голодающих голодранцев, ее ничуть не смущало. А вот то, что «проклятые фашисты» решили захватить родину и лишили многих людей жизней, в числе которых мог оказаться отец, доводило ее до безумия. Она даже однажды, когда мы были под немцами, хотела перерезать им спящим горлянки, но остановил страх за меня. Мама испугалась, что другие немцы, обязательно отыграются на мне, а когда у меня не останется никаких сил, я сама стану молить у них о смерти. Она ненавидела фашистов даже больше чем капитан Воеводов. А я в тот момент уже не знала, кого больше ненавидеть – тех, кто решил захватить нашу великую родину; или тех – кто свою родину на протяжении долгих лет сам гнобил и заставлял народ массово умирать от голода? Да и стоит ли ненавидеть в принципе?

В силу своего юного возраста, я не сильно вникала в политические дела, а вот то, что родная мать никогда не сможет принять в доме моего немецкого «подкидыша», у меня просто не выходило из головы. Да, у нас был «план», но что если Юрген проговорится? Он ведь просто человек, и запросто может инстинктивно что-то ляпнуть, перечеркнув все наши старания одним словом. Было бы не плохо, если хотя бы мама смогла не осудить и поддержать меня. Но я была уверена – мама первая, кто захочет прикончить врага. Не моргнув глазом она вонзит ему в сердце нож, а может просто отрубит топором голову. В этом я ни на секунду не сомневалась. Она никогда не сможет понять, чем я руководствовалась, когда решила спасти жизнь ЧЕЛОВЕКУ. Не фашисту, не врагу, не убийце – ЧЕЛОВЕКУ.

Возвратившись от Домны, я хоть и не совсем совладала с собой и не до конца поняла ее последние слова, но мне заметно стало легче. В голове хоть и варилась каша из разных сортов зерновых и примеси бурьяна, но все же я кое-что стала понимать. Главное, в меня постепенно вселялось чувство спокойствия и осознание того, что никакая я не «пропащая», а все так должно быть.

Я как раз собиралась в сарай, отведать и накормить Юргена, как в дверь настойчиво постучали.

- Господи, кого это могло принести? – мама реально испугалась, а я пошла открывать дверь.

- Здравствуй Васенька, а мама дома?

- Да, где же ей еще быть?

Это была соседка, тетя Лукерья, вот только выглядела она как-то странно. Она всегда выглядела немного странно, а в тот вечер особо. Я до сих пор помню эти прозрачные глаза навыкате и искаженное ужасом не по годам осунувшееся лицо.

- Это хорошо, что дома… - Больше не сказав ни слова, она прошла в дом и только там, заговорила. – Ты извини меня Маруся, что я так поздно, но тянуть нет смысла. И ты, Васька, не убегай. Вы должны вместе это услышать.

Я испуганно смотрела то на маму, не менее перепуганную поздним визитом, то на взволнованную тетю Лукерью. В голове было лишь одно – мой секрет каким-то образом раскрылся, и соседка прибежала нас предостеречь, что совсем рядом поселился враг. Мысли хаотично забегали, пытаясь подыскать правильный выход. Найти нужные слова и оправдание своего поступка. Внутри все переворачивалось. Я словно тонула, и панически пыталась схватиться за какую-нибудь соломинку. Но все это утратило смысл, со следующими словами нашей «гостьи».