Лия Аштон - Поцелуй среди песчаных дюн

— Только так. Это все, что я могу предложить.

Ничего не изменилось.

Две недели смеха и уроков гончарного дела, ужинов и романтических пробуждений в постели… все это не имело никакого значения. Они все так же двигались в никуда…

Мила и раньше знала это. Но теперь осознавала, что хочет большего.

Теперь у нее был выбор. Разумный — уйти, сохранив контроль над своими чувствами и не допустив боли. И бессмысленный — остаться, цепляясь за пустые надежды. Себ отказался бы от нее — точно так же, как отказались Бен и ее отец.

Но было уже слишком поздно. Потому что от одной мысли, что она больше не увидит Себа, ее сердце нестерпимо заныло.

Она не находила в себе сил уйти.

И ненавидела это.

— Мила?

Она хладнокровно взяла миску глазури и снова уселась на табуретку. Потом подняла взгляд на Себа и улыбнулась. Совершенно искренне — даже после всего произошедшего один только взгляд на Себа заставлял ее сердце петь.

— Мы можем вернуться к глазированию твоего горшка?

В его глазах мелькала тревога. Реальность вторглась в их отношения. Мила уже не могла притворяться, что существовавшее между ними не было временным.

А вот Себ явно не сомневался, что это временно. Но Мила сделала свой выбор. Сколько бы это ни длилось.

Деревянные ножки снова громко проскребли по полу, когда Себ подтянул свой табурет к табурету Милы.

— Научи меня всему, что ты знаешь о глазировании, — сказал Себ.

Мила громко засмеялась.

— На это может уйти много времени.

И похоже, — по крайней мере, пока, — Себ тоже сделал свой выбор.

Мила стояла перед зеркалом в ванной Себа. Она осталась на ночь. Они приготовили пиццу и поделились тем, как прошел день. Все шло вполне обычно — не отличалось от любого другого вечера за последние несколько недель.

Разве что Себ не остался у нее накануне ночью, после их злополучного разговора в мастерской. Мила не пригласила его остаться, а он и не просил. Ей требовалось побыть в одиночестве.

Наутро Миле так не хватало Себа… Они договорились встретиться после работы — Мила пообещала принести тесто для пиццы. Они разговаривали привычно, но между ними снова повисла напряженность. И Миле это не нравилось. Она могла мириться лишь с другой напряженностью, возникавшей, когда они касались друг друга, целовались, занимались любовью.

Но после мгновений страсти, в такие моменты, как сейчас, когда Мила собиралась на работу, ничто не могло ее отвлечь. Она ясно понимала, что все изменилось.

В ванную вошел Себ, отразившись в зеркале в полный рост и на миг перехватив взгляд Милы. Сегодня он работал на стройплощадке, поэтому был в рабочей одежде, лишь ноги пока оставались босыми.

Его взгляд оставался бесстрастным, хотя скрывать было уже нечего. Оба осознавали, что происходит.

Они уже не могли беспечно продолжать в том же духе. Они хотели совершенно разного.

Теперь Мила признавала: желая, чтобы Себ определил их отношения, она хотела, чтобы он назвал ее своей девушкой.

Раньше она не позволяла себе думать об этом, но в тот момент, когда Айви застала их вместе в мастерской, Мила поняла: она хочет большего. Даже пытаясь скрыть их отношения от сестры, Мила хотела с гордостью афишировать их. И это противоречие подпитывало ее разочарование и желание требовать от Себа ответы, которые он не готов был дать.

Но она не могла жалеть о том, что спросила. Независимо от того, какую сильную боль причинил ей ответ Себа.

Эти вопросы принесли ей осознание, а с осознанием пришли и варианты выбора. Прежде Мила не слишком-то контролировала свои отношения, позволяя мужчинам делать выбор. Теперь она поняла, что может уйти от Себа, — когда будет к этому готова. Судя по висевшей между ними неловкой напряженности, это произошло бы совсем скоро, и эта мысль острым ножом кромсала ей сердце.

Мила почистила зубы, и Себ последовал ее примеру.

Пока она занималась макияжем, он нанес солнцезащитный крем на лицо, шею и руки. Когда Мила красила глаза, их взгляды в зеркале встретились.

И тут же напряженность сменила характер. Исчезла неловкость, и появилось нечто потрясающее. Пылкое. Страстное.

Закрыв тюбик туши, Мила положила его на мраморный туалетный столик. Потом повернулась к Себу.

Он скользил по ней взглядом — словно лаская ее ноги, бедра, талию, груди… губы.

Улыбнувшись, Мила встала на цыпочки на босых ногах и прижалась губами к его губам. Поцелуй вышел под стать их прежним ласкам — настойчивым, сексуальным, потрясающим…

А позже, поправив макияж и немного помятую одежду, Мила вышла из дома, понимая, почему никак не может расстаться с Себом.

На следующий день Перт накрыла сильная жара.

Себ стоял у бассейна, поджимая пальцы ног над каменным бордюром.

Трамплина для прыжков в воду давно не было — его убрали во время одного из ремонтов. Сейчас Себу так не хватало трамплина, того, как тот прогибался под его весом, шероховатой поверхности под ступнями… А еще радостного «уххх!», которым сопровождался каждый прыжок.

Теперь Себ оставался стоять на краю бассейна в совершенно сухих пляжных шортах, упиваясь томительной, обволакивающей кожу жарой. Ему даже нравилось, как капельки пота сочатся между лопаток.

Он всегда любил томиться на удушающе некомфортной жаре, наслаждаясь приносящей облегчение мыслью о том, что спасительная вода была совсем рядом. Предвкушение составляло половину удовольствия. А вот Мила всегда сразу прыгала в воду.

Согнув колени и оттолкнувшись от края бассейна, Себ плавно нырнул.

Об обычной прохладе приходилось только мечтать — вода была до нелепости горячей. Но все еще восхитительно ощущалась на коже, смывая пот.

Себ вынырнул в дальней стороне бассейна, где было настолько мелко, что он мог стоять. Он повернулся, опершись спиной о теплую облицовку, и бросил взгляд в сторону домика. Теперь тот был пуст — родители уехали в круиз, и раздвижная дверь была закрыта.

Стояла середина дня. Сегодня Себ чувствовал себя не в своей тарелке. Он объяснял это жарой — хотя его офис был оборудован кондиционерами.

В итоге Себ перенес все намеченные на день деловые встречи, решив, что немного физической нагрузки не помешает. Но, оказавшись здесь, признал, что найти выход томившему его беспокойству было не так просто.

Положа руку на сердце, эта тревога мучила его давно.

Три дня, если быть точным.

С той самой сцены в мастерской.

Себ погрузился под воду и с силой оттолкнулся от стены ногами, поплыв размашистым брассом к другой стороне бассейна.

Внешне отношения с Милой оставались прежними. Они все так же виделись каждый день. Делили одну постель.

И все-таки что-то изменилось.