Барбара Картленд - Райский остров

— И она согласилась сделать это? — удивился граф.

— Согласилась, конечно, и очень охотно, — отвечал губернатор. — И будем надеяться, что тот факт, что она теперь будет жить в пределах губернаторской резиденции, положит конец многочисленным и очень неприятным слухам, которые последнее время упорно о ней ходят.

Граф ничего на это не ответил, и, не дождавшись его комментариев, губернатор через некоторое время продолжил:

— Конечно, мы с вами, как светские мужчины, прекрасно понимаем, что присутствие здесь мисс Бакли действует весьма раздражающе и вызывает нелестные и неблагожелательные разговоры среди здешних дам.

Он издал коротенький, циничный смешок, а затем добавил:

— Конечно, к моему глубокому сожалению, должен признать, что для их возмущения имеются весьма веские причины.

— Что вы имеете в виду? — спросил граф, стараясь выглядеть равнодушным.

— Ну, прежде всего говорят о ее многочисленных любовниках, — ответил губернатор. — Нет необходимости говорить, насколько это неприятно. Перед тем как уехать, жена говорила мне, что ходят слухи о том, что у мисс Бакли есть ребенок!

С огромным трудом граф удержался от того, чтобы не влепить губернатору пощечину.

Как смеет он говорить такие вещи о Роксане?

Он был готов поверить, что эти грязные намеки вызваны завистью, но граф был достаточно проницателен и понимал, что в маленьком обществе зависть и ревность могут потихоньку, незаметно для глаза, тлеть под поверхностью достаточно долгое время, чтобы затем выплеснуться во всепожирающее опасное пламя.

— Я уверен, что это досужие женские сплетни, — заметил он как можно равнодушнее.

Губернатор пожал плечами.

— Никогда не знаешь, что можно ждать от этих англичан, — сказал он. — На первый взгляд они холодные, как айсберг, а потом совершенно неожиданно могут преподнести тебе приятный сюрприз.

Он говорил так, словно с удовольствием вспоминал о недавнем наслаждении, и вновь у графа возникло желание его ударить, но он отдавал себе отчет, что, если сделает это, ему придется немедленно покинуть остров.

Граф решил, что ему совершенно необходимо сегодня встретиться с Роксаной и предупредить ее, чтобы она была осторожнее. Кроме того, ему хотелось обсудить с ней планы на будущее.

Граф еще не был готов к тому, чтобы сделать Роксане официальное предложение.

Многократно в голландском высшем свете делались попытки заставить его жениться, и поэтому он относился к этому вопросу осмотрительно и очень осторожно.

Особой настойчивостью отличалась не только его мать, которая умоляла его со слезами на глазах остепениться и завести семью, но и все остальные родственники, постоянно ему указывающие, что он — глава большого и славного рода и чем скорее он женится и заимеет наследника, тем будет лучше.

Королева Даугер также делала попытки склонить его к женитьбе.

— Вы должны жениться, Виктор, — говорила она несколько раз до того, как печальный инцидент с Луизой Ван Хейдберг заставил его покинуть Нидерланды. — Вы знаете так же хорошо, как и я, что имеете огромное влияние при дворе. Вы слишком красивы и богаты. Жена — вот что вам просто необходимо.

— И вы полагаете, что она сможет контролировать меня? — с улыбкой отвечал ей граф.

— Вашей женой должна стать очень отважная женщина, готовая связать с вами свою судьбу, — отвечала королева. — Но по крайней мере, будучи женатым мужчиной, вы обретете респектабельность, которой недостает вам сейчас.

Граф засмеялся, но эти разговоры еще более укрепляли в нем уверенность, что никто не заставит его жениться против его воли, и сам он никогда не попросит руки женщины до тех пор, пока не будет полностью уверен, что она именно та, которая ему нужна.

Правда, он не совсем ясно представлял себе, что же это должна быть за женщина и существуют ли такие на свете. В мире, в котором он жил, женитьба обычно означала одно, а любовь — совершенно иное.

Как графине Ван Хаан его жене предназначалось высокое место при дворе, поэтому женщина, которая должна будет стать его супругой, обязана обладать многочисленными добродетелями, прекрасными душевными качествами, знатным происхождением и, конечно же, красотой.

Были, разумеется, и определенные обязанности, которые она как жена графа должна была исполнять при дворе.

Ведь его имя откроет перед ней все двери в Голландии, и она, сопровождающая юную королеву Вильгельмину и регентшу королеву-мать Даугер, будет занимать лучшие ложи во всех театрах, на любых скачках, балах и вообще на любом увеселительном мероприятии, на котором только пожелает присутствовать.

У нее также будут обязанности, которые граф всегда находил приятными, а именно: оказывать гостеприимство всем важным персонам, прибывающим в их страну.

Кроме того, его супруга будет принята и в высших кругах Франции, Англии и других европейских стран, которые она захочет посетить.

При всем при этом граф вовсе не намеревался связывать себя брачными узами с женщиной, которая подходила бы только для продолжения его рода и могла с блеском выполнять роль хозяйки дома, вызывая восхищение окружающих.

О самом графе ходила слава как о прекрасном хозяине, и поэтому он говорил себе, что роль его жены в качестве хозяйки дома не будет слишком обременительной.

А вот что действительно волновало графа и что было ему особенно важно, это найдет ли он ее интересной и привлекательной, когда они останутся наедине. Будет ли им что сказать друг другу, помимо надоевших пустых разговоров об общих знакомых и о последних сплетнях в свете. Будут ли часы, проведенные наедине, самыми ценными и дорогими в их жизни.

И вот прошлой ночью он признался себе, что был не просто заинтригован и околдован, но влюбился совершенно неожиданным и загадочным для себя образом.

Что такого необычного было в Роксане, спрашивал он себя, что так отличало ее от других женщин? Почему она смогла пробудить в нем такие чувства и эмоции, которых он никогда не знал прежде? Она была изящна и прелестна, но ее нельзя было назвать красавицей. Так отчего же так замирало его сердце, когда он думал о ней?

Граф был циником во всем, что касалось женщин, и теперь он спрашивал себя, уж не магия ли это, не колдовская ли сила сводила его с ума, когда он целовал ее в тени цветущего жасминового дерева, — та самая магия, которой он был обязан очень странными, почти неземными ощущениями и чувствами, охватившими его во время танца кетьяк.

Но граф был образованным человеком и реалистом, чтобы все происходящее с ним объяснить только колдовством, магией и волшебными чарами. Необыкновенными чувствами, испытанными во время странного представления в лесу, он обязан прежде всего Роксане.