Дэни Вейд - Откровения соблазна

– Да, рассказала. Думаю, она рассказала мне много того, о чем вы предпочли бы молчать. – Он наклонился к ней и пристально посмотрел в глаза. – Знаете, это не очень‑то разумно.

– Я не позволю тем женщинам остаться ни с чем. – Тринити инстинктивно сжала в пальцах вилку. – К тому же я еще не собираюсь сдаваться. Может быть, беспокоиться вовсе не о чем. Если иск разрешится в мою пользу, обо мне не нужно будет заботиться.

Говоря все это, Тринити размышляла о том, что рассчитывать на легкую победу было бы сумасшествием: чета Хайатт готова играть нечестно – порой она задумывалась о том, что блогер и все ее статьи – тоже их рук дело. И все же она верила в свое дело – в дело Майкла.

– Приют – это настоящая семья для тех, кто тут живет, – произнесла она, зная, что ведет себя чересчур эмоционально для деловой беседы. – Эти женщины помогают друг другу, празднуют, когда кто‑то из резидентов выезжает, информируют нас об открывшихся вакансиях и детских садах, привозят еду и одежду, из которой выросли их дети.

Она замолчала – к столу подошла официантка со счетом. Тринити постаралась тем временем собраться с мыслями. Больше всего ей не хотелось показаться слабой – в детстве именно слабость чуть не убила ее. Теперь же только от ее способности оставаться сильной зависит то, останется ли «Мэзон де Жардан» домом для детей и женщин или превратится в актив.

– Я не хочу сдаваться, – пояснила она.

Тринити была готова идти до конца – даже если это означало отказ от своих привычных обязанностей по оказанию помощи. Всю свою жизнь она хотела только одного – выручать женщин, которым требовалась поддержка. Такими же были и они с матерью, пока их не нашел в больнице Майкл. И теперь, если спасение приюта означает, что Тринити должна стать директором «Хайатт Хайтс», она им станет.

Они вышли из ресторана и медленно пошли вдоль тротуара. Эту часть Французского Квартала Тринити обожала – повсюду были исторические здания, черные кованые ворота и таинственно мигающие уличные фонари. Здесь, гуляя, было гораздо легче предаваться размышлениям. Тринити отправила сообщение Роберто с указанием, где их нужно встретить, и с наслаждением вдохнула прохладный вечерний воздух. Летняя жара в Новом Орлеане была беспощадной.

– Думаю, вы сильно рискуете, – произнес Ретт серьезно, и тон его разочаровал Тринити.

Самым изматывающим для нее было, когда окружающие не понимали ее. И дело вовсе не в том, что Ретт не прав. Она и сама знала, что рискует – но женщины в приюте того стоили.

Неожиданно Ретт повернулся к Тринити, развернул к себе лицом и приподнял ее подбородок.

– Если вы потеряете право наследования, что будет с вами? У вас останется только жалованье – а его вы тратите.

Тринити открыла рот, чтобы возразить, но Ретт положил палец на ее губы.

– Но еще я думаю, что вы очень, очень храбрая.

– Я знаю, как выживать без денег, – прошептала Тринити, чувствуя, как в горле растет ком.

– То есть вы лучше других понимаете, чем придется пожертвовать. – Ретт пристально посмотрел на девушку, и под взглядом его серых глаз ей захотелось сдвинуться с места – что угодно, лишь бы снять чудовищное напряжение, которое не отпускало ее. Ни один мужчина еще не смотрел на нее так – с восхищением и какой‑то затаенной страстью. Это сбивало с толку и обескураживало. И тут Ретт сделал немыслимое: приподняв ее лицо в ладонях, бережно и нежно поцеловал – и если поначалу в этом поцелуе угадывался порыв, восторг, то он быстро перерос в нечто более глубокое. Тринити поняла, что испытывает к Ретту ответные чувства – и была уверена, что не сможет противостоять им в течение долгого времени.

Приветствуя членов совета директоров и топ‑менеджеров «Хайатт Хайтс», Ретт не отвечал на звонки своего мобильного. Организованный в особняке кого‑то из директоров, этот субботний вечер был, по‑видимому, южной версией встречи, организованной для знакомства Ретта с руководством корпорации – к тому же от посещения пресс‑конференции он отказался. Атмосфера была в истинно новоорлеанском стиле – живая джазовая музыка, доносящаяся через открытые французские двери, аромат приправ: под огромными тентами на задней лужайке подавали ужин. Ретт вспомнил, что еще не обедал. Суп из лангуста не был его любимым блюдом – но в меню, помимо него, был суп из стручков бамии. К нему Ретт уже привык, как и к традиционному для южноамериканской кухни сэндвичу с мясом.

«Хайатт Хайтс», должно быть, наняли лучшего шеф‑повара в городе – когда дело доходило до необходимости произвести впечатление на сотрудников, в компании не жалели денег. Однако Ретт был убежден, что ему не дадут спокойно насладиться едой – наверняка предстоит приветствовать присутствующих и заводить новые знакомства. По словам Билла, они с Ларри решили, что непринужденная обстановка будет лучшим решением для общения с членами совета директоров и руководством – так они легче примут Ретта. И потом, все, о чем они говорили, рано или поздно дойдет до ведома сотрудников и успокоит людей – хотя бы немного, насколько это вообще возможно в сложившейся обстановке. Пресса позаботится о том, чтобы детали сегодняшних договоренностей со временем дошли и до широкой публики.

Поздоровавшись с несколькими группами, Ретт отошел, чтобы проверить телефон – и заодно огляделся в поисках Тринити. Они разошлись в разные стороны, как только вошли в комнату, и теперь, будучи не рядом с девушкой, Ретт чувствовал какую‑то неясную тревогу. На телефоне его ждало сообщение: «Ты был прав, чета Хайатт в долгах, детали смотри на почте». Крис выполнил его просьбу, несмотря на то, что был не согласен с причиной, по которой, по его мнению, Ретт решился на этот шаг. Честно говоря, он уже и сам начал беспокоиться о ходе своих мыслей – но подобный случай, когда человек, которого нужно было вывести на чистую воду, оказывался невиновен, произошел с ним впервые с момента начала работы. А еще Тринити ему нравилась – и, хотя разум отчаянно не хотел признавать это, инстинкты говорили свое.

Ретт поднял глаза от телефона – и увидел перед собой чету Хайатт. Глубоко вздохнув, он мысленно приготовился к тому, чего было не избежать.

– Давайте найдем место, где можно поговорить, – произнес Ричард.

– Вы уверены, что это необходимо? – спросил Ретт, вежливо улыбаясь, – если бы кто‑то посмотрел в их сторону, он не заметил бы ничего странного. Просто деловая беседа. Однако Ричард не ответил – вмешалась его жена.

– Тут мы задаем вопросы.

Ретт насмешливо посмотрел на нее – она может думать все, что ей заблагорассудится, но он и сам не лыком шит. Оглядевшись в поисках Тринити, он снова не увидел ее в комнате. Ричард повел его и жену в ближайший офис и закрыл дверь.