Мери Уайтфилд - Чарующий странник

Мальчика такое объяснение, видимо, лишь сбило с толку, но у Эмили по спине пробежал холод.

Эмили взглянула на портрет, потом на ногу Джеймса. Ворона была вытатуирована на том самом месте, где в ее собственном теле пустила корни меланома!

Остаток вечера Эмили была в полном смятении. С Джеймсом она едва обменялась несколькими словами и старательно избегала его взгляда.

Вести разговор она предоставила Кори. К счастью, мальчик болтал без умолку.

И только когда Джеймс распрощался и ушел, Эмили принялась себе доказывать, что связь между ними лишь случайное совпадение и что он вовсе не тот мужчина, появление которого ей предсказала мадам Мирра. Да и вообще гадание цыганки было бессмыслицей, пустым набором звуков.

Но в глубине души она чувствовала и кое-что другое: связь между ней и Джеймсом реальна. Возможно, эта связь «оборотная», как говорит Джеймс. Смысл ее она пока не может понять, но это только пока.

На следующее утро, войдя в контору «Конюшен Тэнди», Джеймс увидел Лили Мэй Прескотт за работой. С выражением отвращения на лице она листала какой-то гроссбух.

Хозяйка Джеймса была маленькой, хрупкой, почти дочерна загорелой женщиной с проседью в волосах и голосом резким как хлыст. И это был самый неорганизованный человек, которого он когда-либо встречал.

Она уставилась на него сквозь очки в серебряной оправе. Как он уже успел заметить, они у нее постоянно сползали на самый кончик носа. Это обстоятельство придавало ей смешной вид.

Сегодня Далтон начал работу раньше обычного и сделал уже довольно много, чтобы позволить себе минут десять посидеть за хозяйским компьютером. Лили Мэй, конечно же, не возражала.

Джеймс погрузился в изучение интернет-сайта, посвященного меланоме. Ему важно был узнать, что предстоит Эмили.

Время от времени Лили Мэй по-свойски заглядывала ему через плечо.

— Чем ты там занимаешься, Джеймс? — спросила она наконец.

— Исследую.

— A-а, вот как это теперь называется! Когда мужчина преследует женщину — это означает, что он «исследует»!

Далтон нахмурился, не отрывая взгляда от монитора.

— Я никого не преследую.

— Чепуха! У тебя только одно на уме — эта малышка-официантка.

Он не спал полночи, думая об Эмили, вспоминая прошлое, свою жену, и ужасную болезнь, унесшую ее жизнь.

— Я хочу помочь Эмили. Она, правда, не очень-то позволяет…

— Может, ты предлагаешь не то, что ей надо. Может, она слишком переживает из-за своей операции. А может, ей нужно сходить куда-нибудь вечером, развеяться…

Джеймс вдруг подумал, что он, пожалуй, и в самом деле здорово смахивает на дуралея, которому не хватает соображения, чтобы понять, что нужно женщине.

— Мне что, пригласить ее на свидание?

— Боишься, что откажет?

Джеймс кисло улыбнулся. Откровенно говоря, он действительно не был уверен, что она примет его приглашение. Вчера Эмили вела себя как-то странно. Но их отношения вообще были странными. Он чувствовал себя желторотым подростком, который боится пригласить погулять понравившуюся девчонку.

Наконец он набрался храбрости и с благословения Лили Мэй позвонил Эмили в закусочную. Он спросил, не может ли она заехать на конюшни по пути с работы — надо, мол, кое-что обсудить. В ее голосе звучали нотки недоверия, однако она согласилась.

…Эмили приехала в своем форменном платье и держалась очень настороженно. Мало того, что Далтон зазвал ее на конюшню, так он еще и ждал в своем фургоне!

Дверь была открыта. Эмили вошла и остановилась на пороге.

— Тебе налить чего-нибудь прохладительного? Может, содовой? — спросил он вместо «здравствуй».

Эмили не хотелось прохладительного.

— Не возражаешь, если я попью? — он чувствовал, что у него пересохло во рту.

Эмили ничего не имела против. Далтон предложил ей сесть на топчан и, схватив банку газировки, выпил сразу половину одним жадным глотком. Среди всей этой грубо сколоченной мебели в фермерском стиле она выглядела чужеродной.

— Что-нибудь случилось? — спросила Эмили, заметив его необычную растерянность.

Он отхлебнул еще газировки и поставил банку на стол. Затем снова взял ее в руки и стал то и дело сжимать — ну чем не светская дама, теребящая от волнения свой трескучий китайский веер.

— Лили Мэй считает, что мне следует пригласить тебя на свидание, — наконец проговорил он.

— Вот как?

— Ей кажется, что мужчины моих лет должны по вечерам развлекаться.

— Надо же!

— Я тоже думаю, что она не так уж и права. И все же, Эмили, почему бы и нет?

— Я не хочу, чтобы меня приглашали на свидание из жалости, Джеймс.

— Зачем ты так… — Далтон громыхнул банкой по столу и закрыл лицо ладонями, ощутив колючее прикосновение собственной щетины и жгучее до боли желание обнять Эмили и защитить ее. — Лили Мэй не испытывает к тебе жалости, и я тоже.

— И ты тоже? Поздравляю, ты попал в хорошие руки, Джеймс! Городу следует подумать о том, чтобы сделать Лили Мэй духовным наставником джентльменов твоих лет, обладающих столькими же достоинствами. Бьюсь об заклад, наш город расцветет, когда это случится!

Все не то, не так, нужен толчок, ну же, Эмили… Она твердо встретила его затравленный взгляд и отрезала:

— Ты видишь во мне только больную раком, и ничего больше!

Джеймс выругался про себя. В последнее время он делал это постоянно, и сейчас это помогло.

— Я вижу красивую женщину, Эмили. И к этой женщине меня влечет.

Эмили прекрасно его расслышала, но по инерции не могла остановиться:

— Правильно. — В ее голосе зазвучала саркастическая нотка. — Сначала моя привлекательная девственность… Потом не менее привлекательная меланома! Как много ты находишь уважительных причин, чтобы не быть со мной!

Далтон грузно скрипнул стулом, сделав неловкую попытку сесть поувереннее. Он понимал слова Эмили, но еще не вполне разобрался с их смыслом, поэтому, тоже по инерции, пошел ва-банк.

— Я пытаюсь вести себя как джентльмен. Пойми, я не хочу просто воспользоваться тобой и стараюсь изо всех сил, чтобы этого не случилось.

— Я об этом и говорю вот уже битый час! И не смей утверждать, что я не готова быть с мужчиной! Я уже достаточно взрослая, чтобы знать, чего хочу!

Не зная, что ответить, Джеймс мелкими глотками допивал газировку. Вряд ли это могло остудить кровь, жарко пульсировавшую в жилах. Видит бог, он хочет Эмили. Нет, не то. Он хочет ее как сумасшедший. И ему стоит немалых усилий сдерживать этот порыв своего мужского естества.

— И чего ты от меня ждешь? Хочешь, чтобы я набросился и просто овладел тобой?

— Да. То есть нет. — Эмили разозлилась на Далтона, но тут же ее злость испарилась. — Я хочу нежности. Я хочу закрыть глаза и наслаждаться, пока мужские руки будут прикасаться ко мне и обнимать меня.