Джанис Мейнард - Фантазии о счастье

– Несчастный человек!

– Это очень трудно понять. Тогда все было по‑другому. Мой отец был много старше моей матери. Он, должно быть, пережил шок, когда произошло самоубийство. Но почему моя тетя добровольно взвалила на себя ответственность за семью сестры? Возможно, она была недовольна своей жизнью в Швейцарии. Мы никогда этого не узнаем, потому что никто из нас не может достучаться до нее.

Фиона опустилась на диван, она была потрясена рассказом Хартли.

– И как долго ты пробыл в Швейцарии после смерти дяди?

– Около восьми недель. Я продал дом и ферму и погасил его долги. Я уже отправил в Штаты несколько коробок с памятными вещами, предполагая, что Мейзи когда‑нибудь заинтересуется ими, Джонатан – вряд ли. Я собирался вернуться домой, поговорить с отцом, задать ему вопросы. А потом мне позвонила Лизетта. Папы больше нет. Теперь все его секреты похоронены вместе с ним.

– Ты должен все рассказать Мейзи и Джонатану. Ты должен, Хартли.

Он повернулся и уставился на нее, старательно сохраняя невозмутимость.

– Я не знаю, что делать, Фи. Может быть, лучше оставить все как есть.

Хартли чувствовал себя опустошенным, разбитым. Сегодняшним вечером с Фионой он впервые получил возможность выговориться, рассказать все, что ему пришлось пережить. И ему стало легче. Он сел рядом с ней, чувствуя невероятную усталость, и взял ее руку в свою.

– Мы с братом и сестрой уже знали, что наша ДНК несет в себе возможность психического заболевания. Но две женщины в одной семье, близнецы… Это повышает наши шансы на передачу любых генетических данных аномалии, которая забрала у нас нашу мать.

– Разве это не еще одна причина рассказать им, предупредить?

Он покачал головой:

– Мейзи и Джей Би уже боролись с бесплодием. Они подумывают об усыновлении. У Лизетты было два выкидыша. Я предполагаю, что они пытаются снова, но кто знает? Я не могу быть тем, кто принимает такие решения за них. Я не буду изображать Бога. Если я расскажу им то, что знаю, это может изменить их отношения.

– А как насчет тебя?

– У меня не будет детей, – резко ответил он. – Члены семьи должны любить и поддерживать друг друга. Я заплатил за неудачи своего отца. Я не позволю невинному ребенку пройти через это.

Ее глаза блестели от слез.

– А ты не думаешь, что твои брат и сестра, их супруги заслуживают такой же ясности?

– Не спеши меня осуждать, Фи. Я побывал в аду и вернулся.

Она медленно встала, выражение ее лица было невозможно понять.

– И я тоже, Хартли. Но жизнь продолжается. У тебя был ужасный день, ужасный год. Пойдем со мной в постель.

Он отпрянул, разрываясь между ликованием и абсолютной уверенностью, что было бы ошибкой спать с ней сейчас.

– Мне не нужна твоя жалость, – сказал он. – Я должен уйти.

– Забудь прошлое, – прошептала она. – Забудь о свадьбе, на которой мы встретились, и ночь, которую мы провели после приема. Забудь те мгновения, что ты провел здесь, в этом доме три месяца назад. Забудь о похоронах и о том, что твоя семья отгораживается от тебя. Сейчас все это не имеет значения. Я хочу тебя и думаю, что ты нуждаешься во мне. Давай подарим себе сегодняшний вечер.

Что‑то в ее настойчивости обеспокоило его. Казалось, в ее словах есть какой‑то скрытый смысл.

– Я пришел сюда пообедать, Фи. Ничего больше. Клянусь.

– Я думаю, мы оба умеем обманывать самих себя. Я не могу объяснить то, что между нами происходит, иначе как притяжением. Ты сказал, что снова хотел бы заняться со мной сексом. Может быть, нам выпал шанс сказать друг другу «до свидания» и покончить с этим?

– Покончить? – Он произнес это слово с отвращением, смутно встревоженный тем, что она, соблазняя, отмахивается от него.

– У меня впереди два грандиозных проекта, – сказала она. – Тебе придется принимать много решений о своей жизни и отношениях с семьей. Если ты посмотришь правде в глаза, то быть сейчас со мной для тебя – спасительная передышка, не более того. Пока твоя жизнь – сплошное крушение поезда. Я искренне прощаю тебя.

Она была так прекрасна, что у него заныло в груди. Ее нежная кремовая кожа, усеянная редкими веснушками, широко поставленные серо‑голубые глаза, необузданные огненно‑рыжие волосы сводили его с ума.

Ни одна женщина никогда не действовала на него так сильно.

– Отлично, – сказал Хартли. – Называй это как хочешь. Я не скажу тебе «нет». Только не сегодня.

Фиона взяла его за руку и потянула за собой.

В ее спальне они смотрели друг на друга со странной нерешительностью. Так, наверное, ведут себя виртуальные знакомые при первой реальной встрече.

– Может, проверим двери? – спросил он. – Включим сигнализацию?

Она склонила голову набок.

– Двери заперты. Сигнализации у меня нет.

Он нахмурился:

– Мне это не нравится. Я куплю тебе новую систему. Она тебе нужна.

– Хартли…

– Хм?

– Заткнись и поцелуй меня. Пока я не передумала.

– Да, мэм.

– Я скучал по тебе, – хрипло произнес он и провел языком по ее губам. – Это чертовски много. По ночам я лежал в постели и прикидывал расстояние между Швейцарией и Южной Каролиной.

Фиона обвила руками его шею.

– По крайней мере, ты знал, где я. У меня же был только миллион вопросов. На самом деле, пока ты не появился на моем пороге три месяца назад, я не знала, жив ты или нет. Это ужасно, Хартли!

– Мне очень жаль. – Его пальцы нащупали молнию на ее платье. – Я все тебе компенсирую.

– Смотри же, сдержи слово.

Ее дразнящая улыбка зажгла огонь в его истосковавшемся теле. Он резко втянул в себя воздух, когда понял, что под сарафаном на ней только трусики. Он спустил с ее плеч платье, и оно шелковой волной легло вокруг ее ног.

– Черт возьми, ты великолепна!

– У меня не очень большие груди.

Неуверенность в ее взгляде вызвала в его душе нежность. Он поцеловал ее в нос.

– Они идеальны, – сказал он и осторожно обхватил ее груди ладонями, дразня дерзкие соски большими пальцами.

Веки Фионы затрепетали и закрылись. Она не то замурлыкала, не то застонала. Его пенис мгновенно увеличился в размерах.

– Посмотри на меня, дорогая. Я хочу, чтобы ты посмотрела.

Его большие загорелые руки казались темными на фоне ее белой кожи. Она сделала глубокий вдох и произнесла:

– Я буду смотреть. Теперь моя очередь. – Она расстегнула его рубашку и вытащила ее из брюк. – Избавься от этого, здоровяк.

Ему не хватило терпения дождаться, когда она его разденет.

– Я сделаю все остальное, – заявил он, сбрасывая ботинки и подпрыгивая то на одной, то на другой ноге, пока снимал носки.

Фиона, стоя в одних трусиках, с улыбкой наблюдала, как он расстегнул ремень, затем брюки и стянул их до щиколоток. Когда он потерял равновесие и чуть не упал, она хихикнула, заметив: