Мелани Милберн - Время смелых желаний

Кроме того, он был нежен с Клементиной.

Она не могла вспомнить никого, кто бы относился к ней так хорошо. А как он на нее смотрел - когда его зрачки сжимались в черные точки, взгляд блуждал по ее губам, и казалось, что он едва мог удержаться от поцелуя. А как он прикасался к ней… как горячи были его прикосновения!

«Зачем же ты его оттолкнула?»

Потому что боялась не справиться. Как она могла соревноваться с девушками, которых представляла с ним рядом. Она была абсолютно не такой. Могла ли она рискнуть и завести с ним роман? Не обязательно навсегда. Хотя бы просто пока они в Монако. Курортная интрижка, как предлагала соседка Мэвис. Что в этом плохого?

Она снова перевернулась на бок лицом к двери в комнату Алистера. И внезапно, очень быстро, чтобы не успеть передумать, соскользнула с кровати и сняла халат, но снять ночную рубашку у нее не хватило смелости. Затем она открыла дверь в его комнату и, сделав несколько шагов до кровати, легла на роскошные простыни.

И стала ждать.

Алистер понимал, что, даже если он пешком дойдет до Канн и обратно, это совсем ничего не изменит. Зная, что Клементина находится в своей спальне в номере отеля, он чувствовал себя так, будто его, голодающего, посадили перед накрытым для пира столом и приказали ничего не трогать. А ему хотелось прикасаться, пробовать на вкус, нетерпеливо и страстно. То, что у нее недостаточно опыта, должно было умерить его пыл, но, напротив, разожгло небывалую страсть. Он хотел ей показать, каким должен быть хороший секс между двумя согласованными партнерами, которые хотят друг друга. Двумя равными. Если бы кто-то сказал ему десять лет назад, что будет так думать о Клементине Скотт, он бы катался по полу от смеха.

А может быть, и нет.

Может быть, он бы уже тогда понял, что за внешней надменной и угрюмой оболочкой прячется чувствительная девушка, которая скрывает свою естественную красоту за некрасивой одеждой и лишними килограммами. С такой-то матерью у кого не будет проблем с самооценкой.

Бренди Скотт была привлекательна, у нее была внешность нахальной плохой девчонки, как раз такая, о которой мечтают многие мужчины, в частности, отец Алистера.

Ее прикосновения обжигали его, губы тянули к себе как магнит.

Но Алистер обязан контролировать себя, ведь она не та девушка, которая способна на интрижку.

Алистер возвращался обратно тем же путем. Нет, и еще тысячу раз нет. Он не может начать встречаться с Клементиной. Он был еще не готов ни к чему, а она уже хотела семьи.

Но было в Клементине нечто особенное, то, что делало ее отличной от всех женщин, которые привлекали Алистера в прошлом. Он никогда ни с кем из них не говорил о своем брате и все же сказал Клементине. И так было не потому, что он не вспоминал об Олли до этого момента.

Память о маленьком Олли никогда не стереть. Он не знал, сохранились ли у отца фотографии, или тот избавился от них вместе со всем, что осталось от его жизни с матерью Алистера. Так его отец справлялся с тем, с чем не хотел разбираться, просто выметал из жизни или прятал так далеко, чтоб никогда не вспоминать.

«И ты сам такой же».

Этот внутренний голос совершенно сбил его с мысли, он прозвучал так же неприятно, как будто Алистер коснулся оголенного нерва, или его вдруг пронзила резкая зубная боль. Он мог бы избежать этого всего. Однако он стоял на пороге возраста, когда друзья и знакомые находили себе пару, пускали корни, создавали семью.

Он никогда не любил по-настоящему. Даже близко не был знаком с этим чувством. Держал свои ощущения в узде, а с сексуальными желаниями справлялся. Любовь была для него сложным чувством, и он просто мысленно отложил ее в долгий ящик.

Алистер вернулся в номер, смешал себе коктейль и встал у окна. Неизвестно, сколько он так простоял до момента, когда почувствовал, что за ним наблюдают. Он резко обернулся и увидел Клементину, одетую в бежевую ночную рубашку.

- Все в порядке? Не получилось уснуть?

Она подошла ближе.

- Я передумала. - Ее голос звучал так же хрипло, как и его, возможно, еще больше.

- О чем?

Ее грудь вздымалась и опускалась.

- О нас. Возможно, у меня недостаточно опыта, зато ты все в этом понимаешь, - проговорила она, - мы же можем… всего на несколько дней. Дома никто об этом не узнает. Мы можем развлечься и забыть обо всем, когда вернемся.

Алистер поморщился.

- А я думал, что ты…

- Мне двадцать шесть… Я уже устала быть странной девушкой, которая не может даже сходить на нормальное свидание. Я думала, что если я наберусь опыта, то мне будет проще узнать того самого человека, когда он окажется рядом.

- Ты хочешь, чтоб я?…

На ее щеках разгорелся румянец.

- Конечно, если ты этого не хочешь, то не стоит.

Он сократил расстояние между ними и нежно коснулся руками ее плеч.

- Я давно не встречал таких привлекательных женщин, как ты, честно. Я так хочу тебя, что едва могу держать себя в руках. Последние два часа я боролся с собой, чтобы на тебя не наброситься.

- Правда?

Он прижал ее к себе, и она смогла почувствовать его желание.

- Тебе нужны еще доказательства? Я хочу тебя.

- Я не прошу ничего, кроме легкого романа.

- Почему я? Почему не какой-то другой мужчина?

- Я не влюблюсь в тебя, вот почему.

- Резонно.

- Я последний человек на земле, которого ты мог бы полюбить.

Клементина повернула голову, касаясь его руки, как кошка, которая хочет, чтобы ее погладили. Ее тело было так близко, что он мог чувствовать, как она прижималась к нему грудью. Ее бедра прижались к нему, инстинктивно стремясь к соединению, и от этого кровь Алистера закипела. Он приподнял ее подбородок и поцеловал нежно, едва касаясь губ. Она ответила с жадностью, нетерпеливо. Он обхватил ладонями ее ягодицы и притянул к себе, дав почувствовать силу эрекции.

Он поднял ее на руки, хотя она пыталась протестовать, говоря, что слишком тяжела и сама может дойти, но он проигнорировал ее слова. Алистер принес ее на огромную кровать в своей комнате и обнял со словами:

- Передумать уже нельзя.

- Я не передумаю. Я хочу заняться с тобой любовью больше всего на свете.

Клементина блаженно выдохнула, когда его губы коснулись ее губ.

Теплая рука Алистера скользнула под подол ее рубашки, касаясь ее щиколотки, бедер, талии и, наконец, груди.

Как будто мог читать ее мысли или язык ее тела, он взял ее грудь в руку. Он коснулся большим пальцем твердого соска, соблазнительно поглаживая сверху вниз, отчего по спине у нее побежали мурашки, будто из песочных часов сыпалась на кожу струйка песка. Затем сосок оказался у него во рту.

Клементина услышала его мягкий и едва слышный стон, который шел глубоко изнутри. Ее тело пульсировало от желания, настолько сильного, что, казалось, она умрет, если он отвернется от нее в этот момент.